Рикошетом в грудь

Что он, кстати, вовсе не прочь наверстать сейчас.

— В смысле, первый пациент, которого я сама в наркоз вводила, интубацию делала без контроля куратора, — все еще, словно зачарованная, на его шрам глядя и поглаживая тот пальцами, пояснила, кажется, глубоко в свои воспоминая нырнув, не заметила его намеков.

А Гришу будто током от этих поглаживаний! Двести двадцать дуга, бля! Вот как она его откачала тогда, что ли? С того света вытащила… Продохнуть и сейчас не мог, но ни за что бы не позволил Катерине убрать ладонь. Пусть и щупает, и гладит и, вообще… все пусть делает, к чему тянет!

Алхимик внезапно и необъяснимо попустительным, и небывало щедрым стал, касательно этой конкретной девушки.

Ну и, в принципе, он ей жизнью обязан, так что понять свою щедрость можно.

— Я же не имела права, если честно, тогда. Никакого, — продолжала ему Катерина рассказывать, сосредоточившись на прошлом, похоже, не замечала того, что с ним творится. — Да и не думал никто, что придется. Но дежурный анестезиолог напился не просто сильно… вообще в хлам. Я раньше и не видела, чтоб напивались так. И даже не знаю, что у него был за повод. А нас, двоих интернов, которые по своему желанию на ночное дежурство вне расписания приперлись… Ну, это вроде как в глазах начальства в плюс засчитывалось, рвение, в смысле. И тут тебя привозят с огнестрельным… Помню, что потом убрали из истории это, про огнестрельное, — как-то странно его взглядом будто прощупать попыталась, догадываясь, что тому причиной послужило, видимо.

Ну-ну, девочка, не на того нарвалась, его и куда покрепче мужики расколоть никогда не умели. К умиротворенности его мины сейчас и следователь не смог бы придраться.

— Но тогда дежурный хирург просто крикнул, что меня берет за анестезиолога, на однокурсника моего даже не глянул. Не знаю, потом сказал, что тот бы не справился. Им виднее, они за нами наблюдали. Ну вот и… Твоя операция стала моим боевым крещением, можно сказать. Мне дико страшно было… — опять улыбнулась Катя чуть меланхолично.

И пальцами по его коже, по шраму — туда-сюда, кайф! Ему, блин, аж в пах вибрацией передается. Впервые так накрыло.

— Мне, по правде сказать, тоже, — хохотнул он, не сдержавшись от сарказма и заодно не позволяя ей за это сознанием зацепиться. — А еще дико больно. Я даже не видел тебя толком, только свет над твоей головой и эти вот крылья на запястьях, мой ангел, — он вновь ее руки поймал и с каким-то диким нежеланием от своей груди оторвал, где девичьи пальцы уже как-то даже по-хозяйски обосновались, что ли.

— Это была лампа операционная… — Катя больше улыбнулась, веселей уже, словно пытаясь не засмеяться.

А еще глаза повлажнели, он заметил. Между ними, вообще, что-то сейчас странное протянулось, непонятное пока, необъяснимое и неясное, но…очень осязаемое, пусть и невидимое. Крепкое, что та колючая проволока, но как же мягко сейчас обволакивающее!.. А ведь четкая уверенность есть, что еще придет время — натянется, что удавка, шипами пробьет и кожу ему, и кости. Но Алхимику сейчас по хрену на все!

— Что? — переспросил сиплым голосом, не поняв.

Не до слов, кровь отлила от мозгов. Откашлялся, почему-то не в состоянии взгляд от ее глаз отвести.

— Лампа операционная, специальная, она свет такой дает, без тени совсем, чтоб хорошо видно было. Наверное, за моей спиной в тот момент стояла, вот тебе и показалось…

— Ни фига мне не показалось, Катя! Ты точно мой ангел, — рассмеялся, кивком головы отметя эту ее версию. — Я эти крылья потом месяцами по больницам искал, — Алхимик сам большими пальцами по линиям ее татуировки провел, словно пытался прощупать, ощутить бугорки, корпускулы краски в ее коже. — И ту девчонку, что в своем страхе мне призналась, умоляя ей помочь. Ты меня тогда, считай, на слабо за жизнь цепляться заставила. Так что, как ни крути, но ты — мой ангел. Я тебе жизнью обязан, — и он наклонился, продолжая в ее глаза смотреть жадным и точно же слегонца невменяемым взглядом.

