Рихард Зорге

А что сказать Кате, как объяснить?..

«Дорогая Катя!

Когда я писал тебе последнее письмо в начале этого года, то я был настолько уверен, что мы вместе летом проведем отпуск, что даже начал строить планы, где нам лучше провести его.

Однако я до сих пор здесь. Я так часто подводил тебя моими сроками, что не удивлюсь, если ты отказалась от вечного ожидания и сделала отсюда соответствующие выводы. Мне не остается ничего более, как только молча надеяться, что ты меня еще не совсем забыла и что все-таки есть перспектива осуществить нашу пятилетней давности мечту: наконец получить возможность вместе жить дома. Эту надежду я еще не теряю. Ее неосуществимость является полностью моей виной, или, вернее, виной обстоятельств, среди которых мы живем и которые ставят перед нами определенные задачи.

Между тем миновали короткая весна и жаркое, изнуряющее лето, которые очень тяжело переносятся, особенно при постоянно напряженной работе. И совершенно очевидно, при такой неудаче, которая у меня была.

Со мной произошел несчастный случай, несколько месяцев после которого я лежал в больнице. Однако теперь уже все в порядке, и я снова работаю по-прежнему.

Правда, красивее я не стал. Прибавилось несколько шрамов, и значительно уменьшилось количество зубов. На смену придут вставные. Все это результат падения с мотоцикла. Так что когда я вернусь домой, то большой красоты ты не увидишь. Я сейчас скорее похожу на ободранного рыцаря-разбойника. Кроме пяти ран от времен войны, я имею кучу поломанных костей и шрамов.

Бедная, Катя, подумай обо всем этом получше. Хорошо, что я вновь могу над этим шутить, несколько месяцев тому назад я не мог и этого.

Ты ни разу не писала, получила ли мои подарки. Вообще уже скоро год, как я от тебя ничего не слыхал.

Что ты делаешь? Где теперь работаешь?

Возможно, ты теперь уже крупный директор, который наймет меня к себе на фабрику, в крайнем случае мальчиком-рассыльным? Ну ладно, уж там посмотрим.

Будь здорова, дорогая Катя, самые наилучшие сердечные пожелания».

Когда Бранко спрашивал у Зорге, как тот успевает писать статьи для многочисленных немецких газет и журналов, Рихард, смеясь, отвечал: «Я их стряпаю по рецепту Лессинга: половиной головы».

Он, разумеется, шутил. Журналистская работа требовала от него подчас предельного напряжения всех умственных сил. Ведь он осознанно стремился «подняться над уровнем среднего немецкого корреспондента». Но одного стремления мало. Он был талантливым журналистом, и в Германии не без оснований признавали его лучшим корреспондентом по Японии.

Зорге – журналист… Лучший корреспондент по Японии… Почему его статьи о стране Ямато сразу же привлекли внимание не только читающей публики, подписчиков «Франкфуртер цайтунг», но и высокопоставленных чиновников «третьего рейха»? Эти статьи тщательно изучались на Вильгельмштрассе и считались надежнейшим источником информации о внутреннем положении Японии.

И тут мы подходим к секрету журналистского мастерства Зорге. Прежде всего на его статьях лежит печать высокой культуры мышления, они насыщены фактами, идеями и аргументами; изложив факты и мнения, журналист Зорге, прежде чем сделать вывод, старается установить различие между фактами и мнениями и делает это ненавязчиво, ему свойственна, если можно так выразиться, «мягкая» манера письма. Он не репортер, он мыслитель, аналитик, политический комментатор, он производит реалистический учет всех обстоятельств японской действительности, если даже речь идет о таких неприятных вещах для японского правительства, как предполагаемая смена кабинета, рост дороговизны в стране, неудачи японской армии в Китае, провал военной авантюры у озера Хасан.

С мягким юмором описывал Зорге в одной из статей пресс-конференцию, организованную японским министерством иностранных дел; японское правительство всеми силами пыталось скрыть свое поражение у озера Хасан. На пресс-конференции американский журналист спросил, правда ли, что на вершине сопки Заозерной развевается красный советский флаг. Представитель японского МИДа с горечью ответил: «Не на самой вершине, а чуть-чуть в Стороне…» Зорге хорошо понимал, что там, в Берлине, любые неудачи Японии в международных делах должны радовать фашистских заправил: чем больше неудач, тем скоpee Япония пойдет на союз с Германией; обе стороны всячески стараются преодолеть давние противоречия в борьбе за влияние в Китае, как-то разрешить вопрос о бывших германских владениях в Тихом океане, объединить усилия для осуществления завоевательных акций; но разногласия слишком велики, Зорге умело использовал в своих статьях эти противоречия: как бы о вещах само собой разумеющихся, он писал о заигрывании японской дипломатии с Англией и США, о намечавшемся англояпонском сближении, о защите японских интересов в Китае великобританским представителем на одном из заседаний Совета Лиги Наций, о демонстрации фашистских обществ в Токио под лозунгом «Похоронить дипломатию заигрывания с Англией!» и о разгоне этой демонстрации правительством.

Однажды в беседе с Дирксеном Зорге высказался втом смысле, что Япония ни при каких обстоятельствах не вернет Германии тихоокеанские острова. Посол с ним согласился. Вот тогда-то фон Дирксен с полной убежденностью сообщил в Берлин: «Японская политика в отношении мандатов в районе Южных морей абсолютно ясна. Япония ни при каких условиях, даже рискуя потерять дружбу Германии, не уйдет с тихоокеанских островов». А Зорге, как и положено журналисту-международнику, стал упорно иллюстрировать эту мысль посла: он отправился в район Южных морей, чтобы рассказать немецкому читателю о хозяйничанье японцев в бывших германских колониях. То было увлекательное путешествие. Каролинские, Марианские, Маршальские острова… экзотика тропических морей: панданусы, хлебные деревья, кокосовые пальмы, полунагие темнокожие туземцы…

В своих корреспонденциях журналист Зорге отдавал дань и этой стороне. Он красочно описывал тропическую природу, действующие вулканы Марианских островов, коралловые архипелаги, тайфуны. Но это было лишь обрамление. Главное крылось в другом: значение мандатных островов не в природных богатствах, а в выгодном стратегическом расположении. Этот район Тихого океана, изобилующий лагунами и водными проходами, представляет идеальные убежища для гидросамолетов и подводных лодок; Марианские, Маршальские и Каролинские острова – линия опорных пунктов; и линия эта уходит далеко в глубь океана, в сторону Южных морей; у Японии есть и другая линия опорных пунктов – Рюкю, Тайвань, Пескадорские острова. Все это платформы для непосредственного наступления на богатейшие колонии, стратегические позиции в Юго-Восточной Азии… – вот к какой мысли подводил своего читателя Зорге. Каждая его статья была своеобразной ложкой дегтя в бочку меда развивающихся германо-японских отношений. Но статьи нравились Дирксену, и он поощрял Зорге – ведь статьи наглядно подтверждали позицию и взгляды самого Дирксена! (А читателя укрепляли в мысли, что мандатные территории Япония добровольно не отдаст.) Со страстью и вдохновением обсуждал он тихоокеанские проблемы, предвидя, что громадные просторы Тихого океана в недалеком будущем станут ареной грандиозной борьбы империалистических хищников за источники ценного сырья и емкие рынки сбыта. Он подчеркивал роль молодого японского капитализма, который стремится к монопольному овладению тихоокеанскими рынками, источниками сырья и сферами приложения капитала. Описывая деревянный храмовый ансамбль Хориудзи в Наре, золотой храм Тодаидзи, мавзолей Тюсонузи в Северной Японии, великолепие лакировки, перламутровой инкрустации золоченых статуй божеств, Зорге в каждой корреспонденции о Японии неизменно подводил читателя к современным проблемам страны – внутренним и внешним. Он заставлял думать. Сам он хорошо знал, что в подобных корреспонденциях очень важна ассоциативная основа; его взгляд на явления, языковые нюансы, сам ритм повествования и создавали нужный эффект: читатель чувствовал себя приобщенным к тайнам мировой политики, делал нужные Рихарду выводы.

