Ричард Длинные Руки – маркграф

Военачальники входили один за другим степенно и гордо, только Макс слегка замялся в дверях, ослепленный великолепием роскошной отделки, а я напомнил себе, что надо выбрать момент и возвести его в бароны.

Сэр Растер сразу начал оглядываться в недоумении, где же выпивка, здесь мужчины собрались, а не девицы с вышиванием, довольно крякнул, когда слуги внесли вино, а первый кувшин поставили перед ним.

– Военный совет, – объявил я. – Враг разбит, все королевство в наших руках.

– Если не считать Ундерленды, – напомнил барон бестактно.

– Да, – буркнул я, морщась. – Да! Но Ундерленды отделены такими пропастями, что ни нам организовать вторжение не удастся, ни оттуда не смогут вывести большое войско. Перебьем, когда будут идти цепочкой по краю пропасти… Словом, военная часть закончена, начинается самое трудное.

Сэр Растер посмотрел с недоумением.

– А какие еще, кроме военной?

Граф Ришар сказал неторопливо:

– Вообще-то наши гарнизоны обеспечивают… э-э… спокойствие в городах и селах. Остальное – за местными. Но они говорят, что вы довольно ловко сумели воспользоваться их структурами. В деревнях нашего вторжения и не заметили, в городах почти все уже восстановилось.

– А теперь нам нужно, – продолжил я уже в тон, – начинать то, ради чего и пришли! Это королевство нужно вернуть в лоно церкви. Насколько я знаю, победитель часто перенимает часть черт побежденного. Даже, если это неизбежно, давайте же примем лучшее… если отыщем.

Виконт Штаренберг сказал высокопарно:

– Кто никогда не меняет взглядов, больше любит себя, чем истину. В этом королевстве есть много такого, чему нам стоит поучиться.

Я с силой грохнул кулаком по столу. Для меня это нехарактерно, но голова трещит, чувство острой беспомощности грызет внутренности. Еще до вторжения в это Забугорье было понятно, что завоевать – полдела, но сейчас вижу, что это даже не четверть дела, а намного-намного меньше.

– Да, – прорычал я зло, – это вас я вижу ежедневно среди вельмож Геннегау! И вижу, как вас обхаживают. Пока готовимся, как легче и безболезненнее их повернуть к Христу, вас уже повернули… И что вы увидели в той стороне?

Все молчали, ошеломленные взрывом ярости, я всегда держался предельно сдержанно, а сейчас сам чувствую, на мне, как говорится, лица нет.

Сделал три глубоких вздоха, я затолкал злость взад и произнес контролируемым голосом:

– Мы даже само королевство не завоевали, а только захватили. Это не одно и то же! Сен-Мари – это не вторая Армландия или Фоссано, здесь совсем иной строй, иные отношения, иные взгляды и отличающаяся от нашей мораль. А мораль и взгляды ломать куда труднее, чем разбить огромное войско.

Граф Ришар огляделся по сторонам.

– А почему отец Дитрих не здесь? Это больше по его ведомству.

– Ему без нас не справиться, – возразил я. – Это наше общее дело! Здесь в отличие от всех королевств по ту сторону Великого Хребта компактными племенами живут тролли, гоблины, а где-то в горах, по слухам, даже эльфы. На Севере они тоже есть, но там с ними ведется лютая война на полное истребление. Либо люди, либо тролли, а здесь подход более рациональный, соломоновский. Дескать, если можно использовать, то использовать надо… И вот целый отряд троллей в войске Вирланда, тролли и гоблины на службе у людей в городах, как впервые увидел в Тарасконе…

Барон Альбрехт оживился.

– Правда? А то мы в Тараскон заскочили буквально на часок, никаких троллей не заметили.

