Ричард Львиное Сердце

— Что за письмецо?

— Сказал, что от вашей супруги, королевы. Что-то неладно с вашим сыночком...

На миг сердце оборвалось в груди Ричарда, но он тотчас одёрнул себя: «Что за идиот! Какое там письмо? Какой сыночек? Это же оно — то, чего мы ждём!»

Он обменялся быстрым взглядом с Блонделем и в глазах друга прочитал: «Началось!»

— Отчего этот посланец не пришёл сюда, а просит лезть на стену?

Для вида король задал вполне естественный вопрос, хотя стремился как можно скорее позволить свершиться тому, ради чего он так рисковал.

— Откуда же мне знать? — развела руками крестьянка. — Я так понимаю: он боится хозяина замка. То ли не в ладах с бароном, то ли что-то должен ему. Не идёт сюда, и всё тут.

Львиное Сердце решительно направился к донжону, позади которого располагалась единственная ведущая на стену лестница.

— Я пойду с вами, ваше величество! — вскинулся Блондель.

Мгновение король колебался. Потом сказал совсем тихо:

— Это опасно. Любого, кто окажется со мной рядом, могут убить. Приказываю: поднимись до верха лестницы, но не выходи на стену, только наблюдай. И не высовывайся, что бы ни случилось. Ясно?

— Да, Ричард...

Однако подспудный страх — а вдруг письмо всё же от Беренгарии, и там, в Англии, на самом деле что-то приключилось с малышом? — всё же кольнул сердце короля.

Когда Ричард начал подъём, наверху действительно темнела закутанная в плащ фигура. Но когда он оказался на стене, всё видимое пространство оказалось пустым: таинственный посланец куда-то исчез.

Зубцы, обрамлявшие верхнюю часть стены, давно разрушились, лишь кое-где поднимаясь неровными изломами. Поэтому находиться здесь казалось небезопасным: достаточно оступиться на выщербленных ветром камнях — и того гляди рухнешь, а до земли тут — около семи туаз.

Тут над самой головой короля послышалось громкое хлопанье, и тотчас раздался предупреждающий возглас Блонделя:

— Сверху! Сверху!

Львиное Сердце вскинул голову и сразу же прикрыл её согнутой рукой: прямо на него, развернув крылья, обрушивалась огромная, белая, будто облако, птица. Удар, нанесённый в защищённую кольчугой руку, не оставил раны, однако был так силён, что Ричард пошатнулся, едва не утратив равновесия. И сразу же получил ещё несколько ударов — в спину, в плечо, в бок.

Лебеди! Заколдованные лебеди Парсифаля! Эта мысль привела Ричарда в неистовство. Он был готов к нападению людей, даже к бешенству лошади. Однако то, что его противниками оказались птицы, было уже слишком!

Яростно выругавшись, он обнажил меч. Первый же удар, как травинку, срезал голову атакующего лебедя, и густая кровь брызнула в лицо короля. Ещё удар, и ещё одна обезглавленная белая туша, кувыркаясь, полетела во двор замка.

— То-то будет радости повару! Ах вы, курицы длинношеие! Вы кому служите?! Бесам?! Вот вам! Вот! Вот!

Но птицы рушились и рушились сверху. Казалось, их налетело на Ричарда не менее сотни. Удары сыпались со всех сторон, и хотя меч продолжал рассекать стройные шеи и мощные крылья, нападение не прекращалось. В обычном состоянии лебеди, получив такой отпор, давно бы улетели. Впрочем, в обычном состоянии эта птица и не нападает на людей...

Облака перьев и пуха клубились вокруг короля, пух попадал ему в глаза, слепил, лез в ноздри и в рот. К тому же шлема на Ричарде не было, и приходилось прилагать большие усилия, чтобы защищать голову.

Внезапно до него дошло, что ведь нужно уступить, сдаться — или вся затея пойдёт прахом. Но как сдаться? Дать себя заклевать? А они, похоже, это и собираются сделать!

