Рим, проклятый город. Юлий Цезарь приходит к власти

Трибун не был согласен с наместником: затаенная вражда этого фракийца, думал он, – страшное дело. До Тулла дошли слухи, что в прошлом этот человек сражался на стороне римлян. Разве так расплачиваются за былую преданность? Разумно ли поселять в человеке столько злобы, хотя бы даже для того, чтобы отрезвить остальных?

– Но если мы его не распнем… что нам с ним делать, славнейший муж? Возьмем его с собой на север?

– Продадим в рабство, – ответил наместник.

Как правило, за римскими легионами следовали торговцы, быстро и выгодно скупавшие рабов, которых римские войска добывали во время похода, на сей раз к Данубию.

Центурион кивнул, хотя ему были не по душе такие приказы.

Наместник вернулся в преторий.

Тулл приказал отвязать фракийца, и тот, освободившись от пут, рухнул на колени.

– Дайте ему воды, – приказал трибун.

Легионер протянул узнику флягу. Тот взял ее и жадно приник губами к горлышку. Тулл поразился тому, сколь сильна жажда жизни в этом сломленном, растоптанном человеке.

– Ведите его за мной, – распорядился трибун.

Двое легионеров подняли фракийца и толкнули в спину, чтобы тот шел позади их командира. Они пересекли римский лагерь, вышли за его пределы, перебрались через ров и достигли разбитых снаружи палаток, где располагался лагерь работорговцев.

К трибуну вышел грязный, высокий и сутулый мужчина, пропахший дешевым вином.

– Что сегодня предложит нам римское войско? – сказал он в знак приветствия.

– Вот, принимай, – ответил ему Тулл. – Цена обычная.

– На нем живого места нет, – посетовал торговец, желая сбить цену. – Едва держится на ногах. Для работы не годится.

Тулл посмотрел на пленника, затем на торговца.

– Этот человек очень крепок, поверь мне, – сказал он, и не только из желания поторговаться: это подсказывал ему опыт бывалого солдата. – Обсуди сделку с моими людьми.

Он повернулся и зашагал обратно в лагерь. Увидев, что солдат не собирается снижать цену, торговец с досадой сплюнул на землю. Затем прочистил горло и обратился к пленнику:

– Как тебя зовут, раб?

Вопрос торговца достиг ушей удалявшегося трибуна.

В следующий миг раздался звук пощечины.

– Я спросил, как тебя зовут, болван!

Тулл замедлил шаг и повернулся, чтобы понаблюдать, хотя вмешиваться не собирался. Этот раб больше не заботил его, как и прочих военных.

Фракиец молчал.

– Скорее всего, он не понимает латыни, – заметил один из подручных торговца.

Тулл знал, что пленник отлично понимает латынь. И греческий. Он слышал, как в лагере фракиец беседовал с другими заключенными на обоих языках.

– Сейчас ты у меня заговоришь, – сказал сутулый торговец и нанес еще несколько пощечин новому рабу, так что из носа у того хлынула кровь.

Наконец фракиец сглотнул, тыльной стороной ладони отер кровь с лица и отчетливо произнес:

– Мое имя – Спартак.

VII Невероятное спасение

Остров Фармакуза

Внутреннее море, недалеко от Киликийского побережья

75 г. до н. э.

– Он называет себя Деметрием, – заметил Лабиен, когда они с Цезарем оказались на незнакомом острове и их разместили в палатке.

Вероятно, это была та самая Фармакуза, в чьих окрестностях их взяли на абордаж, но, поскольку во время высадки с корабля им завязали глаза, чтобы они не увидели ни бухту, ни причал пиратского пристанища, уверенности у них не было. Они лишь догадывались, что находятся на Фармакузе, поскольку после пленения плыли недолго, – видимо, пираты лишь обогнули остров.

– Кого? – уточнил Цезарь.

– Предводителя пиратов. Его зовут Деметрием, – отозвался Лабиен. – Разве ты не слышал, как к нему обращаются?

– Пропустил мимо ушей.

– Ну-ну, – буркнул Лабиен.

В его голосе слышалось раздражение. Цезарь вел себя непредсказуемо: сначала увеличил свой выкуп до нелепой суммы, которую невозможно добыть, тем более срочно, а теперь оказалось, что он не обращает внимания на происходящее вокруг. Сознает ли он, что его самого вот-вот казнят, а остальных продадут в рабство?

Друзья были одни в маленькой, но достаточно удобной палатке: две подстилки из чистой соломы, пара одеял, кувшин свежей воды. Они сидели друг против друга, каждый на своей подстилке.

– Деметрий… – задумчиво повторил Цезарь. – Как Деметрий Фаросский, иллирийский монарх, гроза морей, забиравший в плен корабли. Наш пират до некоторой степени сведущ в истории, но возможно, это совпадение имен – чистая случайность. – Он покачал головой. – Дела наши плохи, – признался он, – но, клянусь Юпитером, не хуже, чем на Лесбосе возле Митилены, когда на нас напали солдаты Анаксагора.

– В тот раз мы чуть не погибли, – отозвался Лабиен, будто слова Цезаря лишь подтверждали то, что они угодили в худшую из возможных передряг.

– Мы и сейчас не умрем. Я кое-что придумал. Главное…

Цезарь не закончил: в палатку ворвались пираты, которые схватили обоих за руки и потащили прочь.

– Деметрий хочет видеть вас, римляне, – сказали они, грубо толкнув обоих в спину.

Цезарь вырвался из хватки своего сопровождающего, то же самое сделал Лабиен. Пираты в ответ обнажили мечи и достали кинжалы, но ограничились тем, что указали дорогу, по которой друзьям предстояло шагать.

Направляясь на встречу с главарем, Цезарь и Лабиен проходили мимо таверн, набитых толпами пиратов, которые со вкусом пили и ели, складов с зерном и другими припасами, охраняемых вооруженными людьми, различных построек, где, по всей видимости, размещались лавки, кузницы, столярные и гончарные мастерские, а также публичных домов, у дверей которых красовались предлагавшие себя продажные женщины.

Очевидно, пираты не бедствовали и могли самостоятельно управлять своей общиной, поддерживая некоторый порядок. Их поселок не был лагерем без закона и порядка, скорее он напоминал небольшой городок, мало чем отличающийся от многих других портов, которые Цезарь видел в своих путешествиях.

Они приблизились к особняку с дорическими колоннами и просторным атриумом, внутри которого зеленели растения. Благодатное место, чтобы укрыться от солнца и жары, царивших в Киликии, в этом отдаленном уголке, где летом было горячо и влажно, отчего люди днем и ночью обливались потом.

Деметрий попивал вино из золотого кубка. У его ног стояли на коленях две рабыни, закованные в цепи. Он перешучивался с приятелями, в чьем обществе весело пировал на одном из бесконечных застолий, которые устраивались по случаю захвата очередного торгового судна.