Ричард Длинные Руки – вильдграф

Я сделал осторожный шажок назад. Если оно кинется, от меня останется мокрое место. Уже сейчас видно, что это… этот человек, хотя это явно не человек, даже сидя, почти одного роста со мной, а по весу вдвое больше, чем мы с конем вместе…

– Отдыхай, – проговорил я неуклюже. – Если что, свистни! Буду близко, приду на помощь.

Пятился, пока спиной не уперся в конский бок. Конь, к моему удивлению, на чудовище среагировал без страха, гарпия его пугала больше. Даже мертвая. От чудовища не пахло волчьим или каким-то звериным духом, а скал мой конь не страшился, будь они даже трижды живыми-преживыми.

Когда я кое-как взобрался в седло, кое-как, потому что хоть конь и не дрожал, но мои руки и ноги все-таки тряслись. Конь послушно развернулся, я пустил его шагом. И вдруг сзади раздался пронзительный свист. Я непроизвольно натянул повод.

Конь разом остановился, дрожа, присел. Я развернулся в седле. Человек уже поднялся на ноги. Дубина отливала синевой. Теперь свет падает по-другому, все предметы обрели настоящую перспективу, я наконец-то понял, что беглец не кажется великаном, а и есть настоящий великан. Возможно, горный великан, а дубина его из металла. Он смотрел мне вслед, дубина в правой, а левая поднялась в воздух. Я не верил глазам, он покачал в воздухе широкой ладонью в жесте прощания.

Я помахал в ответ, отпустил повод, и конь с великой охотой и старательностью понес меня дальше по залитой лунным светом долине. Взгляд сразу ухватил большую груду камней, а в середине остов не то основания башни, не то гигантской печи…

Увы, руины оказались крохотной часовней. Я слез на землю, перешагнул через каменные завалы, Бернард мог, если оказался раненым, заползти и сюда. Под ногами каменный пол, в большом камне можно угадать алтарь, но весь изгажен нечистотами, с отколотыми краями, сбитыми надписями. Я сумел разобрать только три буквы латинского алфавита, а потом еще две. По гранитной плите явно били молотами, топорами, мечами. Есть даже крохотные оспинки от стрел, а вот эти полосы…

Я зябко повел плечами. Страшные борозды, будто огромный зверь царапал камень с такой же легкостью, словно стену из глины. Я, дитя века, абсолютно нерелигиозен, мне смешны отцы города или члены правительства, что кланяются иконам и целуют микробную руку пьяного попа, но любая религия в своей основе подразумевает нечто чистое, возвышенное, вытягивающее человека из дарвиновской твари в нечто наивно божественное, так что равнодушие равнодушием, а осквернение коробит мою интеллигентную душу… можно сказать, возмущает даже.

В моем мире я прошел бы мимо, не поведя бровью, сказал бы разве что нечто умное, нельзя, мол, так поступать даже с нелепым старьем. Воевать и отвергать – да, но не глумиться, не гадить… но сейчас я, перенесенный из мира благих порывов в мир духовного экшена, почти неосознанно сорвал пучки трав и тщательно вытер алтарь. Я человек своего мира, где каждый инстинктивно сражается со страшным давлением со стороны властей, налоговой полиции, СМИ, начальства, коллег, родителей, инстинктивно следует принципу: если дают линованную бумагу, то надо писать поперек – вот я и сделал поперек: вытер алтарь, чем немало удивил бы всех знакомых. Мне этот алтарь не нужен, я абсолютно не религиозен, я не нуждаюсь ни в каком боге, уже сто раз это говорил и повторяю это снова, но раз в мире есть богомольные старушки, так пусть этот отесанный булыжник послужит, принесет утешение им, а также всем слабым и трусливым.

Обыскав камни, я уже собрался выбираться к коню, как вдруг взгляд зацепился за основание алтаря. Там, где я стер нечистоты, на камне проступила четкая бороздка. Заинтересованный, я присел, нажал ладонью. Каменная стенка подалась, я сунул руку в нишу, пошарил. Пальцы наткнулись на нечто знакомое, но непривычное в этом мире.