Открытым ртом прижался к этим запястьям, к крыльям набитым, к ее пульсу, колотящему изнутри ее сосудом по его губам.

Вот тут и Катерина задохнулась! Непроизвольно закусила нижнюю губу, словно дар речи растеряв от его нахальства. Вздрогнула…

— Ты представить не можешь, сколько я убил времени и ресурсов, чтоб найти тебя и «спасибо» сказать. Мне ж все клялись, что не было в операционной никакой девушки, — пробормотал с ухмылкой, почти не отрывая губ, дыханием ее запястья щекоча. — Бл*! Да я им столько денег тогда отвалил за свое спасение, что сейчас прям претензии выставить хочется за этот обман. И ведь анестезиолог тот, глазом не моргнув, взял, — чуть прищурился, вспомнив. — Вот чувствовал же, что точно не ему должен! Сомневаюсь, что с тобой поделился.

— Они не имели права, по факту, меня пускать, даже смена не наша же. Вот и не признались… Это и их, и меня могло подставить, если бы кто-то захотел придраться… Испугались вас, думаю, — едва слышно объяснила Катерина, у которой голос сел до нулей и такая хрипотца появилась — закачаешься!

Ему по спине прокатило разрядами молнии, и как против шерсти рукой провела — вздыбиться хочется! Рыкнуть… Дернуться вверх и ее губы в свой рот втянуть, прикусить, языком лизнуть. А потом…

Фиг знает, короче, чем бы все дальше обернулось и куда бы зашло, несмотря на его собственное непонимание дальнейших намерений, на которые явно нацелилось тело, если бы в этот момент сзади не раздался бойкий стук каблучков. А потом резануло, разрушая атмосферу, вскриком и неуверенное:

— Катя?! Что происходит? Все нормально? Вы что себе позволяете, мужчина?!

А, бля! Да, Алхимик совершенно забыл, что тут с ней была еще какая-то девка… Вот это накрыло, конечно. Провалиться бы той сейчас в ад! С другой стороны, хорошо, что не мужика приволокла на пару, это же о чем-то да говорит вроде как?..

— Лера! — Катерина дернулась, будто встать собралась. — Все нормально. Ты не поверишь!.. — она не прекращала улыбаться, но потянула свои руки.

Не-а. А вот так не пойдет. Алхимик ее точно не собирался никуда отпускать. Блин! Да он еще даже не до конца в своей голове уложил, что нашел своего ангела! Не надышался воздухом около нее, не нащупался… Вот это, кстати, да, вообще еще «не»…

И тем более он не планировал позволить Катерине куда-то сейчас двинуться. Разве что с ним вместе.

Резко поднялся, так и не дав воли ее рукам, и обернулся к этой подруге, по ходу и свой свитер прихватив. Смерил взглядом моментом, заметив и оценив два бокала, что та принесла, усмехнулся на возмущенный взгляд этой Леры и, на секунду отпустив ладони Кати, оделся. Ты смотри, какие тут все стеснительные.

— Лера, это — Григорий, который и прислал мне пригласительные сюда, все нормально. Представляешь, это ему я наркоз на том дежурстве делала, когда впервые интубировала сама. Помнишь, ты меня тортом потом в чувство в общежитии приводила, когда я доехала и меня откатом накрыло? — она чуть веки прикрыла, начав улыбаться во все лицо. Так, что будто вся заискрилась этими воспоминаниями. — Он запомнил, что я там была, оказывается, и искал…

Судя по всему, Катерина пребывала сейчас в приподнятом настроении и от него отходить не пыталась. Что Григория устраивало. И то, как она улыбаться умеет, а он и не видел еще, выходит, тоже на ус намотал.

— Бывают же совпадения в жизни, да?! А это что? — она на бокалы тоже глянула. — Я не хочу пить, Лера, — поморщилась Катя, — тем более синее что-то. Это… противоестественно как-то, — ее передернуло.

Алхимику забавно стало от такой реакции — нормальный цвет для «Блю Кюрасао», который, как он понимал, им и добавили в коктейль. Другой вопрос, почему они именно тот выбрали?