Риелтор

— Подгорный Юрий Александрович? — уточнил таможенник.

— Он самый! — кивнул Вадим Георгиевич. Что за дурацкая проверка? Будто он своей фамилии, имени и отчества в левом паспорте не выучит наизусть! На самом деле паспорт, конечно, был настоящий. За него Вадиму пришлось отдать весь свой гонорар за «двушку» на «Пражской» — почти новый дом. Но он не жалел о содеянном. Почему он так рвался в Питер?

Да потому что в Москве доверять было больше некому. Что обещал ему этот следак из «Миллениума»? Помощь и неприкосновенность? А вышло, что обэповцы хватают его посреди бела дня на улице и везут в СИЗО, не давая рта раскрыть! Вот и верь после этого людям… А в Питере жили его старинные друзья, с которыми он когда-то вместе учился, не один пуд соли съел, не один литр выпил в колхозах да стройотрядах, терся бок о бок не один час в учебных аудиториях да в читальных залах, на общежитских пьянках и в студенческих потасовках. Настоящие друзья, а не какие-нибудь там приятели, которые продадут ни за грош ради собственной выгоды. Один из питерских даже жил у него дома больше полугода. Все, конечно, теперь занимались бизнесом — кто более удачно, кто менее, и никто — философией. Как они обрадовались, когда он появился — зашуганный, озирающийся, трясущийся, боящийся, что через минуту за ним придут люди в штатском с корочками ОБЭП… Друзья-то ему и помогли с документами, свели с нужным человеком. Благо что нынешний закон позволял делать загранпаспорт в любой точке России. Вадим так и не узнал, был ли то краденый паспорт, просто его хозяин пока что о краже ничего не знает, то ли, как его уверял парень-купчик, провернувший все его дела с фантастической скоростью, действительно был выписан в ОВИРе за каких-нибудь полчаса… Его главной задачей было проскочить через границу. И он с ней, кажется, справился. А там… Там у него тоже есть друзья, которые не дадут ему пропасть. Многие из его знакомых уехали в конце восьмидесятых, едва повеяло запахом свободы. Кто в Америку, кто в Германию, а кто и во Францию…

В дверь постучали. Вадим Георгиевич вздрогнул, несколько секунд помешкал, открыл.

В каюту ввалился почти двухметрового роста детина в добротном костюме и при галстуке, явно противопоказанном его бычьей шее. В руке у него был объемистый дорожный кейс.

— Здрасте, соседом возьмете? — загремел детина.

— Конечно, возьму, куда деваться? — немного натянуто улыбнулся ему Вадим Георгиевич.

— Меня Саней зовут. — Здоровяк первым протянул руку.

От него попахивало коньяком.

— Юра, — вовремя вспомнил Вадим Георгиевич свое паспортное имя.

— Ну что, пока пароход не отчалил, может, по маленькой? — подмигнул детина и открыл кейс. Извлек из него бутылку армянского коньяка, банку икры.

— Да я вообще-то не очень, — покачал головой Вадим Георгиевич.

— А кто очень-то? Тут и пить нечего. — Саня решительно взялся за бутылку. — Во запечатывать стали — хрен откроешь! — хохотнул он. — А ты не в курсе, тут на пароходе проститутки имеются? А то у меня противоречивые сведения на этот счет. Кто говорит навалом, кто — что днем с огнем не сыщешь.

— Проститутки должны везде быть, даже на космических кораблях и подводных лодках, — усмехнулся Вадим Георгиевич.

— Золотые твои слова! — воскликнул Саня. — Ну вот, сейчас отчалим, я пойду и поищу. — Он наконец-то открыл бутылку, разлил коньяк по стаканам. — Ну что, сосед, вздрогнули?

В этот вечер Вадим Георгиевич напился до поросячьего визга и на следующий день едва сумел оторвать голову от подушки. Чем занимался его сосед, он не знал, но только всю ночь его в каюте не было…

«Начальнику Отдела расследований генерал-майору Зеленцову А. В.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Кравцов был задержан сотрудниками УБЭП по недоразумению. Буквально накануне я звонил в отдел и предупредил начальство, что это наш клиент, которого ни в коем случае нельзя трогать. Тем не менее информация не дошла до оперативников вовремя. В настоящее время данные на Кравцова разосланы по всем подразделениям. Думаю, что в ближайшие двое суток объект будет найден и за ним установят наблюдение.

Считаю, что Кравцов, примерно зная местонахождение Канта, предпримет попытку уйти за границу. После случившегося он может сделать это только по ЧУЖИМ ДОКУМЕНТАМ и с ИЗМЕНЕННОЙ ВНЕШНОСТЬЮ.

Прошу Вашего разрешения отработать версию по людям, незаконно занимающимся загранпаспортами и имеющим связи в ОВИРах, в том числе и в других городах, где могут проживать близкие знакомые Кравцова (например, его сокурсники по университету).