– Кстати, – сказал я ровным голосом, но сердце забилось чаще и тревожнее, так как подошел к главному, – о троллях… У греков самыми презираемыми людьми на свете были дикие скифы, но это если в целом, а так высшими мудрецами Греции по признанию самих же эллинов являются Анаксагор и Токсарис, скифы по происхождению. На этом уровне уже не скифы или греки, а мудрецы. То есть на уровнях мудрецов нет ни скифа, ни грека…

Сэр Растер сказал громогласно:

– Золотые слова! Я вот уже не различаю брабантцев и армландцев, это же мудрость?

– Еще какая, – ответил я. – Троллей уничтожаем как народ, исповедующий самую жестокую форму язычества с его массовыми жертвоприношениями и пожиранием жертв живыми. Для меня это не народ, а просто дикие кровожадные звери. Я христианин, для меня такие тролли… или люди… не имеют права на существование!

Они слушали, напряжение медленно выветривается из комнаты, чаще вино из кувшинов переливается в чаши, меня слушают, но не забывают чокаться с соседями и промачивать горло.

Глава 16

Я перевел дыхание, подумал, что сейчас начнется, подошли к самому больному месту. В животе напряглось и болезненно заныло, но заговорил я относительно ровным голосом:

– Но те, кто принял веру Христа, уже и не тролли вообще-то.

Сэр Растер раскрыл рот.

– Как это… не тролли?

Лорд Рейнфельс поинтересовался со смешком:

– А что, превращаются в людей?

Я отмахнулся с наибольшей небрежностью, какую позволило мне скованное напряжением тело.

– Для Христа нет ни эллина, ни иудея, ни тролля. На уровнях христианства уже не важно, в какой оболочке душа. Главное, есть ли вера Христа в ней. А для меня, как майордома, важно также, чтобы эта вера не была мертва, как частенько бывает даже в людских душах.

Все выглядели ошарашенными, Будакер покрутил головой, вид очень смущенный.

– Сэр Ричард, – сказал он, – как-то все не так… Одно дело распространять веру Христа среди тех же варваров, другое… среди животных!

– Животные не поймут, – возразил я, – а тролли – существа разумные. Да, их разум направлен на разрушение, но если порыться в нашей истории, то куда там троллям до Чингисхана, Аттилы и многих-многих наших императоров!.. В общем, я не говорю, что так именно и будет… все-таки, если и будем здесь заниматься приобщением к христианству, то все-таки начнем с варваров… Они все-таки люди, с ними проще.

– А почему тогда о троллях?

Я развел руками.

– Цель должна быть грандиозной.

Арлинг сказал со вздохом:

– Ценить людей надо по тем целям, которые они перед собой ставят.

Все переглядывались, наступило неловкое молчание, когда все поглядывают друг на друга, но высказаться не решаются.

Граф Рейнфельс произнес обеспокоенно:

– Сэр Ричард, это не слишком ли?

– Что вы имеете в виду? – потребовал я.

Он светло и благостно посмотрел мне прямо в глаза.

– Я крестоносец, – произнес он гордо, – и поклялся нести слово Божье людям, что забыли Христа или отвернулись от него. Готов нести и тем, кто его не знал вовсе.

– Варварам, – подсказал сэр Кристофер.

Рейнфельс кивнул.

– Да, варварам. Но, простите, троллям… Мне с детства наставник читал Святое Писание, там о троллях ни слова!

Я сжался, чувствуя острое непонимание и полное неприятие моих слов. Лорд Рейнфельс смотрит на меня строго и взыскующе, очень правильный и праведный рыцарь, за ним Библия, которую он читал и по которой живет. Родители чаще предпочитают не самого одаренного из своих детей, даже не самого совершенного, а самого послушного. Церковники и многие христиане надеются, что и Всемогущий к ним относится примерно так же. Но, думаю, Творец не настолько дурак. Вон даже Ульфилла доказывает, что нужно не славить имя Господа на всех перекрестках, так делают только подхалимы, а твердо и ревностно проводить в жизнь победоносное учение великого отца и учителя, господина Создателя!