Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

Когда потащились по равнине, я кое-как взобрался на своего коня, только бы не проговориться, как он мне достался, ноги дрожат, а спина ноет, будто повозку нес на спине.

Глаза Бернарда с жадной цепкостью прошлись по молоту у меня на поясе.

– Ага, – сказал он, – я ж обещал!.. Когда-то меня проткнули копьем почти насквозь, я с полгода отлеживался в Гинтском монастыре. Там у них большая библиотека… Конечно, все жития святых, Писания, апокрифы и разное всякое, но туда стащили и все старые фолианты, что не сожгли в первые же годы… Правда, таких осталось мало, если честно. Вот и читал то хроники древних королей, то истории войн, то жития… да не святых, тогда главными были полководцы и потрясатели земель и народов… Так вот в самые давние времена воевали здесь вообще не люди, а всякие там демоны… тогда они, я ж говорил, были богами, а теперь, не признав Христа, превратились в демонов… так вот эти демоны дрались и между собой, и с гномами, и эльфами, гоняли троллей и кобольдов, людишек разных… Правда, тогдашние люди нам не впору, на равных дрались с богами. Ну, тогда и боги были помельче, и люди покрепче. Их так и звали полубогами… а иные так и вовсе… вон Унтапиштим, как сказано в летописях, на три четверти бог, на четвертушку – человек… Словом, войны были нешуточные. А раз воины не в пример нынешним, то и оружие было… гм… иное. Читывал я про лук, что пробивает сорок доспехов, поставленных в ряд, про топор, что делает хозяина неуязвимым, пока тот не выронит из рук, про боевого коня, что за сутки может проскакать от Края Мира до другого Края, про всякие амулеты, кольца, серьги, браслеты…

– А молот? – спросил я. – Что насчет этого молота?

Бернард развел руками.

– Насчет молота не знаю. Слышал только, что были… Ты лучше не виси его на поясе, не виси!.. Упражняйся. Хоть и непростой молот, а у дурня в руках только беды наделает, а не пользы…

Я отъехал в сторонку, глаза высматривали цель. Ага, вон массивный валун у дороги. Похож на придорожный камень, но не видно ни рун, ни знаков, ни стрелки с надписью: «…а прямо поедешь – об этот камень навернешься».

Рукоять молота охотно скользнула в ладонь и устроилась уютно в пальцах. Я метнул, воздух протестующе затрещал. Я ждал звонкий удар, в лучшем случае массивный валун даст трещину, раз это не простой молот, а молот древних богов…

Страшный треск, будто лопнула каменная гора. Острые осколки камня пропороли воздух со свистом взорвавшейся авиабомбы. На месте валуна возникло серое облачко каменной пыли и крошки, что быстро осело поверх торчащих из земли блестящих каменных лезвий, похожих на зубы подземного зверя.

Кони испуганно ржали. Бернард выругался, но в его громовом рыке было больше восторга, чем ярости:

– Ты что, совсем дурак?.. Отъедь подальше!

Асмер едва удержал прыгающего под ним коня. Тот трясся и прижимал уши. Асмер выкрикнул:

– Ну, Дик!.. Ну… я даже и не знаю!

Я сам дрожал, как три коня Асмера, ладони вспотели, пальцы едва держали чудесный молот. Послушно отъехал в сторону, долго не решался повторить попытку, но ведь без учения любая техника мертва, и я начал бросать, сперва робко, а потом наглее и наглее – во все встречные коряги, пни, камни, деревья. Конь быстро перестал вздрагивать, а потом вообще не обращал внимания на летящий в его сторону тяжелый молот.

Сперва мне казалось, что молот летит не дальше, чем могу добросить, а кидала из меня неважный, потом заметил, что больше зависит от настроения. Конечно, как бы ни разозлился, не доброшу до вон того хребта, но если брошу с воодушевлением, скажем так, то понесется как реактивный снаряд, сокрушит, разнесет, а по красивой дуге вернется. Только не боись подставить уже здорово побитую ладонь.

Я пробовал не ловить, молот шлепался у ног. Сперва я ощутил облегчение, но Рудольф, который увидел такую хитрость первым, скривился, я сразу упал в его глазах на уровень даже не простолюдина, а жены простолюдина, если не его престарелой тещи. Пришлось стоически задерживать дыхание, с красивой смайлой на лице подставлял ладонь, уже вспухшую, как у нерадивого бурсака, хватал и мужественно смотрел вдаль орлиным взором, как подобает мужчине. Высматривал новую цель, значитца.