В лунном свете находка показалась еще более странной, чем если бы достал в жаркий полдень. Лунный свет – это вампиры, оборотни, эльфы и гномы, а здесь обыкновенная книга, толстая, пухлая, читаная и перечитанная, с «ослиными ушами», шелковой ленточкой для закладки, золотым обрезом, дорогим капталом… Впрочем, книга не совсем обычная, чересчур старинная, за такие коллекционеры отваливают сотни баксов. А то и тысячи…

Книгу я сунул в седельный мешок, вскочил на коня и послал легкой рысью дальше.

– Бернард!.. Бернард!

И снова вспомнил, что не знаю, в какую сторону мне возвращаться. И не удаляюсь ли я от места схватки в ту сторону, куда Бернард мог бы добраться разве что на крыльях. Несколько раз привстал на стременах, покричал, но голос мой жутко и одиноко разносился всего на десяток шагов, а там странно глох, словно упирался в невидимые стены.

– Ну, – сказал я коню дрожащим голосом, – тогда надо как-то перекоротать ночь…

Одно место показалось выше других, я пустил туда копытное, соскочил на землю, оказавшись на вершине. Это выглядело как бывший холм, что от старости расползся в коровью лепешку. Дурость с моей стороны, надо бы, напротив, выбрать место пониже да забиться в норку, ложбинку, затаиться в ямке, но я дитя чересчур благополучного и безопасного века, зато отсюда все хорошо видно.

Вблизи отыскалось бревно, достаточно сухое, но такое огромное, что я засомневался, что сумею поджечь. Однако костер вспыхнул таким ярким пламенем, что стало ясно: если я и не найду никого больше, то уж меня найти проще простого. Этот светящийся цилиндр света вытянулся до самого неба, там уперся в небосвод, а звезды погасли. За освещенным кругом абсолютная чернота, настоящий холодный и мертвый космос. Да ладно, пусть видят, где я, друзья и враги, все равно хуже уже не будет.

Вытянулся возле костра, ноги гудят, как разогнанный проц без кулера. Из мешка выдвинулась толстенная пухлая книга. Я раскрыл из любопытства, раз уж такие в букинистике стоят бешеные деньги, надо хотя бы посмотреть, что в них такое…

Полистал, убедился, что ценится разве что старая бумага, смануфактуренная без всяких добавок, по старым рецептам, очень дорогим и непродуктивным, да еще сам шрифт, нестандартный, каждая заглавная буква в киновари, а начальная буква главы и вовсе изображает сценки из жизни святых. Или угодников, не знаю.

Ага, после всех описаний житий идут практические советы. Типа справочника молодой хозяйки: что варить в постные дни, что в разгрузочные, что надевать, как украшать дома в праздники, какие молитвы творить в дороге супротив Темных Сил… а вот – какими средствами ограждаться, когда ночуешь в темном чужом лесу…

Это я прочел с жадным интересом. Я не в лесу, но в мире достаточно темном, к тому же в дороге, к тому же дитя урбанизации, вся жизнь в помещениях, над головой всегда крыша, будь это потолок квартиры, офиса, метрополитена или автобуса.

Запинаясь, я прочел молитву вслух, все равно никто из знакомых меня не видит и не расхохочется в лицо, повернулся и поклонился на все четыре стороны света. По-моему, последнее уже лишнее, явно языческое проникло в чисто христианское логово, как вот православие почти целиком вобрало языческие обряды и праздники.

Веки отяжелели, я отчаянно зевал, выворачивая челюсть. Спать на открытом месте страшновато, но если просижу у костра всю ночь, то все равно засну утром, что намного хуже. Похоже, я заснул, как бревно, крепкое мореное, пролежавшее в песке лет сто, потому что, когда сквозь сон услышал голоса, ощутил одновременно, что поспать успел, не совсем, но все-таки…