Ричард Длинные Руки – маркграф

Он сдержанно улыбнулся.

– Не знаю, мой юный друг, насколько Готфрид посвящал вас в подобные дела, но, должен заметить… да, вы правы. Он делал больше! Все мы должны делать наибольшее из того, на что способны сердца наши и души.

– Но не всегда удается, – сказал я так же осторожно.

Его глаза обшаривали меня взглядом, я видел, как он колеблется, не выбрав еще, на каком шаге остановиться, кивнул и произнес небрежно:

– Да, такое бывает. Даже у Готфрида.

– Особенно, – добавил я, – когда это так далеко.

Он переспросил с напряженной улыбкой:

– Если цель, например, зажата между Великим Хребтом и океаном…

– Но герцог побывал и по ту сторону Хребта, – обронил я так же небрежно, словно мимоходом.

Он наклонил голову.

– Да, это был подвиг.

– И блеснул на Каталаунском турнире, – продолжал я с сильно бьющимся сердцем. – Хотя не это было главной целью.

Он смотрел на меня с бледной и несколько натянутой улыбкой.

– Да?

Некоторое время мы смотрели друг на друга в упор. Я ответил медленно и тщательно подбирая слова:

– По возвращении он не рассказывал, ради чего туда ездил. Лишь намекнул, что у настоящего рыцаря должны быть более высокие цели, чем одержать победу в турнире, хотя мне это и сейчас непонятно почему? Но я верю своему сюзерену. Если есть еще цель, кроме выигрыша в турнире, то она должна быть намного более значимей Золотого Шлема и пропуска на Юг.

Герцог вздохнул, мне показалось, что он испытывает некоторое облегчение, однако голос прозвучал достаточно сурово:

– Если герцог допускает такую утечку сведений… а это он сделал намеренно, значит, доверяет вам очень-очень многое.

Я переспросил в недоумении:

– А что он сказал?

– Многое сказал, – ответил он. – Хотя в данном случае превысил полномочия.

Я сказал поспешно:

– Герцог ничего не сказал! Но я вылавливал его туманные намеки, выстраивал и… что получил, то получил.

Он кивнул.

– Это лучше. Все это вы придумали сами, мой юный друг. А правда или ваши домыслы можете узнать, когда сами станете одним из нас.

Я раскрыл рот.

– Это как?

Он улыбнулся.

– Ядро рыцарей, которые соблюдают рыцарский устав наиболее ревностно, держатся вместе. Мы больше доверяем друг другу, больше поддерживаем один другого… Словом, ваш сюзерен, герцог Готфрид Брабантский, в этом круге далеко не последний человек. Это все, что я пока могу сказать, сэр Полосатый. Еще вина?

В зале пир гремит веселый, как свадьба, а герцог еще при мне из своего кабинета послал сюда оруженосца за самыми знатными рыцарями. Надо спешно решить, как поступить с внезапно освободившимися землями с уже засеянными полями, с множеством деревень и сел, а также что сказать другим лордам в ответ на обвинения, что посыплются градом.

Я выбрал свободное место и сел, прислушиваясь к разговорам. Что-то никто и не вспоминает о короле Кейдане, а самому начинать о нем разговор вроде бы не с чего, хотя…

Подошел с кубком вина в руке Витерлих, сытый, довольный и пьяный.

– Ну как вам здесь, – спросил он звучно, – сэр Полосатый? Осматриваетесь?

– Чем больше осматриваюсь, – ответил я, – тем больше завидую кротам.

Он так захохотал, что вино брызнуло даже из ноздрей, а это вызвало хохот и у пирующих.

– Чем же?

– Хорошо им, – сказал я. – Как думаете, у Его Величества тоже вот так идет бесконечный пир?

Он покачал головой, на лице проступило нечто вроде зависти.

– Говорят, при королевском дворе на первом месте танцы, балы, куртуазные разговоры, выезды на охоту, флирт, загадочные и в то же время весьма доступные женщины, если умеешь подойти… конечно, пиры тоже есть, как без них, но, если честно, любое застолье насточертевает, если вот так без конца одно и то же!

Я сказал задумчиво:

– Может быть, как-то поглядеть… хотя бы одним глазком? Хотя чужих туда вряд ли допустят.

Он посерьезнел, одним махом осушил кубок и передал подбежавшему слуге.

– Кто знает… Король здесь нечастый гость. Последний раз в Ундерлендах был его дед, Его Величество Балдуин Пятый по прозвищу Синий Нос. Уж не помню, по какому поводу.

От стола повернулся в нашу сторону сэр Трандерт.

– Тоже не от хорошей жизни, позвольте заметить. Кстати, а не организовать ли нам большую охоту? А то и у меня что-то зад стал тяжеловат от сидений за столом. Да и бегай я чаще за оленями, не уступил бы так легко сэру Полосатому.

Сэр Витерлих повеселел на глазах, отстранил услужливо предлагаемый слугой полный кубок и пошел по рядам, уговаривая насчет охоты.

Я перехватил внимательный взгляд леди Или. Говорят, ничто так не мешает роману, как чувство юмора у женщины и его отсутствие у мужчины, потому стараюсь выглядеть тупым и самовлюбленным дурнем, но, боюсь, где-то либо сплоховал, либо переиграл, леди Иля в какой-то момент встрепенулась и начала прислушиваться к моим словам куда внимательнее, чем раньше.

С рассеянно-блаженным видом я иногда отхлебывал вина, расковырял пирог и выбирал печеночную начинку, но в голове все тот же ад и круговерть горячих мыслей. Итак, если вспомнить, к чему привело появление герцога Готфрида с его отрядом «южан», как мы их называли: была попытка совершить переворот в Фоссано, считавшемся нестабильным королевством. Долго подготавливаемый и тщательно спланированный заговор почти во всем удался, но Барбароссу только тяжело ранили. От смерти я его спасти успел и вывез в безопасное место, а потом восставших альбигойцев самих пустили под нож.

Интересно, знает ли герцог, что его друга Готфрида, которому прочили корону Фоссано, настоящие заговорщики считали временной фигурой? Ибо потом, как я понял из подслушанного разговора, его должен был сменить Отто Крисп, в то время работавший под прикрытием должности капитана стражи замка одного из местных феодалов. Речь шла не просто о смене неугодного короля своим человеком, а о некой глубокой реформе общества. Отец Игнес, один из главных руководителей заговора, намекал на то, что рыцарство станет анахронизмом. Видимо, по аналогии с Сен-Мари, а то и пошли бы еще дальше.

Но, если этот захват власти в Фоссано планировал герцог Ульрих, мог ли он санкционировать уничтожение рыцарства? Или же нечто пошло не по его сценарию? Кто-то перехватил игру и сыграл свою партию. А у того хитреца в последний момент вожжи перехватил я, сам не подозревая еще, что влез в очень крупную игру.

Голова шла кругом, я поднялся и, сообщив громко, что пойду помою руки, чего никто не понял, вышел из зала, а затем из донжона.

Витерлих вышел за мной почти сразу, шумный и веселый, заорал из дверного проема: