Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Хуню шла впереди, Сянцзы – за ней. Вот и искусственные озера перед дворцами. На мосту пустынно и тихо; бледный свет озарял два больших ледяных поля по обе стороны моста. Вдали на озерных берегах неподвижно застыли беседки, отбрасывая едва различимые тени и поблескивая желтыми черепичными крышами. Деревья на ветру слегка раскачивались. Луну окутала туманная дымка. От изваяний на берегах трех озер [13] , взявших в кольцо дворцы, веяло холодом. Зловещую картину дополняла устремленная в небо белая пагода.

13

Имеются

в виду Бэйхай, Чжунхай и Наньхаи (Северное, Центральное, Южное моря), окружающие Запретный город.

Хуню и Сянцзы поднялись на мост. Сянцзы замерз и дрожал. Обычно, когда он катил через мост коляску, то смотрел под ноги, боясь оступиться. Сейчас он мог оглядеться, но картина, представшая перед ним, вселила в сердце страх: серый лед, покачивающиеся тени деревьев, скорбно-белая пагода; казалось, все это с дикими воплями сейчас сорвется с места и куда-то умчится. Особенно пустынно и жутко было на белокаменном мосту, даже фонари излучали какой-то леденящий мрачный свет.

Сянцзы не хотел идти дальше, не желал ни на что смотреть, а тем более оставаться с Хуню. Он с удовольствием бросился бы вниз головой, пробил лед и замер в глубине,

как мертвая рыба.

– Ну, я пошел, – буркнул он и повернул обратно.

– Значит, до двадцать седьмого! – бросила Хуню вслед удалявшейся широкой спине Сянцзы Она кинула взгляд на пагоду, вздохнула и пошла по мосту.

Сянцзы шагал быстро, словно за ним гнался сам дьявол, ин шатался как пьяный и возле Туаньчэна [14] едва не наткнулся на стенду. Прислонился к ней и чуть не расплакался. Так простоял он несколько минут, как вдруг со стороны моста донесся голос Хуню:

14

Туаньчэн (Круглый городок) – часть дворцового комплекса за южными воротами Бэйхая.

– Сянцзы, Сянцзы, вернись!

Он медленно повернул к мосту. Хуню с улыбкой шла ему навстречу.

– Иди сюда, Сянцзы, я тебе кое-что дам…

Не успел он сделать и десятка шагов, как она оказалась рядом.

– Возьми свои тридцать юаней! Здесь недоставало нескольких мелких монет – я добавила. Держи! Видишь, как я к тебе отношусь – забочусь, душой болею. Ничего мне не надо, только не будь неблагодарным. Возьми и спрячь хорошенько. Потеряешь – пеняй на себя!

Сянцзы взял деньги – целую пачку кредиток, – постоял молча, не зная, что сказать.

– Ну, ладно, увидимся двадцать седьмого! – засмеялась Хуню. – Не пожалеешь!

Сянцзы держал деньги и растерянно глядел ей вслед, пока она не скрылась за мостом.

Луна снова спряталась за облака, свет фонарей стал ярче. На мосту по-прежнему было пустынно, холодно, бело. Сянцзы бросился бежать как сумасшедший. И все время перед глазами у него стоял белый безлюдный мост.

У себя в комнате Сянцзы первым делом пересчитал кредитки. Пересчитал несколько раз – от потных рук бумажки слипались. Наконец засунул их в копилку и, присев на край кровати, тупо уставился на свою глиняную сокровищницу. Он решил пока ни о чем не думать. С деньгами можно найти выход из любого положения. Он был уверен, что копилка решит все вопросы, и незачем ломать голову. Юйхэ, Цзиншань, белая пагода, Хуню, ее живот… все это сон. А проснется – увидит, что в копилке тридцатью юанями больше. Это – действительность

Налюбовавшись копилкой, Сянцзы спрятал ее и решил хорошенько

выспаться. Во сне забываются и не такие неприятности. К тому же утро вечера мудренее…

Он лег, но уснуть не мог. Заботы пчелами кружились вокруг, жужжали, жалили, причиняя острую боль.

