Ричард Длинные Руки – властелин трех замков

Двое громадных слуг подбежали к Альдеру, один замахнулся дубиной, второй сразу ухватился за колесо, заскрипели железные цепи, рама начала раскачиваться, поползла вниз. Женевьева вскрикнула, Альдер заторопился, кое-как разделался с противником, бросился на второго, снес ему голову и, сунув меч в ножны, обеими руками ухватился за штурвал.

Наконец мне показалось, что одно уязвимое место в защите Лихтенберга я все-таки заметил. Когда гигант наносит косой удар, на боку слегка раздвигаются стальные пластины. Даже не раздвигаются, а чуть-чуть приподнимаются края, и если бы против гиганта дрались мы с Альдером, то я бы отвлекал его спереди, Альдер же попытался бы сунуть лезвие меча под оттопыренную пластину.

Но Альдер занят, вот к нему побежали сразу трое с пиками в руках, у каждого еще и меч на поясе, а я тем временем начал готовиться к дикому движению, несколько раз представил себе этот трюк, такое часто видел в кино, но здесь отступаю под ударами совсем не кина, выждал богатырский замах, сделал вид, что принимаю удар на щит, а сам быстро-быстро, совсем не по-рыцарски, а как какой-то трусливый джап или китаец скользнул к гиганту вплотную, еще на полшага, и лезвие моего меча, скользнув по пластинке, вошло под соседнюю…

Я ударил изо всех сил, меч с трудом вошел на ладонь, я тут же выдернул, упал, потому что лезвие чужого меча стремительно приближалось, откатился и поспешно вскочил на ноги.

Гигант вскрикнул страшным голосом. Щит соскользнул с его руки, булатная рукавица хлопнула по тому месту, куда вошел меч, в инстинктивном жесте закрыть рану. Несколько мгновений он пожирал меня глазами, за решеткой забрала разгорелось настоящее пламя, затем, не поднимая щит, ринулся на меня.

Я отпрыгнул, никогда не думал, что такие гиганты могут двигаться так быстро: обычно эти закованные в железо горы поворачиваются медленно, с достоинством, ибо суетливость к лицу разве что слугам.

Он размахивал мечом, я позорно убегал, да фиг с ним, рыцарством, у меня не бегство, а тактический маневр, так я считаю, а эта башня ревет и все старается поразить меня одним и тем же ударом сверху вниз, так Ричард Львиное Сердце, как написано в учебниках истории, рассекал до седла сарацинских эмиров.

Альдеру с Ревелем совсем худо, троих они срубили, но оба ранены, а к ним бегут сразу пятеро. Они заслонили собой колесо, доспехи забрызганы кровью, на лице безумная ярость, драться будут до последнего…

Уворачиваясь и увертываясь, я утвердился в мысли, что Лихтенберг не знает других ударов, да, понятно, рыцарские мечи и не позволяют фехтовать, это придет потом, когда мечи истончатся и превратятся где в сабли, где в шпаги, а здесь только могучие тяжелые секачи, рассчитанные на горы мышц. Да и какое фехтование, и шпаги, и сабли бесполезны против таких доспехов.

Альдер и Ревель поразили всех пятерых, но и сами полегли, изрубленные, исколотые, истекающие кровью.

Я ухитрился отпрыгнуть, избегая страшного меча Лихтенберга, случайно оказался в удобной позиции и тут же ткнул мечом, как копьем. Острие так же точно скользнуло под пластинку, я нажал, рассчитывая на то, что гигант устал бегать за мной, движения потеряли скорость и точность, однако его меч просвистел над моей макушкой, сдернув клок волос.

Женевьева взвизгнула, там к штурвалу подошел еще один в темной робе, крутанул раз, и рама толчками начала опускаться к лиловой воронке. Я хотел было начать отступать в ту сторону, но за спиной жреца зашевелился Альдер, привстал и, подобрав меч, с силой ударил жреца под колени.