Снова отчаянно закричал Блондель. На него тоже напали? Ричард стремительно обернулся, и в то же мгновение громадный лебедь обрушил страшный удар твёрдого клюва на затылок короля.

Красный туман стеной встал перед глазами. Львиное Сердце снова взмахнул мечом, пошатнулся и свалился бы во двор замка, однако три птицы сразу толкнули его с разлёта в другую сторону. «Что за чушь! Со стены я уже падал!» — мелькнула и погасла нелепая мысль.

Он не разбился об землю. Десятки чьих-то рук подставили падающему телу большое, как парус, полотнище. В это полотнище его тотчас закатали, спеленав, будто младенца. Резким движением меча, который так и не выпустил, король пропорол многослойную ткань. Но его руку перехватили, а лицо снова прикрыл плотный, остро и душно пахнущий лоскут.

Ричард успел лишь услышать обрывок фразы:

— Да он десятка два лебедей порезал! А если бы их?..

И навалился сон. Душный, будто запах неведомого дурмана.

Глава 9 Зелье старого китайца

— Я рад приветствовать вас, ваше величество! Рад, что именно вы сегодня — главный среди нас!

Обычно глуховатый голос Парсифаля звучал резко и гортанно, точно крик ворона. Это казалось особенно странным в помещении, где стены, пол и потолок были сплошь затянуты тканью — чёрный шёлк начисто скрыл камни обширного подземелья.

Ричард огляделся. Всё выглядело так, как описала тамплиерское капище герцогиня Эльза. Только теперь здесь было светло. Кругом горели факелы, множество факелов. Самые большие, на длинных ручках, крепились в бронзовых кольцах, приделанных к стене. Другие, поменьше, держали люди. Людей было не менее двух сотен, все — в алых, ниспадающих складками шёлковых балахонах с капюшонами, и даже на руках багровели такие же шёлковые перчатки.

«С кем-нибудь, у кого послабее сердце да похуже нервы, от такого зрелища может и обморок приключиться!» — подумал Ричард. И честно признался себе, что хоть сердце у него крепкое, но бьётся оно сейчас куда чаще, чем обычно: неровно, толчками, словно стремясь вырваться из груди.

Король давно уже очнулся от дурмана. Сперва он ничего не видел: на голове был низко опущенный капюшон, а руки оказались связаны за спиной. Ричард ожидал чего-то подобного и старался сохранить хладнокровие, но это пока удавалось плохо. Воин, в бою не страшившийся никого и ничего, неважно чувствовал себя в положении беспомощной жертвы. Когда же капюшон сняли, Ричард увидел, что сидит в низком кресле, прямо перед алой пятиконечной звездой, начертанной по шёлку в центре подземелья. За звездой, ярко освещённый светом факелов, высился прямоугольный алтарь, и над ним блистало тёмным металлом перевёрнутое распятие. На самом камне алтаря тоже лежало что-то металлическое, какое-то длинное лезвие — пламя рыжими отблесками отражалось в нём.

Люди, одетые в алые балахоны, стояли плотным кольцом, оставляя свободным только центр капища с пентаграммой и жертвенником.

Всё это выглядело хотя и грозно, но чересчур картинно. Ричард отметил про себя, что ожидал от сатанистов большей изобретательности.

Стоявший прямо перед пленником, на фоне жертвенника Парсифаль не был закутан в алый балахон — его одеяние осталось прежним: чёрный широкий кафтан, чёрный плащ и чёрный берет, низко надвинутый на лоб.

Сам же король оставался облачённым в кольчугу и гамбезон, как тогда, на стене замка. Он плохо представлял себе, сколько времени провёл без памяти, но раз его успели привезти в Брабант, то уж никак не менее двух суток. За это время тамплиеры могли десять раз его переодеть. Но воин в боевом облачении — на жертвенном алтаре...