Он гнал от себя всякие мысли, да и о чем, собственно, думать, если Хуню отрезала ему все пути. Выхода не было.

Проще всего бежать из столицы куда глаза глядят. Но Сянцзы согласился бы даже сторожить пагоду на Бэйхае, лишь бы не возвращаться в деревню. А что, если уехать подальше? Но он не знал города лучше Бэйпина и не в силах был его покинуть. Даже умереть он хотел бы только здесь.

В таком случае вообще не о чем думать. Хуню сделает, как сказала. Пока своего не добьется, не отстанет. И всюду его разыщет. А с ней шутки плохи! Обозлится, так чего доброго, втянет в это дело Лю Сые. А тот подкупит одного-двоих – и прихлопнут его где-нибудь в темном углу.

Сянцзы вспомнил, что говорила Хуню, и почувствовал себя в ловушке. Он связан по рукам и ногам. Трудно разобраться во всех хитростях этой женщины, но одно он знал точно: из ее сетей не ускользнет даже самая маленькая рыбешка! Что-то огромное надвигалось на Сянцзы, давило своей тяжестью.

Не в силах избавиться от гнетущих мыслей, Сянцзы решил, что вся жизнь рикши заключается в одном слове – «горемыка». Раз ты рикша, знай свое дело и не связывайся с бабами. Свяжешься – попадешь в беду. У Лю Сые – богатство, у Хуню – бесстыдство, вот они и будут тобой помыкать. Раздумывать нечего. Хочешь жить – пойди поклонись Лю Сые, назови крестным отцом, а потом женись на этом чудище. А недорога жизнь – плюнь на все.

Дело не только в Хуню. Такая уж у рикши жизнь! Над рикшей, как над собакой, можно поиздеваться. Стоит ли дорожить этой жизнью? Что будет, то и будет!

Сянцзы, сбросив одеяло, сел на постели. Напиться! Напиться до потери сознания, к черту дела, к черту приличия! Напиться и уснуть. А двадцать седьмого? Нет, не пойдет он кланяться Лю Сые!

Он накинул ватную куртку, взял пиалу, из которой обычно пил чай, и выбежал.

Ветер усилился и разогнал облака. Луна посылала на землю холодный свет. Сянцзы только что вылез из-под ватного одеяла и ежился, жадно вдыхая свежий воздух. На улице не было ни души; только у дороги стояли две коляски, и рикши, прикрыв уши руками, прыгали, стараясь согреться.

Сянцзы мигом добежал до лавочки. Двери были закрыты, чтобы не выдувало тепло: получали деньги и выдавали товар через маленькое окошечко. Сянцзы попросил четыре ляна водки и на три медяка земляных орехов. Он осторожно нес пиалу, держа ее перед собой; бежать боялся, но шел довольно быстро, как носильщик паланкина. Возвратившись к себе, Сянцзы юркнул в постель. От холода зуб на зуб не попадал, даже страшно было высунуть руку из-под одеяла; пропало всякое желание выпить. От водки шел Резкий, неприятный запах. Не хотелось и орехов. Сон прошел, словно Сянцзы окатили ледяной водой. Постепенно он успокоился и долго лежал с открытыми глазами, иногда поглядывая на водку.

Нет, он не должен губить себя, не должен спиваться. Дела его действительно плохи, но выход можно найти. А не найдет, все равно не станет лезть в грязь. Пусть попробуют его заставить!

Сянцзы погасил свет, укрылся с головой, но сон не шел. Он снова откинул одеяло, огляделся; лунный свет поголубил бумагу на окнах. Казалось, скоро рассвет. У Сянцзы замерз даже кончик носа, торчавший из-под одеяла. Сянцзы быстро сел, нащупал в темноте пиалу и осушил одним духом.

Поделиться с друзьями: