Ричард Львиное Сердце

Он вернулся к отряду и выразительно глянул на Генриха, лицо которого от этого взгляда стало серым, как пепел. Гнев, который сверкал в глазах человека, легко поймавшего на лету громадный боевой топор, заставил императора принять верное решение.

— Я рад, что вы не пострадали, Леопольд! — сказал он, наблюдая, как тупое изумление сменяется на лице герцога запоздалой яростью. — Я узнаю, что это был за человек, и если это тамплиер, то клянусь, Парсифаль мне ответит! Надеюсь, вы сдержите слово и привезёте Ричарда в Вормс ровно через два месяца. Я пришлю к вам воинов, чтобы сопровождение было более надёжным. Прощайте.

И, не глянув более ни на кого, Генрих развернул коня. Его отряд столь же поспешно перестроился и пустился вслед за своим государем.

А Седрик, повернув топор, протянул его Эдгару:

— Такой тебе подойдёт, сынок?

— Ну да. Спасибо, мессир! Ваше величество, можно вас попросить? Положите руки вот сюда, на камень.

— Вы же его изувечите, рыцарь! — ахнул Леопольд. — Я так полагаю, лучше найти кузнеца.

— Не волнуйтесь! — Ричард подмигнул герцогу. — У этого рыцаря я сам учился кузнечному мастерству. Давайте, Эдгар!

Молодой человек широко взмахнул топором. Удар, ещё — и оба толстых кольца кандальной цепи, распавшись, свалились с рук короля.

— Первый раз вижу такое! — признался Леопольд. — Впрочем, я прежде не видал и чтоб такую топорину запросто поймали в воздухе. Я вам обязан жизнью, мессир...

— Сеймур. Седрик Сеймур, рыцарь его величества. Ведь так, государь? — повернулся Седой Волк к Ричарду. — Вы признаёте меня своим вассалом и рыцарем?

— Ещё бы! Хотя, если уж говорить по совести, вы скорее рыцарь королевы. О Боже, никак вы покраснели, а? Зря. Моей матушке почитают за честь служить и молодые рыцари, такая уж она дама и такая королева! Ну так что же? Едем в Дюренштейн?

Это было произнесено не с вопросом, а скорее — как приказ. Леопольд, слегка растерявшийся, кажется, готов был произнести покорное «да». Но Фридрих протестующе взмахнул рукой:

— До Дюренштейна даже самым быстрым ходом добираться неделю. А наш «друг» Парсифаль постарается помешать нам доехать туда. У него здесь могут найтись достаточные силы — отыскал же он так быстро этого метателя топора! Шестое число — через три дня, и колдун не захочет упустить этот день.

— Да что он такое затеял, кто-нибудь мне объяснит? — в недоумении воскликнул Ричард Львиное Сердце.

— Потом, государь, потом! — отозвался Эдгар Лионский и вопросительно поглядел на Тельрамунда. — Тогда что нам делать, Фридрих?

— Ехать в Антверпен, в монастырь. Там ему нас не достать.

— Хорошенькое дело! — опомнился Леопольд. — Это мой пленник, и я не позволю вам им распоряжаться. Неужели мой отряд не справится с горсткой поганых тамплиеров?

— Поганых тамплиеров могут явиться и сотня, и две, — заметил Тельрамунд. — И я бы на твоём месте не рисковал, Лео. Поедем с нами, так оно будет спокойнее. Шестое число минёт, тогда мы окажемся в относительной безопасности: они нас не тронут. Пока не тронут. Потому что, — лицо тевтонского рыцаря вновь помрачнело, — я уверен: есть у них в запасе и другая дата...

Глава 4 Мечты магистра

— Они всё-таки обыграли нас! Обыграли, это надо признать. Будь двадцать раз проклят тот день, когда я подпустил так близко к нашим тайнам треклятого Тельрамунда, и сто раз будь проклят каждый из дней, когда посланным мною людям не удалось его уничтожить! А Генрих-то, Генрих — какое ничтожество! Трус, предатель и мерзавец!

Окончательно выйдя из себя, Парсифаль запустил в стену кубком, и по светлому ковру расплылось рубиновое вино.

Шмуль бен-Рувим (он же Муталиб, он же грек Паулос) с почти нескрываемым удовольствием наблюдал за истерикой магистра. До сих пор тот всегда сохранял если не полную невозмутимость, то абсолютную уверенность в себе. Такое проявление слабости со стороны свято уверовавшего в то, что тайные знания дают ему неограниченную власть, веселило шпиона тамплиеров до глубины души.

— Скачи, скачи! — еле слышно прошептал он себе в бороду на языке своих предков. — Так ли вы всё ещё запрыгаете, когда лет через тысчонку поймёте, для кого на самом деле старались! Избранства ему захотелось!.. Избранными не становятся, избранными рождаются, глупец!

— Ты что там бормочешь?! — резко обернулся к нему колдун. — Какие-нибудь свои иудейские заклинания?

— Так разве я их знаю? — безмятежно улыбнулся Шмуль. — Заклинания — это по части вашей милости, а я не умею колдовать. Да и к чему мне такое опасное искусство? Только я бы на вашем месте не огорчался столь сильно. Разве всё потеряно?

— Потерян день! День, понимаешь? Я послал пять отрядов, чтобы перехватить ублюдка Леопольда и этих франкских скотов, но те точно провалились! И только сегодня утром я узнаю, что они в Дюренштейн не поехали, а кинулись в Антверпен, в монастырь апостола Петра, к епископу Доминику. Знали куда! Монастырь так же неприступен, как Дюренштейн. Да и не стану же я его осаждать: тут уж всё вылезет с потрохами, и сам великий магистр ордена меня не одобрит — мы же не можем ссориться с церковью.

— Ну да, ну да, только с Богом! — охотно поддакнул бен-Рувим. — А отчего же ты не попытался удержать пленника и увезти назад, в Гогенау?

Парсифаль метнул в шпиона один из самых страшных своих взглядов, чем, впрочем, ничуть его не напугал.

— Во-первых, их было больше, и эти франкские рыцари... Я же видел, чего они стоят. Во-вторых, ещё Тельрамунд, который у меня на глазах некогда в одиночку разделал полтора десятка разбойников. А в-третьих — Генрих, который не стал бы сражаться с войском герцога.

— Понимаю, — кивнул шпион. — Ещё и как понимаю! Но в таком случае нужно дождаться, пока они покинут монастырь и уедут. Может, в Дюренштейн, может, ещё куда.

Магистр братства Святого Грааля в досаде махнул рукой и нервно пошарил по столу в поисках другого кубка. За высокими окнами угасал вечер, и в зале становилось всё темнее. Огонь же в очаге едва начал разгораться, неохотно взбираясь на серые ольховые поленья, и низенькие язычки рыжего пламени освещали пока только чёрное жерло самой печи.

Парсифаль наконец отыскал кубок, наполнил до краёв и поднёс к губам. Однако не выпил залпом, а сделал лишь пару глотков. Теперь его голос прозвучал уже спокойно:

— Никакого смысла сражаться и отбивать у них Ричарда, когда они уедут из Антверпена, не будет. Ясно, что Тельрамунд вспомнил о «числе зверя» и сумел высчитать, когда оно настанет. Или, скорее, Элеонора сумела: она наших тайн не знает, но знакома со многими науками. Думаю — с астрологией тоже. Они отсидятся за стенами монастыря, а потом отправятся в замок герцога. А то ведь могут и прямиком — в Вормс!