Ланзерот все видел, морщился, но помалкивал. Бернард, чтобы как-то сгладить впечатление, сказал оправдывающимся голосом:

– В стране Ланзерота вообще молот не оружие.

– Все на свете, – заметил я осторожно, – оружие.

– Гм… Ну, там нет отрядов, где на вооружении молоты. Топоры – да, двенадцать видов, а вот молотов – ни одного. Как вот, скажем, в королевстве Бургелия запрещены арбалеты и луки, как нечестивые виды оружия.

– Церковь добилась? – спросил я.

– Откуда знаешь? – удивился Бернард.

– Да так, – ответил я туманно, – слухи… А Ланзерот разве не из Зорра?

Как помню, церковь не раз декретами запрещала арбалеты и луки, а потом – порох, пушки, пулеметы… Последнее, что она запрещала и проклинала, – атомные бомбы. Но про крылатые ракеты уже ни слова, выдохлась. Непротивление Злу – прекрасно, но Бог Богом, а жисть есть жисть.

– Ланзерот из Горланда, – ответил Бернард со вздохом, не обращая внимания на непонятные слова, как привык не обращать внимания на латынь. – Это страна далеко на юге.

– Дальше Зорра?

– За Зорром лежат Скарланды, сейчас захваченные Тьмой, а уже за Скарландами – Горланд. Это небольшая горная страна, бедная, но там живут сильные и отважные люди. Уже и Скарланды пали, а Горланд кое-где еще держится… Не весь, понятно, долины захвачены, но отважные бароны в своих горных гнездах держатся! Конечно, основные силы Тьмы двинулись дальше, сейчас уже осадили наш Зорр, но бароны все еще держатся, держатся, держатся. Силы их, увы, тают. И, похоже, души тоже постепенно покидает надежда, что вообще выстоят.

У меня невольно вырвалось:

– Так почему же не отступают в благополучные земли?

Бернард покосился удивленно, Асмер фыркнул, а Рудольф махнул рукой, предлагая не обращать внимания на несмышленыша. Я понял, что Рудольф буквально спас мою шкуру, ибо я предложил, по их понятиям, настоящую гнусность.

– Опорой стали даже не замки, – продолжал Бернард, – а монастыри. Не тем, что стены крепче… просто у Тьмы там меньше сил. Приходится только мечами да топорами, а колдовство тю-тю. И чем ближе к монастырским стенам, тем колдовства меньше.

– Но что могут монахи? Разве они не клялись не брать в руки оружия?

– В монастыри бегут окрестные крестьяне. Их села сожжены, туда стягиваются рыцари, бароны, да и всяк, кто способен носить оружие и не желает позорно бежать с наших земель!

Я по-новому взглянул в подчеркнуто прямую спину рыцаря. Похоже, Ланзероту кажется недостаточно достойно отсиживаться за крепкими стенами, отражая вялые приступы. А здесь он наступает.

Полдня ехали без приключений, потом Ланзерот остановился, подал условный знак. Рудольф и Бернард тут же взяли в руки топоры и пустили коней далеко вправо и влево от дороги. Я хотел последовать за Бернардом, но из повозки высунулась принцесса. Глаза ее были встревоженные.

– Дик, – позвала она. – Дик!.. Держись поближе.

– Но там опасность…

– Патер чувствует приближение Зла!

– Он его во всем чувствует, – ответил я, но конь мой, повинуясь непроизвольному содроганию моих мышц, пошел боком к повозке. Принцесса уже скрылась, я ехал рядом, прислушиваясь, надеясь уловить запах ее волос, аромат ее кожи или хотя бы дыхание.

Когда повозку тряхнуло, слабо громыхнуло, будто столкнулись скалы. Послышался сердитый голос священника, тут же он забормотал молитву, поспешно раскаиваясь в грубом слове, гневе, давая новые обеты смирения.

Далеко впереди вроде бы послышались слабые крики. Я насторожился, привстал в стременах. Там, за клочьями неопрятного тумана, взметнулась желтая пыль, взлетели испуганные птицы. Как будто бы донеслись слабые удары металла о металл…

– Дик!

Это отчаянно кричала принцесса. Я вздрогнул, справа шагах в десяти прямо из травы поднялись крупные разрисованные цветной глиной люди. Моя рука шлепнула по рукояти молота, так пьяный ганфайтер бьет по кобуре. Молот вырвался из ладони, как воробей, часто-часто хлопая по воздуху невидимыми крыльями, но ударил, как противотанковый снаряд, вернулся в ладонь, я метнул в другого, третьего, а четвертого я встретил уже грудь в грудь.