Ричард Львиное Сердце

— Но есть силы, которые хотели бы и нашей гибели, и гибели мусульман! — прошептал Ричард. — И это не только тамплиеры. Кто стоит за невидимками, что пытаются уничтожать нас их руками и их нашими?

— Дьявол! — так же спокойно произнёс монах. — Всё зло мира направляет он. И, заключив сейчас мир с Саладином, ты разрушишь планы врага рода человеческого. Смелее, Ричард! Тебе предстоит ещё много испытаний, но это — одно из самых трудных.

Почувствовав гнев, не на Григория, но на того, о ком он сейчас упомянул, Львиное Сердце отвернулся и, сжав кулаки, снова долго-долго смотрел на подёрнутый дымкой Иерусалим. Когда он обернулся, монаха рядом не было. Нет, он не растаял в воздухе и не исчез. Просто вновь спустился по склону, по которому перед тем взошёл, и отправился обратной дорогой, держа путь в далёкий Афон.

* * *

На другой день Ричард узнал, что король Филипп-Август собирается покинуть лагерь крестоносцев и вернуться во Францию.

А ещё через день послы Саладина снова посетили предводителя христиан и сказали, что султан желает встречи. И готов предоставить христианам право жить в Иерусалиме, молиться в его храмах, готов отдать всё побережье от Яффы до Тира, только если Ричард уведёт свои войска.

— Я готов принять Салах-ад-Дина, — сказал король послам. — И даю моё королевское слово, что здесь, в нашем лагере, ему ничто не будет угрожать.

Вскоре два знаменитых воина и государя встретились. А ещё через месяц мир был заключён, и ворота Святого Города раскрылись для крестоносцев.

Крест короля

Часть первая ИЗГНАННЫЙ РЫЦАРЬ

Глава 1 Тень от облака

Конь оступился, захрапел, прянул в сторону, будто налетев на незримую стену, и, медленно согнув передние ноги, стал заваливаться на правый бок. Стрела, пронзившая его шею, как раз перестала дрожать, когда он тяжко рухнул, смешав красную кровь с горячим, красным песком.

Всадник успел соскочить с седла, однако не отбежал от умирающей лошади. Видя, что агония будет короткой, и не опасаясь быть подмятым и покалеченным, с хладнокровием опытного воина он распластался позади конской туши, приподнял голову над седлом и деловито скинул с плеча колчан. Стрел в нём оставалось две. Да ещё была та, что торчала из сонной артерии коня: с большим усилием её можно вынуть — наконечник едва ли затупился. Три стрелы! В конце концов это не так и плохо, когда есть укрытие. Да и в колчане преследователя, судя по всему, стрел осталось не больше: лишних он не тратил, но стрелять пришлось много...

Преследователь меж тем подскакал почти вплотную. Настигая Селима-пашу, он отлично видел его висевший за спиной колчан и наверняка сосчитал стрелы. Значит, понимает, что тот будет стрелять лишь наверняка. И уж точно не в коня: это преследователю непременно надо взять Селима-пашу живым, а ему, Селиму, вовсе не нужен живой крестоносец, — мёртвый куда лучше!

Конь под крестоносцем встал смирно, однако пустить стрелу было некуда: грудь и живот всадника прикрыты прочным железным щитом, голову скрывает шлем, который не пробьёшь — сработан отменно, да и надет наверняка на кожаную шапку и кольчужный капюшон. Эх! Если бы не сумасшедшая скачка, что длилась не менее часа, да не солнце, которое, как назло, сейчас против него, Селим-паша постарался бы попасть всаднику в глаз. Шлем был надет до бровей, и нос прикрывала узкая железная пластина, а так лицо открыто, даже бармица едва закрывает подбородок. Выстрел в глаз — и не будет рыцаря, а его конь, крепкий вороной скакун, достанется Селиму-паше и быстро-быстро унесёт предводителя «пустынных волков» за темнеющую вдалеке горную цепь, и ищите тогда! Только вот нет больше «пустынных волков» — проклятый рыцарь, с которым и было-то всего семеро воинов, оставил двадцать шесть лучших бойцов Селима среди этой красной песчаной равнины с редкими пятнами побуревшей от солнца травы. Последние четверо «волков», спасая своего предводителя, поскакали в сторону Кизанского холма, почти на верную гибель: на холме находятся христианские дежурные посты, да и до Птолемиады — нынешней столицы Королевства Иерусалимского, оттуда рукой подать. Преследователи кинулись за «волками», и можно было надеяться, что они не заметят, как один из уцелевших исчез среди деревьев хилой рощицы, где кипел бой. Рыцарь, однако, заметил и отлично понял, что уйти от него хочет сам Селим-паша, которого он обещал живым привезти христианскому королю...

— Лучше не подъезжай ближе! — предупредил Селим, накладывая стрелу на тетиву. — Ты же знаешь, я хорошо стреляю, и сейчас меня защищает труп коня, так что тебе в меня не попасть. А попробуешь объехать сзади, солнце встанет против тебя, да и я успею пустить стрелу, пока ты разворачиваешься. Тебе не взять меня, рыцарь Айдугар!

