Ричард Длинные Руки — эрцпринц

Нет, вообще-то возможно, но для этого надо превратиться в аскета, вроде Симеона-столпника или святого Антония, ежесекундно сражающихся со своими бесами, но, на мой взгляд, это уже победа зверя, ибо он отвлек все внимание на себя и не дает строить Царство Небесное, в смысле — учиться, работать, развиваться, творить, изобретать, завести семью и нарожать детей, что тоже входит в понятие Царства Небесного.

Нельзя зверя в себе обмануть или попытаться как-то манипулировать им, но можно исхитриться использовать его звериную мощь в своих интересах.

В конце концов, все мы любим поесть, а это уступка зверю, все мы бросаемся с оружием в руках защищать свое жизненное пространство, своих самок и детенышей. Мы почти с наслаждением убиваем врагов, а это не то, что сдаемся зверю или даем ему взять над собой верх, это просто временная и точно рассчитанная уступка, ибо человек абсолютно чистый и светлый в нашем зверином мире просто не выживет. Потому и победили те, кто носит в себе свет, но время от времени выпускает из себя это чудовище, потому что оно лучше может постоять за себя, а светлый да благочестивый всем все уступит и уйдет, посыпая голову пеплом.

Мунтвиговцы продолжали накатываться вал за валом, но копейщики держатся, Макс через каждые четверть часа командует отступить на три шага, чтобы освободить место для новых трупов, а лучники уже начали жаловаться, что им не успевают подвозить связки стрел.

Солнце за это время успело подняться к зениту, задержалось там ненадолго и перешло на западную половину неба.

Я несколько раз садился на Зайчика и набрасывался на хитрецов, что пытались обойти копейщиков справа или слева, хотя те и сами могут перестроиться моментально и дать отпор, но я не мог стоять на холме и смотреть…

Бледный и трепещущий от возбуждения Макс сидит на коне рядом со мной, в какой-то момент он насторожился, вскрикнул счастливо:

— Вот оно!.. Трубач, давай атаку!

Труба на этот раз прокричала особенно звонко и страшно. Вся масса копейщиков поднялась и двинулась вперед. Командующий мунтвиговской кавалерией снова послал конницу в атаку, копейщики привычно уперли копья в землю и встретили так же стойко, а когда волна отхлынула, сами пошли вперед и вперед.

Их атаковали еще дважды, но слабее и слабее, и всякий раз копейщики поднимались и шли даже не в контратаку, а наступали ровно и уверенно. Конница стягивалась в тугой узел, однако мы вздохнули с облегчением: два столба черного дыма вдали показывают, что Клемент и Мидль замкнули кольцо, даже перегородили дороги поваленными деревьями, и теперь вся армия окружена целиком и полностью.

Макс звонко прокричал команду. Трубач повторил ее новым, еще не знакомым мне сигналом, копейщики растянулись широким фронтом, следом идут лучники и осыпают противника градом убийственных стрел, собирают на земле выпущенные ранее и снова стреляют и стреляют.

Солнце медленно склонилось к горизонту. Армия противника, отступив, пробовала выйти из окружения, но потеряла лучших рыцарей, пытавшихся пробиться через завалы. Конница Мунтвига лишилась лучших воинов, когда те спешились и пробовали растащить деревья, — с Сулливаном туда ушли еще и арбалетчики, Макс отдал их на время с легкостью, абсолютно уверенный в несокрушимости своей пехоты.

В самом деле, подумал я, даже лучшая в мире конница не проломится через глубоко эшелонированную оборону. Ее можно потрепать и расстроить боевые порядки только тучей стрел, однако и здесь у нас преимущество: стрелы из композитных луков летят на расстояние вдвое большее, а убойная сила этих тяжелых стрел с острыми стальными наконечниками усилена вчетверо.

Глава 17

Сулливан подъехал чуточку запыхавшийся, бок и левое бедро забрызганы кровью, хотя я строго велел в бой не вступать, сказал четко:

— Ваше высочество, противник деморализован. Эту ночь они проведут, каждую минуту ожидая нападения, и к утру будут совсем усталыми.

Принц Сандорин, усталый, но довольный, со сбитыми с гребня шлема перьями, сказал бодро:

— Зачем ждать утра? Мы можем ударить ночью, пока преимущество у нас!

Все обратили взгляды на меня, я подумал и ответил напыщенно:

— Я не краду победу.

И пусть не хочу нападать совсем по другой причине, но для нашего рыцарского сознания именно этот гордый и полный достоинства ответ самый понятный и приемлемый, он запомнится и пойдет в рыцарской среде, обеспечивая мне определенную репутацию благороднейшего человека. Ну, надеюсь.

Сулливан сказал с мрачным восторгом:

— Слова настоящего рыцаря!

— Мы не станем нападать ночью, — повторил я, — хотя этого ждут не только мунтвиговцы, но и мои военачальники.

Альбрехт, тоже в помятых доспехах, сказал непререкаемым голосом:

— Хотя мы, как и мунтвиговцы, устали, но они, ежеминутно ожидая нападения, к утру устанут еще больше. А наши отдохнут. Я расставил караулы вокруг их лагеря. Если там начнется малейшее шевеление, нам сразу дадут знать.

— Тогда пусть армия отдыхает, — велел я. — Пошлите гонцов к Клементу и Мидлю с благодарностью за четкое исполнение приказа. Это важнее, чем безумная отвага или победа в схватке. Когда все бесстрашны, это уже страшновато.

Принц, похоже, не понял, переспросил озадаченно:

— Ваше высочество?

— Герои нужны в минуту опасности, — объяснил я, — а в остальное время опасны.

Мне показалось, что и Сулливан нахмурился, даже Альбрехт посмотрел с укором, только что создал себе благородный образ, нельзя же тут же его рушить, и я сказал напыщенно:

— Опасность — это часть моей работы, как и вашей. Там, где нет опасности, какая радость от победы?.. Но наша отвага столь велика, что идем через опасности, не замечая их и не обращая на них внимания, потому что чем меньше страха, тем меньше опасности!

Они повеселели, расправили плечи, они такие, любые опасности для них не опасности, а так, ерунда всякая, привычная, и что других ужасает, для нас так, шуточки.

Мидль сказал осторожно:

— Бриттские войска просят позволения вступить в битву. Они готовы напасть и ночью.

Сулливан пробормотал:

— Бриттцы обладают изумительным даром сохранять хладнокровие, когда нет никакой опасности.

Я сказал быстро:

— Ни в коем случае!.. Передайте, недоброжелатели над их победой будут изгаляться, дескать, добили полумертвых. Зато, я обещаю, следующее войско противника отдаем им на растерзание!

Мидль наклонил голову.

— Думаю, они это выслушают с радостью.

В лагере мунтвиговцев, как передавали разведчики, воины первую половину ночи провели на ногах. А когда где-то пытались в полном изнеможении лечь прямо на землю, люди Норберта поднимали шум, имитируя нападение, и там все вскакивали и в напряжении ждали атаки из темноты.

На востоке медленно разгоралось зарево, ко мне в шатер явились военачальники. Принц и Палант, как самые юные, вообще от возбуждения не могли заснуть, видно по их бледным лицам, даже вздрагивают от переполняющего их возбуждения. Другие выглядят лучше, явно поспать успели.