Рифтеры (Сборник)

– Ты никогда так не делал, – сказала она. Онемевший прилив вздымался между ее ног. Пальцы русалки сомкнулись вокруг пустоты. Вид у нее был удивленный.

Еще одна волна омыла риф. Женщина покачнулась, выпрямилась, сразу сжав ладони в кулаки.

– Папа, – почти шепот.

– Мисс Кларк, – произнесла Перро. Русалка не отреагировала.

«Да, точно. Прилив».

Су-Хон повысила громкость, попробовала снова:

– Мисс Кларк.

Голова русалки дернулась вверх:

– Ты! Что такое?

– Мисс Кларк, я...

– Что-то в еде? Какой-то галлюциноген? Да?

– Мисс Кларк, я не понимаю, о чем вы...

Русалка улыбнулась, уродливо оскалив зубы под холодными пятнами белых глаз.

– Замечательно. Я все выдержу. Делайте что хотите.

– Мисс Кларк...

– Ни хрена вы мне не сделаете. Вы еще дождетесь.

Тихий океан безмолвно нахлынул сзади и в мгновение ока смахнул ее с рифа. Камеры поймали последний стоп-кадр: поднятый кулак, мелькнувший над кипящей водой. А потом он пропал.

«Ни хрена вы мне не сделаете. Вы еще дождетесь».

Су-Хон знала, что лично ей терпения не хватит.

ПРИЛИПАЛА

Открываясь, шлюз застонал, словно ворота железного собора. В этом звуке таились землетрясения, искореженный металл, небоскребы, мучительно ворочающиеся на собственных осях. Волна лениво оттолкнула мусор прочь от массивных створок.

А изнутри этого звука нарастал еще один: шум трехлопастных винтов, взрезавших воду.

Лени примостилась метрах в двухстах от берега, посреди прорытого через дно шрама, ведущего на глубоководье. Торговые суда Грейс-Харбор проходили прямо над головой. Сейчас она уже достаточно наловчилась, и план мог сработать. Кларк поднялась на несколько метров от дна; новый ранец немного сковывал движе­ния и тянул вниз, но она уже начала к нему привыкать. Пульсирующее эхо, идущее от приближающегося судна, коснулось имплантатов. Неожиданно мутная вода зловеще потемнела – сначала справа, а потом и сверху.

Поток отбросил Лени назад. Мгновение спустя из мглы наискось вынеслась черная стена, усеянная заклепками, и устремилась дальше, заполнив собой весь океан. В воде повисло шипение приближающихся винтов.

Пока что ей везло, ни один из кораблей в нее не вре­зался. Лени знала, что шансов на это мало – от носовых волн весь мусор разлетался от корабля, – но такие утешительные озарения приходили только во время затишья на дне. Сейчас же, когда размытый движением металлический утес проносился мимо на расстоянии руки, Лени приходили в голову мысли исключительно о мухобойках.

Она вынырнула на поверхность; черная, местами ржаво-красная мерцающая гора неожиданно приобрела четкость и превратилась в огромную дугу, затмевающую три четверти неба. Перевозчик льда – их еще называли «ковбоями». Лени повернулась лицом к приближающейся корме. Прямо к ней мчалось ребро металлической лопасти, наклоненной под углом вниз и выступающей из корпуса судна. Вода бурлила там, где она рассекала океан.

Транцевая плита. На ней можно было бесплатно прокатиться, но она могла и голову снести. Если держаться у поверхности – чуть ниже той точки, где металл резал волны, – кончик лопасти пройдет прямо под Лени. И тогда у нее появится буквально доля секунды, чтобы ухватиться за входящую кромку.

И от силы десять, чтобы занять позицию.

Почти получилось.

Правой рукой Кларк ухватилась за лопасть, но другой не смогла: из-за болтанки та соскользнула. Плита пролетела мимо, прихватив с собой руку Лени, которая натянулась, как тетива, и плечо с хрустом вышло из сустава. Кларк попыталась закричать. Заводненное тело амфибии убило звук в зародыше.

Она потянула левую руку вперед. Инерция отшвырнула ту прочь. Лени попыталась снова. Мышцы в месте травмы кричали от ярости. Пальцы ползли вдоль поверх­ности плиты, против потока, и наконец, найдя входящую кромку, рефлекторно сжались.

Плечо встало на место. Вечно недовольное мясо снова завопило.

Каскад воды и пены пытался стряхнуть Кларк с корабля. «Ковбой» шел еле-еле, и она едва держалась, а ведь на борту прибавят скорость, как только пройдут последнюю отметку фарватера.

Лени понемногу взбиралась по скату. Морская вода истончилась до брызг; и вот Кларк взобралась на плиту целиком и распласталась возле корпуса судна, потом вскрыла лицевой клапан: легкое расправилось с усталым вздохом.

Плита уходила вниз под углом примерно в двадцать градусов. Кларк спиной оперлась о корпус и подняла ко­лени, ступни разместив на скате. Теперь она безопасно закрепилась в добрых двух метрах от воды; ласты давали достаточно сцепления, чтобы не соскользнуть в океан.

Мимо проплыл последний буек фарватера. Судно на­чало набирать скорость. Кларк одним глазом поглядыва­ла на берег, а другим – на навигационную панель, где уже сменялись данные.

Наконец-то. Хоть этот корабль поворачивал на север. Лени расслабилась.

Полоса медленно скользила мимо на фоне позво­ночных шипов восточных башен. На таком расстоянии Кларк едва различала движение на берегу, максимум какие-то размытые пятна. Облака бескрылых мошек.

Лени вспомнила об Амитаве, анорексике. О единственном, у кого хватило мужества выйти вперед, и открыто признать то, что он ее ненавидит.

Она пожелала ему удачи.

ПОДЖИГАТЕЛЬ

Умные гели всегда немного пугали Дежардена. Люди представляли их чем-то вроде мозгов в коробочках, но сильно ошибались. Зельцы не имели составных частей, никакого мозжечка или неокортекса – у этих фиговин вообще ничего не было. Ни гипоталамуса, ни эпифиза, ни подарков от эволюции, наслоившей поверх рыбы сначала рептилию, а потом млекопитающее. Гели не ведали инстинктов, желаний и были всего лишь кашей из культивированных нейронов, не более того: этот разум с четырехзначным коэффициентом интеллекта плевал на то, жив он или мертв. Каким-то образом они учились методом проб и ошибок, хотя им не хватало способно­сти наслаждаться поощрением и страдать от наказания. Ход их мыслей формировался и распадался с бесцветным равнодушием воды, создающей дельту реки.

Но Дежардену пришлось признать – у них были свои преимущества. В схватке с зельцем у фауны не оставалось ни единого шанса.

Конечно, дикая природа пыталась. Но экосистемы Водоворота развились в мире кремния и арсенида – несколько сотен типовых, бесконечно повторяющихся операционных систем. Предсказуемые реестры и адреса. Исчислимая и воспроизводимая среда против куска думающего мяса в постоянном движении. Даже если какая-нибудь акула и умудрилась бы постичь такую архи­тектуру, дальше ей хода не было. Гели перепаивали себя с каждой новой мыслью: какой толк от карты, когда постоянно изменяется ландшафт?