Ричард Длинные Руки — вице-принц

Она прошептала с мукой в голосе:

— Как все невероятно… Как она погибла?

— Почему погибла?

— Такая необыкновенная женщина не могла выжить в таком мире…

Я хмыкнул.

— Она оставалась прекрасной и в семьдесят лет, а ее дочери, внуки и внучки заняли все троны Европы!.. И умерла она в восемьдесят два года, пережив восьмерых из своих десяти детей, но оставив огромное множество внуков и правнуков!..

Из зала к нам начали нерешительно приближаться три высокие стройные девушки, красиво и пышно одетые, на лицах застыл страх, они постоянно оглядывались и поглядывали в нашу сторону умоляюще.

Лиутгарда сказала невесело:

— Все, мое время вышло. Фрейлины предупреждают, что дольше оставаться наедине с незнакомым мужчиной крайне неприлично, и если кто-то нас увидит…

— Все понял, — сказал я с готовностью. — Ваше высочество, был счастлив с вами пообщаться. Заодно и прощаюсь…

— Уже уезжаете?

— Все вопросы с вашим батюшкой утрясены, — пояснил я. — Поеду навстречу своему войску.

Она сказала быстро:

— Вы сможете у выхода задержаться чуть?

— Хорошо, — ответил я озадаченно.

Я окружен почтительным вниманием, но в то же самое время меня сторонятся. Такова репутация, наверное, или же от меня ждут неприятностей, но никто не решился подойти с вопросами или просто представиться, так что я благополучно вышел из дворца и остановился, оглядываясь по сторонам.

Красоты меня мало трогают, да и не очень в них разбираюсь, для этого надо быть либо визажистом или дизайнером, либо брехлом, что страшится обнаружить свою нормальность и здоровую психику, потому громко восторгается травой и кустами, говорит темно и туманно о воссоединении с природой, культуре и о чем-то там еще таком же неконкретном, на чем не поймаешь.

Я охнул, в украшенном затейливыми барельефами проеме входа во дворец показалась фигура рослой женщины в мужском костюме из темно-зеленого бархата, широкий пояс перехватывает тонкую талию, прекрасно скроенные брюки и дивной работы сапожки, но я как вцепился взглядом за правую сторону груди камзола, что за так странно отстегивающийся край, неужели Лиутгарда решится?

— Ваше высочество, — произнес я прочувственно и поспешил к ней, издали нацелившись поцеловать руку. — Все женщины, как женщины, одинаковые, словно утки… А вы в этом костюме неповторимая, царственная, по нему сразу видно, что вы не стадо!

Она отняла руку, что-то я слишком надолго задержал ее трепетные пальцы в своей горячей и чувственной ладони, взгляд ее был внимателен и тревожен.

— Да? А у нас никто его не одобряет.

— Невежды, — определил я. — Ничего, из южных королевств сюда прет целая армия эстетов. Первыми прибудут вартгенцы, они еще так-сяк, а вот когда армландцы и сенмаринцы… Позвольте сопровождать вас на конную прогулку?

Она церемонно наклонила голову.

— Позволяю.

Я сказал Бобику тихо:

— Иди зови Зайчика. Он у коновязи, ничего не разнесет.

Лиутгарда направилась во двор, я деликатно поддерживал ее под локоть, придворные почтительно кланялись, я слышал перешептывания за спиной, но эта шелуха сопровождает нас всюду, жаль только, что во многом она и определяет наше поведение, это Алиенора могла пренебречь, а мы, увы, часто плывем в указанном туповатым обществом направлении.

Арбогастр уже в нетерпении пытался лягнуть Бобика или хотя бы хватануть зубастой пастью, тот увертывался, а когда мы спустились по ступенькам на вымощенный плитами двор, оба ринулись навстречу.

Бобик попытался с ходу лизнуть, а Зайчик весело ржанул и подставил бок.

Конюхи подвели принцессе великолепную лошадь белого цвета, с умной мордой и прекрасно развитыми для скоростного бега мышцами. За седлом туго скатанный мешок, но довольно объемный, словно Лиутгарда собрала туда все свои платья.

Я помог принцессе подняться в седло, она села все-таки по-женски, то есть свесив ноги на одну сторону, а когда разобрала повод, я вспрыгнул на арбогастра и пустил его рядом с ее дивной лошадкой.

Гвардейцы на страже ворот посмотрели в недоумении, офицер даже вскинул руку, явно желая остановить, но я зыркнул на него зло и раздраженно, нахмурился и опустил ладонь на рукоять меча.

Он скривился, но на большее не осмелился, хорошенькая у меня репутация у соседей, нужно будет еще поработать над ней в сторону, понятно, усиления этих полезных в жизни черточек.

Часть вторая

Глава 1

В сторону Варт Генца, там для жителей Бриттии уже юг, тянутся беженцы на повозках, телегах, верхами и даже своим ходом. Эти в большинстве случаев толкают перед собой или тащат сзади, впрягшись в оглобли, двухколесные тележки с нехитрым скарбом, однако и его не хочется оставлять на разграбление.

Я позыркивал на Лиутгарду, она некоторое время ехала в прежней позе, лицо постоянно меняется, вижу как принцесса борется с собственными чувствами и принципами, наконец, тяжело вздохнув, оперлась свободной от повода рукой о конский круп и решительно перенесла одну ногу на другую сторону.

Я старался не смотреть на нее, но она спросила быстро:

— Это очень ужасно?

Я вытаращил глаза в подчеркнутом изумлении.

— Ваше высочество?

Она сказала нетерпеливо:

— Ну, что я так сижу!

— Великолепно сидите, — похвалил я, — так у вас спина намного прямее, вид гордый и независимый, сразу видно, что принцесса. Когда женщина в седле по-женски, уж простите, у любой вид, как у пришибленной сиротки, у которой еще и конфету отняли.

Она скупо улыбнулась, на щеках проступил лихорадочный румянец.

— Я тоже это чувствовала, принц… Но решиться самой вот так сесть… это же что скажут?

— Если будете мяться и трусить, — сказал я, — скажут, что шлюха, уж простите. Если сумете держаться гордо и дальше, скажут — настоящая принцесса!

— Принц!

— Правда-правда, — заверил я. — Даже самые устойчивые… гм… устои можно… менять, хотя бы в отдельных случаях. Помню, когда король Людовик, это в моем дальнем королевстве, был молод и красив, он носил обтягивающие фигуру костюмы, а штаны так и вовсе сидели на его ногах как собственная кожа, обрисовывая каждую мышцу. И все придворные, а за ними и вся знать королевства, одевалась в такие одежды. Мода пошла из дворца от короля такая! Но, когда он сильно постарел, фигура деформировалась, мышцы одрябли, живот отвис, ноги стали тонкими и кривыми, он начал носить пышные одежды, скрывающие фигуру, а вместо обтягивающих штанов ему шили широкие панталоны с множеством оборок.