— Ты и перед смертью не можешь запомнить моё имя? — крикнул всадник и засмеялся. — Я вот помню, что тебя зовут Селим-паша, что твой дядя — эмир Бухары, но ты сам — разбойник и вор. А меня зовут Эдгар, я — рыцарь и сын рыцаря. И если мне очень не повезёт, я сегодня привезу королю твою голову. Только вот копья при мне нет, а меча марать не стану — придётся найти палку, чтоб на ней получше смотрелась твоя физиономия! Ну а если повезёт, я прокачу тебя на своём коне, только не верхом, а как барана — вьюком поперёк седла.

Он говорил на правильном арабском языке, и это почему-то особенно бесило Селима-пашу: мало кто из христиан так хорошо выучил его язык. Но напрасно крестоносец старается вывести его из себя и заставить прежде времени истратить стрелы. Слишком многое сейчас зависит именно от выдержки. Выдержка — это всё, что теперь оставалось Селиму.

— Послушай, Айдугар! — он постарался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее. — Тебе не взять меня живым, а возьмёшь ли мою голову, мы ещё посмотрим! Давай договоримся меж собой. Ты и я — оба храбрые воины, и нам нужно верить друг другу. Я поклянусь тебе священным Кораном, что уеду из этих мест навсегда и больше не причиню беспокойства королю Иерусалимскому. А ты дашь клятву на своём кресте, что не выстрелишь мне в спину. Но перед тем, как уйти, я укажу тебе место, где спрятаны золото, серебро и драгоценности — их там столько, что хватит и тебе, и твоим потомкам. Разве это не хорошие условия?

Он говорил, а сам неотрывно смотрел на небольшое облако, что ползло от горизонта и собиралось вот-вот поравняться с солнцем. Если оно закроет светило хотя бы на несколько мгновений, можно попытаться. Проклятый рыцарь так близко! Да и дыхание Селима уже стало ровнее — наверняка он сможет пустить стрелу прямо в глаз врагу.

— Ты предлагаешь мне в качестве выкупа те деньги и добро, что забрал у паломников, ехавших ко Гробу Господню? — Рыцарь говорил даже без гнева, с одним лишь презрением. — За год твоя шайка ограбила пятнадцать караванов, вы убили не менее трёх сотен христиан. И это их деньгами ты хочешь заплатить за свою гнусную жизнь? Я всё равно их возьму. Не от тебя, так от твоих трусливых шакалов узнаю, где вы спрятали сокровища. Не забывай: двоих «волков» мы взяли в плен ещё вчера. Но эти деньги поступят в казну короля.

— Ты глупец, Айдугар! — теперь Селим-паша уже не мог скрыть злобы, от которой у него на мгновение даже перехватило дыхание. — Твой король и всё ваше королевство не продержатся и десяти лет! Вы заключили мир с султаном, но султан скоро умрёт, а его брат и все мамелюки давно хотят покончить с вашими погаными гнёздами на нашей земле!

— На вашей? — Рыцарь усмехнулся, и в это время его конь, послушный незаметному движению руки, сделал несколько шагов, став ещё ближе к распластанной на песке лошади и укрывшемуся за нею разбойнику. — Это когда же она стала вашей-то? Это — земля Господа Нашего Иисуса Христа, а владеют ею всякие нечестивцы! Здешний епископ немало рассказал мне об истории этих мест, и я отлично знаю, что ещё триста с небольшим лет назад край этот был христианским. Потом пришёл халиф Омар, но он не трогал Святого Гроба и не запрещал молиться возле него, а великий его потомок Гарун даже прислал ключи от Иерусалима императору Карлу [54] . Несколько раз христиане возвращали себе Святую землю, и вы здесь куда меньше свои, чем мы! Слышишь, Селим-паша?

54

Император Карл Великий (768-814) действительно получил ключи Святого Города от легендарного Гарун-аль-Рашида, стремившегося сохранять добрые отношения с христианами.

Облако уже почти коснулось солнца, и взгляд сарацина жадно прирос к тени, неотвратимо наползавшей на его убитого коня. Когда она дотянется до седла, можно будет выстрелить...

— Сколько бы ты ни каркал, будет так, как я говорю! — выдохнул Селим. — Вас разнесут в клочья, и вашими потрохами будут лакомиться собаки и шакалы! Я знаю: у тебя есть жена, а недавно родился сын. Тебе не хочется уехать отсюда, пока не поздно? Лучше принимай моё предложение, Айдугар, или долго не проживёшь.

— Ассасинские шпионы знают всё и про всех? — спокойно спросил рыцарь. — Я не сомневался, что ты — не простой разбойник. Из-за твоей чалмы торчат уши Старца горы [55] !

55

Старцем горы назывался предводитель секты ассасинов — самой загадочной и агрессивной панисламистской организации, свирепствовавшей в средние века на Востоке, но распространявшей своё влияние и на страны Запада.

3Ну что же, тем правильнее я поступил, гоняясь за твоей шайкой три дня и три ночи. Твоих «пустынных волков» больше нет, а кто из нас проживёт дольше, знает только Бог.

— Аллах всё знает! — теперь усмехнулся Селим-паша. — Но и я знаю... Знаю, что твоя поганая жизнь не длиннее этой вот тени!

За мгновение до того, как спустить тетиву, предводитель «волков» мог бы поклясться, что рыцарь сидит в седле неподвижно. И невозможно было сообразить, в какую долю следующего мига проклятый христианин вскинул левую руку, прикрывая щитом голову. Стрела ударила в то место, где только что блестел глаз Эдгара, и где теперь тускло отсвечивало кованое железо. Посланная с близкого расстояния, стрела вонзилась в щит и задрожала.