Рикэм-бо «Стерегущий берег»

— Почему же вы сразу не сказали, что обыграли меня?

Исмаилов пожал плечами и простодушно улыбнулся:

— Не хотел портить вам радость. Когда человек так долго и страстно охотится на кого-то, то, по-моему, он заслуживает хотя бы пятнадцати минут счастья.

Глава 119

Передовая авиабаза ВВС США в оккупированном союзниками Западном секторе Германии

По приказу штаба стратегических ВВС США в Европе два полка «Летающих крепостей» 8-й воздушной армии, а также две сотни истребителей дальнего сопровождения Р-51 «Мустанг» и Р-47 «Тандерболт» 8-й и 15-й армий были срочно переброшены из Великобритании. На бывшем немецком аэродроме, где в последние месяцы войны базировались немецкие реактивные Мессершмитты, подразделениями из инженерного корпуса в сжатые сроки была приведена в порядок бетонная взлётно-посадочная полоса и отремонтирована вся аэродромная инфраструктура.

Как только всё было готово к приёму тяжёлых бомбардировщиков, первые В-29 стали садиться и заруливать в подготовленные для них бетонные укрытия-капониры.

Впрочем, уже через три часа экипажи были собраны на предполётный брифинг. Навигационный и основной инструктаж были сжаты до двадцати минут. Взволнованным лётчикам зачитали боевой приказ, после чего каждый экипаж получил персональную цель. И все отправились к самолётам.

Командир бомбардировщика «Звезда Чикаго» полковник Рей Парк задумчиво молчал. Пока ехали в аэродромном автобусе он и его парни ни проронили ни слова. Они давно летали вместе и понимали, что предстоит отнюдь не увеселительная прогулка. Скорей всего на всём пути длиною в полторы тысячи километров предстояло прорываться через тысячи вражеских истребителей. Их целью была Москва. И конечно столица СССР должна великолепно охраняться. Впрочем, до неё ещё надо добраться…

Через полчаса после взлёта им и парням из истребительного прикрытия предстояло схватиться в воздухе с истребителями 16-й советской воздушной армии, дислоцированной в Германии. После первой трепки над Германией и над Балтикой от конвоя вряд ли что останется. А значит, надо готовиться к тому, что уцелевшим бомбардировщикам предстоит преодолеть сотни километров советского воздушного пространства без прикрытия «мустангов». И без бортового вооружения — с бомбардировщика сняли почти три тонны брони и все пулемёты, чтобы поднять потолок полёта до десяти километров — так можно было избежать хотя бы части атак перехватчиков, не имеющих герметичных кабин и специального кислородного снаряжения.

А ведь на пути их будут поджидать асы Ленинградского гвардейского истребительного авиакорпуса ПВО, а за ним — особый московский район ПВО. Настоящая крепость! И чем ближе они будут подлетать к Кремлю, тем плотнее будет огонь с земли тысяч зенитных стволов и яростнее наскоки сталинских соколов.

Так что риск не вернуться был достаточно высоким. При столь мрачных собственных перспективах Рэя Парка и его экипаж как-то мало заботило, что им предстоит стереть с лица земли город с многомиллионным населением и древней историей. В конце концов, они профессионалы и всего лишь выполняют приказ политиков.

Когда лётчики подъехали к самолёту с надписью на борту «Бог — это любовь», техники заканчивали подвеску бомбы. Операция выполнялась с помощью специального гидравлического подъёмного устройства, доставленного военно-транспортным самолётом. Работы выполнялись под наблюдением нескольких штатских — по виду учёных. Семь человек в синих комбинезонах суетились под животом самолёта, а над их головами на специальной подвеске слегка покачивалось четырёхтонное чудовище. Пузатая бомба имела весьма внушительные размеры и вес, и всё же лётчикам привычнее было принимать в бомболюк десятки единиц боевого груза. А тут всего одна бомба. Странно было думать, что в этой трёхметровой железной бочке заключена мощь многих тысяч обычных боеприпасов. Бомба подвешивалась в инертном снаряжении, то есть без взрывателя, который предстояло активировать перед самым сбросом, и всё равно лётчикам было не по себе от мысли, что будет, если она взорвётся на борту, к примеру, от попадания шальной пули.

