Рикошет
Шрифт:
Мы лежали и дышали, просто тяжело дышали.
— Мне так тепло. Так хорошо. Никто и никогда не заставлял меня почувствовать себя так хорошо за всю мою жизнь. — Я хотела рассмеяться и заплакать после своего признания, от грусти и жалкой правды, что незнакомец — мужчина, которого я знала только пару недель — показал мне больше радости, чем любой другой мужчина, с которым я когда-либо была. Меня так долго использовали, что я забыла, какое удовольствие может приносить секс.
— Я сотру в порошок любого ублюдка, который когда-либо коснется тебя хоть пальцем, — его сонный голос прозвучал похожим на пьяное бормотание, когда его рука сжалась
В его кровати, посреди тьмы, разрухи, бардака, он излечил меня. Его нежные руки деликатно складывали кусочки меня, которые распались и разлетелись от потери надежды. Лежа рядом с Ником, слыша успокаивающе постукивание капель дождя по окну, я почувствовала себя цельной.
Глава 33
Ник
Опьяняющий запах секса и сладость сахара наполнили спальню, когда я открыл глаза слабому солнечному свету, что пробивался через темные занавески. Пот каплями покрывал тело, делая очевидным каждое дуновение октября через окно, которое, наверное, открылось ночью. Прикасаясь к моей коже, прохладный воздух остужал жар, что горел внутри меня.
Я не спал так хорошо уже вечность, и даже при этом каждая мышца в моем теле была истощена, словно я прошел через битву и лежал в послевоенных руинах. Сладкий цветочный запах усилился, длинные шелковистые пряди защекотали мое лицо, и мягкая кожа скользнула под кончиками пальцев, когда я провел ладонью по гладкому изгибу тела женщины, лежащей рядом со мной. Мне пришлось поднять голову с подушки, чтобы поверить, что это была Обри Каллин.
Обри.
Какого хера?
Я не кончал в женщину уже годы.
Она поерзала рядом со мной, выгибаясь и потягиваясь, пока я ласкал изгибы ее тела, нуждаясь в ее прикосновении, дабы убедиться, что она не очередной сон. За последнюю неделю у меня их было слишком много.
— Мммм, доброе утро, — замурлыкала она.
Я убрал волосы с ее уха и прошептал:
— Прими со мной душ.
С улыбкой и кивком, она перекатилась на спину и потянулась.
— Чувствую себя потрясающе.
Я сделал это с ней? Я потер лицо рукой и поднялся с кровати, направляясь в ванную. Включив душ, повернулся, увидев, что она стоит обнаженная и идеальная в дверном проеме.
Она склонила голову набок.
— Кто такой Алек?
Электрический разряд выстрелил в моем теле.
— Что?
— Ты… говорил во сне вчера. Сказал, что Алек тебя убьет.
— Алек — никто, — я повернулся и ступил в кабинку, надеясь, что мне не придется говорить что-то, чтобы сменить тему, и о чем я позже пожалею. Я поманил ее к себе.
Она коснулась рукой моей груди, не глядя в глаза.
— Ты загадка, Ник. Я чувствую, что никогда не узнаю о тебе всего, — ее глаза встретились с моими. — И это нормально. То, как ты заставляешь меня себя чувствовать… — она улыбнулась и кивнула, — это нормально.
Чувствуя, как узлы развязываются у меня в животе, я провел кончиком пальца вдоль ее виска, затем потянул ее в кабинку к себе. Как бы мне хотелось рассказать ей все, стать настолько счастливым, чтобы захотелось все выплеснуть из-за того, с каким пониманием она говорила. Кажется, она знала все о щитах и секретах, моих скрытых козырях. Это стало возможным благодаря ее собственной боли и страданиям — ее собственным демонам, которых, я точно понимал,
никогда не узнаю.Дело было в боли, она приходила с всеобщим пониманием для тех, кто выжил. Не спрашивайте — не говорите.
Горячие струи воды пульсацией били по моей спине, и я наклонился вперед, захватывая ее губы поцелуем, показывая, что я закончил болтать. Поднявшись на цыпочки, Обри обняла меня за шею и поцеловала в ответ, словно отвечая: «Я согласна, давай вернемся к сексу».
Я очень сильно облажался, потому что после вчерашней ночи, после того, как Обри так отчетливо увидела настоящего меня, она стала приманкой. Я повернул ее и притянул к себе, опустив голову в ложбинку между ее плечом и шеей, целуя ее горло, спускаясь вниз к основанию и по плечам. Она чувствовалась маленькой и на своем месте, ее изгибы прижимались ко мне в правильных местах. Вместе наши тела сливались идеально, как две половинки целого. Вспомнив ее слова пару мгновений назад, меня охватило осознание. Мы подходили друг другу единственным способом, которым могли бы подходить два сломленных человека.
Я видел темноту в ее красоте, а она увидела красоту в моей тьме. Инь и Ян. Черное и белое. Красота и шрамы, ярость и прощение. Она должна была быть моим возмездием, но в ней я нашел то, что искал, даже не догадываясь об этом. Я не должен хотеть ее. В конце концов, секс с ней был под запретом, я был бессердечным преступником, а она — оцененным призом человека, который отнял у меня все. Каждый инстинкт внутри меня кричал о том, чтобы я убил ее. Уничтожил. Сломал ее так же, как сломали меня. По закону улиц она была моим возмездием.
Око за око.
Однако законы ни черта не значат, когда дело доходит до любви. Смогу ли я полюбить ее со временем?
Из того, что я знал о любви, — это было дикое пламя, что поглощает без сожаления. Однажды я пережил его, почувствовал его. Узнал двойственность соблазнительной и разрушительной природы любви. Успокаивающее сияние, несущее смертельный ожог. И все же где-то в этом огне было мое спасение.
Момент блаженства в мрачном мире боли.
Свет маяка на темном горизонте.
Только любовь была сильнее ненависти. Черт, словно я уже не попытался ненавидеть ее однажды. Что-то глубоко внутри меня пробудилось в последние несколько дней. В момент, когда мы приняли одну и ту же сторону — когда я увидел безжалостный шрам Обри — меня охватило странное ощущение. Я хотел спасти ее таким образом, которым не мог спасти себя. Нашел причину, усиливающую мою решимость следовать своей мести. Мести за нее. За меня. За мою семью.
Но вопрос все еще висел в воздухе. Что произойдет в конце?
На другой стороне моей мести обитала чернота — будущее, в котором я не планировал жить. Обри не могла этого изменить. Я планировал это слишком долго, с грандиозным финалом моей мести; полиция, банды, все, кто искал расплаты за смерти, откроют на меня охоту, если мне удастся выжить. Я никогда не поставил бы под угрозу Обри, отправив ее в эпицентр этого, сделав ее приманкой для осуществления своего возмездия.
Большим пальцем она проследила татуировку на моем предплечье.
— Последние пять лет мне приходилось просыпаться готовой к бою, всегда играть в игру. Всегда следить за тем, чтобы то, что я говорю, не сказалась на мне позже. Здесь, в этом старом, заброшенном полуразрушенном здании, я чувствую себя такой спокойной и расслабленной с тобой. Впервые за многие годы я по-настоящему чувствую себя комфортно в своем теле.