Сотрудник отдела А Бредов»

«РЕЗОЛЮЦИЯ: СЧИТАЮ, ДУМАЮ и ПОЛАГАЮ — не наши слова. Нужно точно знать! Интересно, Бредов, где ты наберешь столько людей? Дай тебе волю, ты все оперативные отделы в свои авантюры вовлечешь!

НЕМЕДЛЕННО УСТАНОВИТЬ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ЛЮЦИИ КАНТ!

Начальник отдела Зеленцов А. —В.»

У тротуаров тихой римской улочки были припаркованы небольшие малолитражные автомобили — большие, типа джипов, здесь бы и не поместились. Вадим сверился с адресом на бумажке, позвонил. Дверь автоматически открылась, он прошел через подъезд со стенами, окрашенными под розовый мрамор, и оказался в небольшом, заросшем цветущими кустами дворике — патио. Он пересек патио и увидел, что на крыльце его уже поджидала консьержка — типичная пышногрудая феллиниевская героиня. Он попытался объясниться с ней на дикой смеси английского, русского и итальянского. Ему нужна была синьора Сантурини. Впрочем, феллиниевская тетка его поняла, выставила два толстых, как сардельки, пальца — второй этаж.

Вадим поднялся на второй этаж по широкой лестнице, уставленной деревьями в кадках. «Да, богатый домик! Такой в Москве бы на несколько миллионов потянул», — подумал Вадим, осматриваясь.

Ему открыла высокая красивая блондинка с огромным животом. «Недаром папаша Игорь горькую запил, когда она ушла. В такую можно влюбиться до беспамятства, до потери рассудка. И девочка явно пойдет в нее», — подумал Вадим, рассматривая мать Василисы. Кроме того, он тут' же вспомнил о Дине, и ему стало грустно.

— Бонжорно, — сказала синьора Сантурини, оглядев непрошеного гостя.

— Я из России, из Москвы, — сразу же уточнил Вадим.

Синьора нахмурилась, по всему было видно — не собиралась пускать его на порог.

— Я вам звонил. Вы забыли?

— Мне много звонят. — У матери Василиски уже чувствовался легкий итальянский акцент. — Всякие попрошайки! Почему-то все думают, что я должна давать приют знакомым моих друзей! Я не благотворительная организация! На меня муж уже косо смотрит! Привыкли там в совке! — Синьора была не на шутку раздражена.

— Я не за этим, — покачал головой Вадим. — Я по поводу вашей дочери, Василисы.

— Ах, это вы! Извините, пожалуйста! — Она отступила в сторону, давая Вадиму возможность войти. — Просто тут звонил какой-то приятель моей двоюродной сестры, просился пере… перекан….

— Перекантоваться, — подсказал Вадим.

— Да-да, представляете, я уже стала забывать русский язык. — Синьора Сантурини покачала головой. — Проходите в гостиную! — Она повела Вадима по широкому коридору, украшенному гобеленами и оружием.

«Сколько же тут комнат?» — думал Вадим, восхищенно глядя по сторонам.

— Меня зовут Татьяна, — представилась синьора и кивнула ему на Кресло.

«Итак, она звалась Татьяной», —вспомнил Вадим и кивнул.

— Я знаю. А меня зовут Вадим.

— Как там Василиса?

— Все в порядке. Живет в детском доме. Ходит в школу. Учится неплохо. Растет потихоньку. На вас похожа. Почему-то никто из ваших родственников до сих пор не оформил опекунство.

— У них там семеро по лавкам, самим жрать нечего, — сказала Татьяна. — А вообще-то — ужасно! Ребенок должен расти в семье.

«Чья бы корова мычала!..» — сердито подумал Вадим, а вслух сказал:

— А вы когда собираетесь ее забрать?

— Вы же видите, в каком я положении! — Женщина кивнула на свой огромный живот.

— Да, конечно, — кивнул Вадим.

— Наверное, не раньше, чем через год.

— И весь год Василиса будет жить в детском доме?

Татьяна помолчала несколько мгновений, разглядывая Вадима.

— Если честно, Вадим, мой муж против. Я не ожидала, что он окажется таким. Всегда думала, что в этом отношении европейцы очень демократичны, а тут столкнулась с такой ревностью, с таким неприятием! — Она вздохнула. — Просто удивительно! Может, он помягчает, когда родится свой ребенок?

— Мальчик?

— Врачи говорят — мальчик. Кофе хотите?

— Да нет, спасибо.

— А я выпью. — Женщина удалилась, оставив его одного.

«Ну что ж, пожалуй, все складывается как нельзя лучше», — подумал Вадим, еще раз оглядывая просторную гостиную.

Она вернулась с подносом, на котором стояли одна чашка и кофейник.

— Вы хотели со мной поговорить о дочери?

— А знаете что, — решился Вадим. — Отдайте ее мне!

— Кого? Василису? — Опешила женщина. — То есть как это?