Глубокое знание экономики, политики, культуры страны – вот три кита, на которых держался журналистский авторитет Зорге во «Франкфуртер цайтунг». Да, не зарисовочные, картинные элементы были сильной стороной Зорге-журналиста: он не любил цветистость, «дешевую экзотику» в статьях – все это годилось разве только для своеобразной маскировки, отвлечения строгих фашистских цензоров от сути того, что он хотел донести до широкого читателя. Вначале «Франкфуртер цайтунг» требовала от него именно «наглядных статей», в которых неизменно присутствовали бы атрибуты японской экзотики – сакура, оби, фусумы, гета, Фудзияма и т. п. Но Зорге не пошел на поводу у любителей экзотики из «Франкфуртер цайтунг» – он присылал статьи – социальные исследования, анализировал международную политику государств, – именно то, что и могло представить подлинный интерес для серьезного читателя. И редакторы «Франкфуртер цайтунг» сдались. Позже, в 1941 году, в объяснительной записке один из редакторов писал по этому поводу: «Важнее было то, что переписка с д-ром Зорге и его журналистская работа создавали впечатление о нем как об очень серьезном, вдумчивом человеке, который понимал журналистское дело, а также обладал политическим чутьем. Сверх того, из разговоров с людьми, которые возвращались из Японии, явствовало, что Зорге действительно пользовался авторитетом в посольстве и слыл в Токио одним из самых осведомленных людей. Такие разговоры имели место с г-ном Юстом (специалист по восточным странам), когда он прибыл из Токио, а позднее с д-ром Лили Абегг (корреспондент«Франкфуртер цайтунг» в Китае) и д-ром Фридрихом Зибургом».

Да, политическое чутье доктора Зорге редакторы «Франкфуртер цайтунг» оценили по достоинству. Откуда им было знать, что чутье выковывалось годами подпольной партийной работы в Германии, в классовых схватках с врагами всех мастей. И не Япония, не Китай сделали Зорге журналистом высшего ранга. Если бы кто-нибудь очень проницательный взял на себя труд проследить за восхождением Зорге как журналиста, он понял бы, откуда в нем это политическое чутье, откуда несгибаемая логика и диалектичность мышления. Эта логика, склонность к анализу присутствовали в его статьях, опубликованных еще в тельмановской «Гамбургер фольксцайтунг», в «Бергише арбайтерштимме», в советских журналах «Коммунистический Интернационал», «Красный интернационал профсоюзов», «Крестьянский интернационал», «Мировое хозяйство и мировая политика», «Большевик».

За десять лет сотрудничества в коммунистической прессе (с 1919 по 1929 год) все им напечатанное могло бы составить объемистый том. И каждая строка была написана кровью сердца, являлась плодом больших раздумий над судьбами мира и рабочего движения.

Можно взять его статью «Лондон и Вашингтон», опубликованную еще в 1921 году в «Бергише арбайтер штимме», – и здесь, в этой статье, посвященной Вашингтонской конференции, которая подвела итоги империалистическому переделу мира после первой мировой войны, сразу же чувствуется аналитический ум, склонность Зорге к большим обобщениям. С нами ведет разговор диалектик-марксист, умудренный не только теоретическими трудами, но и личным опытом войны и революции: «С точки зрения мировой политики Вашингтонская конференция находится сейчас в центре внимания не только капиталистических стран, но и Советской России, а значит, и рабочего класса всего мира. Ведь здесь, по-видимому, создается группировка сил, которая, разумеется, не сможет не повлиять на политику России. Но, с другой стороны, основные интересы немецкой буржуазии в данный момент обращены к Лондону. Ведь именно здешние торги и сделки в значительной мере решают судьбу немецкого капитала… – Зорге раскрывает заговор международного капитала, направленный против трудящихся Советской России и Германии. Он заключает: – Что же