Ринсвинд и Плоский мир

— Довольствуйся тем, что под рукой, — ответил Чудакулли. — А ты чем там занимаешься, главный философ?

— Готовлю подносик того-сего для госпожи Герпес. Отбираю что получше.

Взоры волшебников устремились к грубому навесу, сооруженному ближе к носу корабля. Нет, она вовсе не ПРОСИЛАего возводить. Она всего лишь обронила замечание — что-то насчет того, как нещадно палит солнце, — и вот уже волшебники сбивают друг друга с ног, наперегонки бегая с разной длины шестами и размахивая пальмовыми ветками. Никогда еще в строительство навеса не вкладывалось столько интеллектуальных усилий — наверное, виной всему была качка.

— А я считал, сейчас МОЯочередь, — холодно заметил декан.

— Нет, декан, если я не ошибаюсь, ты носил ей лимонад, — ответил главный философ, нарезая сыр полупрозрачными пластинками.

— Всего лишь маленький стаканчик! — парировал декан. — А ты грузишь целый поднос. Даже цветочки в кокос засунул!

— Госпожа Герпес любит такие вещи, — спокойно откликнулся главный философ. — Но она заметила, что даже под навесом чуть-чуть жарковато. Так что, пока я чищу для нее виноград, ты можешь пообмахивать ее пальмовой веткой.

— И вновь вынужден указать тебе на откровенную несправедливость, — возразил декан. — Обмахивание пальмовыми листьями по сравнению с чисткой винограда — лакейский вид деятельности, а я, главный философ, по должности старше тебя.

— Да что ты говоришь, декан? И путем каких же умозаключений ты пришел к такому выводу?

— Это не просто мое личное МНЕНИЕ,это указано в штатном расписании!

— В штатном расписании чего?

— Ты что, совсем уже оказначеился? Незримого Университета, разумеется!

— Правда? И где, интересно, такой университет находится? — поинтересовался главный философ, выкладывая на подносе приятный узорчик из лилий.

— Силы небесные, нет, вы только послушайте, это просто… просто…

Декан махнул рукой в сторону горизонта, и его голос умолк, словно отступив перед неумолимостью времени и пространства.

— Предоставляю тебе разобраться в этом самостоятельно, — произнес главный философ, вставая с колен и почтительно поднимая поднос.

— Я тебе помогу! — воскликнул декан, тоже вскарабкиваясь на ноги.

— Уверяю, поднос очень легкий…

— Нет, ни в коем случае! Я не могу допустить, чтобы ты все делал сам!

Вцепившись в поднос одной рукой, а второй отталкивая соперника, декан и философ, едва не падая и оставляя за собой след из расплескавшегося кокосового молока и лепестков, двинулись к заветному навесу.

Чудакулли закатил глаза. Должно быть, это от жары, подумал он. Он повернулся к заведующему кафедрой беспредметных изысканий — тот возился с каким-то ползучим растением, пытаясь прикрутить им короткий брусок к длинной палке.

— Я вот подумал… — начал Чудакулли. — Все словно с цепи сорвались, здравомыслие сохранили лишь я да ты… Кстати, чем это ты занимаешься?

— Я подумал, может, госпожа Герпес будет не против сыграть в крокет? — заговорщицки пошевелил бровями завкафедрой.

Аркканцлер лишь вздохнул и решил прогуляться по своему судну. Библиотекарь превратился в шезлонг — видимо, его организм счел такую форму наиболее функциональной для плавания. На библиотекаре спал казначей.

Гигантский лист слегка шевельнулся. У Чудакулли возникло ощущение, что зеленые трубы на мачте к чему-то ПРИНЮХИВАЮТСЯ.

Корабль уже отделяло от берега изрядное расстояние, но вдруг аркканцлер заметил стремительно приближающееся к морю облачко пыли. Достигнув берега, облако осело и превратилось в точку, которая стремительно сиганула в море.

Скрипнув, парус захлопал под усиливающимся ветром.

— Эй, на берегу! — крикнул Чудакулли.

Фигура вдалеке помахала рукой и продолжила плыть к кораблю.

Набив трубку, Чудакулли стал с интересом наблюдать, как Думминг Тупс нагоняет лодку.

— Неплохой рывок, да будет позволено мне заметить, — похвалил он.

— Вы примете меня на борт? — крикнул между яростными взмахами Думминг. — И не могли бы вы бросить мне веревочную лестницу?

— Конечно мог бы.

Аркканцлер продолжал невозмутимо пыхать трубкой, пока молодой волшебник вскарабкивался на борт.

— Знаешь, Тупс, жаль, нам неизвестно расстояние отсюда до берега. Ты, наверное, побил все рекорды в этом заплыве.

— Спасибо, аркканцлер, — буркнул Думминг, с которого ручьями текла вода.

— И позволь поздравить тебя с умением должным образом одеваться. Ты в остроконечной шляпе, что для волшебника на публике — непременнейшее условие, квид про кво и эт сетера в одном лице, так сказать.

— Спасибо, аркканцлер.

— Хорошая шляпа.

— Спасибо, аркканцлер.

— Говорят, волшебник без шляпы — это голый волшебник, господин Тупс.

— Мне знакомо данное высказывание.

— Но, должен заметить, в твоем случае ты хоть и в шляпе, но все равно КРАЙНЕгол. В буквальном смысле этого слова.

— Я подумал, что в балахоне будет тяжело плыть.

— И я, безусловно, рад тебя видеть — хотя в обычных обстоятельствах я предпочитаю видеть немного МЕНЬШЕтебя, — однако вынужден спросить: что ты, собственно говоря, здесь делаешь?

— Я внезапно понял, что было бы несправедливо лишать Университет моей помощи, аркканцлер.

— Да ну? Уже замучила ностальгия по альма, так сказать, мутер?

— Можно выразиться и так, аркканцлер.

Глаза Чудакулли поблескивали сквозь облако дыма. У Думминга уже не в первый раз возникло подозрение, что этот человек гораздо умнее, чем кажется. Впрочем, если поразмыслить, фокус был нехитрым…

Аркканцлер пожал плечами, вынул изо рта трубку и принялся внимательно рассматривать ее — что такое мешает в ней проходить дыму?

— Где-то тут завалялся плавательный костюм главного философа, — сказал он. — На твоем месте я бы его надел. Подозреваю, если ты сейчас чем-то заденешь госпожу Герпес, тебе может сильно не поздоровиться. Это понятно? И если ты хочешь что-то со мной обсудить, моя дверь всегда открыта.

— Спасибо, аркканцлер.

— Правда, в данный момент, как понимаешь, она очень далеко отсюда.

— Спасибо, аркканцлер.

— И тем не менее она открыта.

— Спасибо, аркканцлер.

В конце концов, размышлял Думминг, с благодарностью скрываясь с глаз долой, волшебники Незримого Университета всего лишь чуточку сумасшедшие. Даже про казначея нельзя сказать, что он абсолютно чокнутый.