— Повезло вам, парни, — кивнул на бомбу бригадир команды оружейников по имени Нил. Имелась в виду специальная премия, обещанная экипажам за этот вылет.

Полковник Рэй Парк предложил инженеру подыскать ему уютное местечко на борту. Нил отшутился:

— Тогда вам меньше достанется. Вы и без меня справитесь.

С низким гулом «Звезда Чикаго» проехал по рулёжным дорожкам к взлётной полосе, и занял позицию ожидания в конце колонны из шести машин. Прошло сорок минут, а приказа на взлёт всё не поступало. Между тем нервы у всех были взвинчены.

Барабаня пальцами по штурвалу, Парк скосил глаза вправо: лицо второго пилота было белым, губы его едва слышно повторяли одно и то же:

— Ублюдки, ублюдки…

Парк выругался про себя. Пора бы начальству уже разрешить вылет, чтобы как можно скорей покончить со всем этим. А через шесть часов их ждёт заслуженный отдых в компании немецких фройлян, которые обожают американских военных и умеют делать первоклассный секс.

Наконец в наушниках прозвучала долгожданная команда и головная машина, пробежав по полосе, ушла в небо, за ней вторая, третья…

Парк дал вперёд рычаги дросселей, рёв выведенных в режим форсажа четырёх двигателей стал просто оглушительным. Лишь тормоза удерживали вибрирующий самолёт на линии старта, но стоило их отпустить, и бомбардировщик медленно покатился вперёд, постепенно набирая скорость…

За полторы тысячи километров отсюда москвичи мирно засыпали в своих домах, ни о чём не подозревая.

Глава 120

— И всё же не понимаю… — задумчиво проговорил Джон Тич, обращаясь к Исмаилову, — ведь ты был способным лётчиком, перспективным молодым офицером. Так почему?

— Вы желаете знать, как я дошёл до жизни такой, что стал шпионом? — усмехнулся Игорь и пояснил: — Врождённая дальнозоркость всему виной. Из-за неё меня и с флота попёрли.

— Нет, я читал твоё дело. Тебя комиссовали не из-за этого.

Игорь улыбнулся тому, что бывший командир его не понял. И пояснил:

— Просто я так устроен, что глядел дальше перспектив карьерного роста. Страх «переходить» в лейтенантах год-другой никогда не казался мне ужасной жизненной трагедией. Зато я стал задумываться над вещами, о которых мне не полагалось думать, и что уж совсем возмутительно — высказывать свои мысли вслух. Таких как я в прежние века объявляли еретиками и сжигали, чтобы не натворили дел…

Исмаилов и Тич стояли на небольшом декоративном мостике, перекинутом через парковый ручей. Они забрались в этот угол парка подальше от чужих глаз, и словно в рай попали с цветами, тихими уютными аллеями и прудами.

Тич пришёл, чтобы, наконец, погасить долг перед бывшим подчинённым. Лишь он один на всём свете ещё мог и хотел ему помочь. Для остальных Исмаилов был отработанным материалом. Так что Джон не открыл ему глаза на ситуацию, когда описывал его ситуацию в самых мрачных красках:

— Поверь, я знаю, о чём говорю. Ты больше никому не нужен, зато всем стал неудобен. Думаю, где-нибудь в укромном месте уже выкопана уютная могилка для тебя.

Тич предложил Исмаилову исчезнуть под программой защиты свидетелей.

— Если согласишься, завтра у тебя начнётся новая жизнь.

Перегнувшись через перила, Игорь смотрел на заросли водорослей на дне протоки. Там собралось множество рыб, привыкших к подачкам посетителей.

— Думаешь, я не понимаю, что означает твоё молчание, — с издёвкой сказал, угадав его мысли Тич. — Но у меня есть только один билет в рай, да и он дался мне непросто… Поэтому думай сейчас о себе. А о ней я позабочусь в своё время.