Риона

— Не тяни душу, Доброслав Святоборович, — перебил его Старинов, — рассказывай все как есть.

— Гранитная плита, на которой мы стоим, прокрыта ледниковыми отложениями в 5-15 метров толщиной. Местами материковая порода выходит на поверхность, как этот останец. Так вот, дно этих двух озер углублено в гранит. Глубина целых 12 метров, хотя все остальные озера в районе не глубже трех метров. Мне кажется, возможно, выемки профиля искусственного происхождения. Причем на дне слой осадочных отложений до полутора метров.

— Что значит, возможно?

— Это означает, — по слогам, как для студентов на лекции проговорил Букин, — естественное образование таких выемок правильной формы маловероятно, но следов инструмента на камне пока не обнаружено.

— Все ясно, — подвел черту под разговором Сибирцев, — разбиваем лагерь. Мы здесь задержимся.

После чего всей группой они двинулись осматривать район. Озера не произвели на Славомира никакого впечатления. Вытянутые ровные водные дорожки с крутыми склонами. Темная вода, легкая рябь на поверхности. Бравлин Генералов спустился под воду. Ни чего не нашел. Берег опускался под углом 45 градусов до глубины 12 метров, дальше было ровное дно. Вскоре пришлось возвращаться во временный лагерь. Приближалась ночь. Все работы прекращались до утра. Зато можно было спокойно обсудить ситуацию и посмотреть результаты обследования района. Систематизировать данные приборов.

Под рабочий кабинет приспособили салон одного бота. Как только помещение наполнилось земным воздухом, и над дверью загорелась зеленая лампа, все с облегчением отстегнули шлемы скафандров. Хотя атмосфера в салоне не отличалась от стерильного воздуха из баллонов скафандра, Славомиру показалось, что дышать стало легче. Видимо не мешал подсознательный страх, что кончатся кислородные баллоны и зарядка регенератора. Смешно, но сейчас космонавтам редко приходится ходить в скафандрах. Только во время обязательных тренировок и редчайших, аварийных ситуаций.

Яромил Старинов включил рабочий комп, в углу салона вспыхнуло голографическое изображение местности. Вид сверху, заснятый роботами и телекамерами ботов. Затем на голограмму наложились данные приборной разведки. Пара команд электронному мозгу, и красным цветом выделились обнаруженные аномалии. Люди с интересом следили за изменениями на рельефном изображении. Доброслав Святоборович вежливо отодвинул Яромила от компа и завладел клавиатурой. В его глазах вспыхнул огонек, говоривший, что планетолог что-то заметил необычное. Подчиняясь его командам изображение выросло в размерах, так что на голограмме остался только участок с водоразделом между прямыми озерами. Масштаб позволял разглядеть даже отдельные валуны. Покрутив картинку, так чтобы разглядеть ее со всех сторон Букин скептически усмехнулся. Затем изображение на секунду подернулось рябью, и перед глазами возник следующий участок. Под голограммой в воздухе висело изображение таблиц с данными замеров и магнитометрическими характеристиками грунта.

Все молча наблюдали за работой планетолога. В салоне бота повисла тишина, прерываемая только поскрипыванием сочленений бронескафандров. Планетолог сосредоточился на работе, остальные стараись ему не мешать. В этот момент Славомир совсем некстати вспомнил свой последний сон. По всему выходило, что он до сих пор не нашел свой путь. Странно, раньше и сомнений таких не было. Еще в школе Славомир знал, что пойдет служить на флот. Затем учеба в училище космофлота, первое назначение на фрегат. Служба шла легко, Прилуков быстро зарекомендовал себя прекрасным офицером. Последовал стремительный взлет, сопровождаемый орденами, медалями и, наконец, под его начало отдали тяжелый крейсер. Командование держало молодого перспективного офицера на хорошем счету, в штабе Особой Эскадры Дальней Разведки уже прочили ему звание контр-адмирала и командование разведывательно-ударным соединением или назначение на один из линейных флотов. Такими темпами можно было, уже через пять лет дослужиться до полного адмирала.