Гигант уже дышал так шумно и мощно, что забрало шлема едва не выгибается наружу при выдохе, впрочем, во время вдоха почти прилипает к губам. Двигается медленно, тяжело переступает, следуя за мной, и хотя я сам едва волочу ноги от смертельной усталости, но он вовсе не взмахивает мечом в надежде задеть меня, а скупо готовится к завершающему удару.

Я быстро взглянул на Хозяина. Он с великим интересом рассматривает наш поединок. И хотя заявил, что победителя оставит себе в услужение, но что-то не верится, чтобы вот так взял и позволил мне остаться в живых после такого поединка. Не знаю, на чем поймал этого Черного Рыцаря, но наверняка видит, что я не так слаб духом. Возможно, даже не позволит мне нанести смертельный удар…

Отступая, я все чаще посматривал на него, да, следит за каждым движением, очень напряженно, словно готовится вмешаться…

Я сорвал с пояса молот и, продолжая отступать от гиганта, швырнул быстрым коротким движением. Ни рыцарь, ни Хозяин не поняли в первый миг, куда я бросил так странно, а там раздался хрустальный звон, на каменные плиты обрушился град крупных и мелких осколков льда. Больше я в ту сторону не смотрел, отступал, увертывался, по железному боку стекает уже не одна красная струйка, при каждом шаге остаются кровавые следы.

Гигант стоял, слегка раскачиваясь, я надеялся, что от слабости, хотя, возможно, он просто переносит вес с ноги на ногу, выбирает позицию для завершающего удара. Я тоже стоял и дышал часто, шумно, ничуть не притворяясь, одна надежда на то, что я сохранил сил больше.

За моей спиной возник слабый свет, начал усиливаться, словно в зале некто поворачивал верньер бимера. Я не отрывал взгляда от гиганта, он всхрапнул и поднял меч обеими руками. Удар должен быть тяжелым, раскалывающим меня, как гнилой орех. И в этот миг я увидел еще один шанс: доспехи рассчитаны на все варианты схватки, когда их хозяин держит в одной руке меч, в другой — щит, поверженного противника добивают особым кинжалом, мизерикордией, но вовсе не этим варварским ударом…

Я бросился вперед и вонзил меч все тем же невиданным в эпоху рыцарства ударом, словно у меня в руках не меч, а шпага. Острый кончик вошел между сочленениями, а там я нажал со всей оставшейся силой и, выпустив меч, кувырком ушел мимо, а меч гиганта просвистел рядом и с силой высек сноп искр о каменные плиты.

С трудом вскочив на ноги, я увидел, как ревущий гигант раскачивается вперед-назад, его меч вывалился из ослабевших ладоней. Раскачиваясь все сильнее, он ухватился за торчащий из его живота меч, я замер, если выдернет, я погиб…

Гигант повалился вниз лицом. Раздался скрежет, на спине вздулась пластина панциря, и, пробив ее, острие меча высунуло острый клюв, а затем выдвинулось почти до половины.

Отчаянно верещала Женевьева, железная рама медленными толчками опускалась в лиловую жуть. Свет в зале вспыхнул яркий, трепещущий, словно заработал гигант-электросварщик. На стенах возникают и мгновенно пропадают причудливые тени. Я торопливо подобрал молот, огляделся.

Вокруг брата Кадфаэля сверкает чистый свет первого дня творения, колдуна окружает прозрачная лиловая сфера, похожая на пленку мыльного пузыря, однако я понимал, что стена из силовых полей может быть гораздо прочнее любых крепостных, даже если те выковывать из легированной стали.

Они смотрели друг на друга неотрывно, мне почудилось, что свет постепенно отступает, да и лицо Кадфаэля искажено, по лбу катятся крупные капли пота.

— Держись! — крикнул я хрипло. — Я иду!

Колдун на миг скосил в мою сторону глаза, лиловая сфера тут же прогнулась и чуть подалась под давлением света. Я подбежал на подгибающихся ногах к поединщикам.