Ричард Длинные Руки – гранд

Он тяжело вздыхал, сопел, скреб затылок такими толстыми ногтями, что уже не ногти, и даже не когти, а добротные копыта, на лице вечная печаль, сквозь которую то и дело прорывается ликующая улыбка, все-таки я причислил к кругу наиболее близких друзей во всем королевстве, а я повернулся к коню и легко снял с седла Изаэль.

Она оставалась все тем же послушным столбиком, жутко робея в присутствии незнакомых существ, а граф, взглянув на нее в некотором недоумении, отступил в сторону и сделал широкий приглашающий жест:

– Сэр Ричард… мой дом – ваш дом!

Бобик впереди нас ринулся к распахнутым дверям донжона, граф ухмыльнулся ему вслед, мужчины обожают грубоватые шутки, а я придерживал рукой Изаэль, не давая ветерку даже приподнять край капюшона – простому народу не обязательно видеть всех гостей хозяина, достаточно и того, что потом расскажут слуги.

Граф лично отвел нас и показал лучшие покои, стараясь не слишком обращать внимание на закапюшоненного спутника Ричарда Завоевателя, мало ли какие у постоянно странствующего человека появляются безобидные прихоти.

Бобик все обнюхал и царственно лег посреди огромного ковра в центре зала.

Арнубернуз посмотрел на него с симпатией – мужчины всегда стараются заводить по возможности собак покрупнее.

– Ему понравилось, – сказал он с удовлетворением, – ваша светлость, надеюсь, вам, как и вашей благородной собачке, здесь будет комфортно. Двоих слуг оставлю в коридоре в ожидании ваших приказов, а также двоих стражей, если вдруг изволится кого куда послать с сообщением.

– Спасибо, граф, – сказал я. – Но я не рассчитываю долго злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Ваша светлость!

– Надо торопиться, – пояснил я. – Сейчас пожары начались на стыке земель Хродульфа Горного, Леофрига Лесного и Хенгеста Еафора, а завтра заполыхает вся страна, потому что, когда крупные хищники дерутся за трон, мелкие начнут распри с соседями, которые просто не ндравятся…

Он тяжело вздохнул.

– Уже началось… Отдыхайте, мой лорд!

Он ушел, я отметил, что этот, в отличие от Хенгеста, упорно именует меня светлостью и лордом, подчеркивая, что именно мне готов повиноваться…

Едва за ним закрылась дверь, Изаэль прошептала в диком смятении:

– Нич-ч-чего не понимаю!

– Ты о чем? – спросил я.

Она сказала рассерженно:

– Он должен… должен быть прекрасен!

Я буркнул:

– А ты откуда знаешь, что он не прекрасен?

Она вытаращила на меня огромнейшие глаза:

– Ты же сам видел!

– У нас разные виды красот, – пояснил я снисходительно. – Самая важная – красота души. Тебе не понять, эллинка… Граф в самом деле прекрасен.

Она шире раскрыла прекраснейшие гляделки, я залюбовался, а она проговорила убито:

– Ничего не понимаю…

– Кроме того, – добавил я, – люди совсем не эгоисты… местами. К примеру, этот замок он выстроил для своей молодой и красивой, как говорят, жены. А потом, по ее настоянию, они вообще перебрались сюда из прежнего, огромного, величавого и пугающе грозного, каким должен быть замок у знатного военачальника.

Ее личико чуть посветлело, она опустилась возле Бобика, он сразу перевернулся на спину и растопырил лапы, чтобы она могла почесать ему пузо.

Теперь, когда она перестала страшиться Бобика, то перешла в другую крайность: постоянно чешет, гладит, шепчет в оттопыренное мохнатое ухо разные глупости, а он слушает внимательно и с удовольствием.

Покои, которые нам отвели, могли бы принадлежать и королю. Изаэль помалкивает, но я видел изумление в глазах и растерянность в каждом жесте. Громадность моего дворца в Савуази еще смогла объяснить: я же властелин, у меня и должно быть самое громадное и богатое, как у королевы Синтифаэль, но когда встречает такие или почти такие же замки у других лордов…

Я сел за стол и заглянул в чернильницу, там сухо и пара дохлых мух, крикнул слуг, вбежали сразу двое и прилипли в ужасе к дверям: Бобик поднял голову и посмотрел на обоих по-монаршьи строго и внимательно.

– Свежих чернил! – велел я. – И перья заменить, эти уже рассыпаются. Мух убрать тоже.

– Ваша светлость, – пролепетал один, бледнея, – недоработка, простите… Все сделали, а это забыли.

Я покосился на это «все»: на гигантской кровати сменили не только пуховое одеяло, но и перину, за плотной ширмой широкий медный чан с водой, там же горшок для ночных нужд, ароматические свечи на столике возле кровати, даже большой букет цветов, как будто предполагается, что молодой и здоровый, даже здоровенный лорд наверняка будет спать с одной из замковых женщин.

Слуга исчез, Изаэль снова подняла голову, она так и не вылезла еще из плаща.

– Здешний хозяин, – прошептала она испуганным шепотом, – тоже король?

– Нет, – ответил я.

– Но у него такой… дворец!

– И армия соответствует, – сказал я с тоской.

– А у нас не так…

– У вас власть централизована, – пояснил я с завистью. – А у нас король все еще лишь один из лордов. Не самый богатый и не самый могущественный.

– А какой?

Я пожал плечами.

– Первый был тот, кто устроил всех, как компромиссная кандидатура. Его потомки могли уже быть не такими, но власти у них все равно не было, а взять неоткуда.

Она посмотрела на меня внимательно.

– Ты тоже такой?

Я пробормотал:

– А ты как думаешь?

Она посмотрела на меня огромными глазищами, взгляд загадочен и таинствен, а от их глубины кружится голова.

– Не скажу, – ответила она независимо. – И так слишком уж гордишься, зануда.

– Слова-то какие знаешь, – пробормотал я.

– У вас, людей, чего только не наберешься!

Она поцеловала Бобика, сбросила плащ и пошла к постели. Теперь не нуждается в приглашениях, да и сама ничего не спрашивает, а забирается в постель первой, объяснение у нее все то же: ей тут страшно, ой-ой как страшно, а за спиной могучего Ричарда, которого все боятся, как раз уютно, хотя спит не за спиной, а всякий раз ухитряется вскарабкиваться на меня и засыпает так, а я утром просыпаюсь от того, что пережевываю, как конь, лезущее мне в рот золото ее волос.

Глава 15

Со второго дня начали съезжаться военачальники некогда грозной, а ныне несуществующей, вартгенской армии. Первым прибыл, как и ожидалось, сосед Арнубернуза граф Фродвин, затем приехали кто в сопровождении отряда, а кто лишь с оруженосцем, Буркгарт, Габрилас, Елиастер, Фитцуильям и другие командиры, которых я запомнил еще по началу похода на земли Турнедо.

Сердце мое колотится взволнованно, голова разогрелась, как котел на огне, слишком многие из них графы и бароны, я предпочел бы что-то помельче, вообще стараюсь опираться на таких безземельных и безлошадных, как сэр Клемент Фицджеральд, который мне обязан всем, а эти еще и морды будут воротить…