Резонер

– Я тебе не мальчишка! – стукнул кулаком по столу Демидов, но, покосившись на Джил, извинился. – Я всю жизнь в органах работаю. Ты думаешь, я могу выболать служебные тайны? Я тебе не студент-практикант, понимаю, кому и что можно говорить.

– В таком случае откуда они узнали о том, что я могу появиться у Гордеева? Обрати внимание, из какого отдела были сотрудники.

– Да, – согласился Демидов, – неприятно. Очень неприятно. Может, ты сам кому-нибудь разболтал?

– Ни одному человеку, кроме Эдгара, но в нем я уверен, как в себе.

– Тогда не знаю.

Полковник посмотрел на блюдо и подвинул его к себе.

– Приятного аппетита, – явно издеваясь, произнес Дронго.

– Спасибо, – кивнул Демидов, не обращая внимание на язвительный тон хозяина.

Джил почти ни к чему не притрагивалась.

– Откуда в отделе собственной безопасности могли знать о моей встрече? – не отступал Дронго.

– Может, ты путаешь? – переспросил полковник. – Как ты узнал, кому принадлежит машина? Кто мог сообщить тебе такие сведения?

– У меня свои каналы, – уклонился от ответа Дронго, – но они не сообщают мне, откуда стало известно о моей встрече с Гордеевым. Может, у тебя в кабинете кто-то был в тот момент, когда ты со мной разговаривал?

– Никого не было, – хмуро ответил Демидов, – точно никого не было. И ни с кем, кроме прокурора, я не разговаривал.

– А убийство Лунько? – напомнил Дронго. – Кто его подставил? Или ты опять ничего не знал?

Он невольно повысил голос.

– Перестань на меня орать, – разозлился полковник. – Может, ты думаешь, что они прослушивают мой телефон?

– Не думаю. В этом случае они не стали бы так быстро подставлять своих людей, зная, что ты можешь обратить внимание на подобное совпадение. И ты об этом знаешь.

Демидов снова отодвинул тарелку.

– Называется, пригласил на дружеский ужин, – зло сказал он и залпом выпил рюмку водки.

– Странно все это, – признался полковник. – Непонятно, почему за тобой следят, за Арзуманяном. И это убийство тоже непонятно. Там действовали профессионалы. Два выстрела, третий контрольный. Причем так быстро, что охранники компании, на глазах которых убивали Лунько, не успели выбежать из здания. Мне об этом говорили.

– Может быть, устранение Арзуманяна и Лунько организовали твои коллеги? – предположил Дронго.

– Ага. Только этого не хватало. Ты хороший эксперт, но не нужно даже обдумывать эту версию. У нас сейчас порядка гораздо больше, чем было в начале или в середине девяностых. Тем более в отделе собственной безопасности. После прихода нового министра там прошли такие чистки, что мало не покажется. Нет, я в такую версию не верю.

– Тогда предложи свою.

– У меня нет версий. Я не эксперт, как ты, а обычный оперативник. Пришел, увидел, забрал, арестовал. Все. Мне нужны факты, а не домыслы.

– Голова уже не нужна? – разозлился Дронго. – И совесть тоже не нужна?

Демидов отодвинулся от стола, явно намереваясь подняться и уйти. Но, увидев испуганное лицо Джил, смягчился. Полковник понимал, что Дронго прав. Он всего лишь хочет понять, почему такое происходит. И раскрыть преступление.

– Что ты хочешь? – спросил он у Дронго.

– Узнай, почему они вмешиваются в это дело, – попросил Дронго, – мне больше ничего не нужно.

– Ты думаешь, я волшебник. Могу просто так позвонить ребятам из собственной безопасности и спросить, что они делают? Ты так считаешь?

Дронго молчал. Демидов шумно поднялся.

– За ужин спасибо, – сказал он. – А насчет твоих слов подумаю. Может, они меня «разрабатывают»? Такой версии у тебя не было?

– Не было, – ответил Дронго. – Вся Москва тебя знает. Ты порядочный человек. Во всяком случае был таким, пока не стал руководителем.

– Спасибо! – окончательно рассердился полковник.

Он вышел из квартиры, сильно хлопнув дверью. Дронго продолжал сидеть. Джил с ужасом смотрела на него.

– Ты сильно его оскорбил, – заметила Джил. – Я не все поняла, но, по-моему, ты его сильно обидел.

– Вот именно, – устало согласился Дронго. – Я специально так вел себя, чтобы его разозлить. Он все понял правильно, Джил. Я ведь стараюсь не для себя. Мне важно найти тех, кто стреляет в детей. Если среди нас есть такие, то их нужно остановить. Иначе завтра они станут стрелять в других детей. У них же нет никаких моральных запретов, а это хуже всего.

Джил смотрела на него молча. Затем сказала:

– У тебя очень нелегкая работа.

– Наверное, – согласился Дронго.

Он налил себе вина, затем наполнил ее бокал.

– За твой приезд, – поднял он свой бокал.

Она подняла свой, все еще глядя на Дронго. Бокалы едва слышно соприкоснулись. Он выпил почти все, она лишь пригубила.

– У тебя тяжелая работа, – повторила она задумчиво. – Может, тебе лучше все бросить и переехать ко мне? Ты мог бы преподавать нашим студентам. Криминалистику или какой-нибудь другой юридический предмет. Ты ведь хорошо знаешь английский и итальянский. Зачем ты занимаешься своими расследованиями? Ты думаешь, что можешь всегда побеждать?

– Из меня не получится хороший преподаватель, – возразил Дронго. – Я слишком эмоционален для терпеливого наставника. А насчет расследований… Я недавно объяснил это Эдгару. Со Злом борются не потому, что рассчитывают победить. Со Злом борются люди, которые не могут иначе жить. Не могут жить, зная, что оно существует.

– В детстве мне нагадали, что я выйду замуж за благородного рыцаря, – пояснила Джил. – Все тогда смеялись над гадалкой, никто не поверил в ее слова. Разве могут быть рыцари в конце двадцатого века? А сейчас уже двадцать первый век.

Он уже понял, что она скажет, и поэтому молчал.

– Теперь я думаю, что мне нагадали правильно, – продолжала Джил. – Ты, как Дон Кихот, готов сражаться со Злом.

– Мне всегда нравился больше Ланцелот. Он более конкретен, – усмехнулся Дронго. – Хотя Дон Кихот тоже неплохо. Извини, что я тебя втягиваю в свои дела. Больше никого к нам не позову. Это было в последний раз, – сказал он и подумал, что снова говорит неправду.

Глава девятая