События последних месяцев не оказали никакого негативного влияния на карьеру Славомира. Потеря корабля в бою с превосходящими силами противника не является препятствием для адмиральского звания. Наоборот, в штабе флота старались продвигать вперед обстрелянных офицеров, понюхавших плазмы. С этой стороны препятствий не было. Но было одно «Но»: рионская эпопея повлияла на самого Славомира Прилукова. Неужели он на самом деле шел не по своему пути? Не ужели он выбрал не свое дело? Может сотрудничество с СГБ это не временное явление, а настоящее призвание? Маловероятно. Но тогда почему ворон во сне настойчиво советовал искать свой путь? Непонятно.

Славомир чувствовал, что в ближайшее время что-то должно произойти, нечто важное для него. Он только не понимал, что именно. Это и вызывало беспокойство. Неизвестность всегда хуже прямой опасности, это закон жизни. Естественно он не собирался связывать свою жизнь со спецслужбами, это было не то. Он понимал, что поиск инопланетных артефактов, это не каждодневная работа, а редкое приключение. Обычные дни работников СГБ наполнены рутиной, бумажной волокитой и необходимостью работать с не самыми лучшими представителями человечества.

Пока Славомир сидел, погрузившись в свои мысли, профессор Букин закончил изучение итогов сегодняшней работы.

— Пока мало данных. Ни чего конкретного не могу сказать, — безапелляционно заявил он, отстраняясь от компа.

— Но два озера? Вы сами сказали, что они искусственные, — не отставал Всеслав.

— Они, скорее всего, искусственные. Для окончательного вывода нужны полные данные по району, надо провести лабораторные исследования. И с чего вы решили, Всеслав Бравлинович, что это знак, указывающий направление?

— Но должна же стрелка на что-то указывать!? У догонов этот символ аналогичен человеческому.

— Я не знаю, кто это строил. И строил ли. Но, скорее всего не догоны. А кто знает, что у этих это означает? Может это геодезическая привязка? Или символ интеграла?

— Все может быть, Доброслав Святоборович, — мягко улыбнулся в ответ Сибирцев, — Вы уж постарайтесь. Посмотрите, что тут можно найти.

— Завтра утром подниму боты и зонты, — спокойным тоном ответил Букин, — ни чего не обещаю, но сделаю все, что можно.

Затем планетолог вернулся к работе. Судя по голографическому изображению в углу салона, он составлял карту залегания пород в этом районе. Старинов присоединился к профессору, работали они слаженно. Только изредка обмениваясь короткими малопонятными окружающим репликами. Через полчаса ученых от работы отвлек пронзительный сигнал, над входным тамбуром замигала красная лампочка. Пришлось всем застегивать шлемы скафандров. Через минуту лампочка перестала мигать и загорелась ровным красным цветом. Убедившись, что все люди находятся в герметичных скафандрах, бортовой комп откачал из салона воздух и позволил открыть дверь. В салон ввалились солдаты взвода охраны. Наступила темная рионская ночь, на улице остались только часовые на охраняемом периметре и два подразделения быстрого реагирования, расположившиеся под днищами ботов. Всем остальным можно было отдыхать до рассвета.

После того как в салоне установилась пригодная для дыхания атмосфера и лампочка над тамбуром засветилась зеленым, люди отстегнули шлемы и принялись устраиваться на ночлег. Конструкция десантного бота не предусматривала шлюзовой камеры, приходилось терпеть некоторые неудобства. Всеслав тихо заметил, что завтра прибудут строители и развернут надувные жилые модули. Тоже не самое лучшее жилье, зато в них можно ходить без скафандров и не поднимать тревогу, если потребуется выйти на улицу.

Но это будет только завтра, а сегодня Сибирцев, Прилуков и Генералов расположились в носовой части салона. Солдаты заняли все свободное пространство, каждый старался устроиться поудобнее. В салоне прозвучало наколько острых шуток, по поводу комфорта, но вскоре все разговоры смолкли. Букин выключил комп и ушел в кабину пилотов работать дальше. Остальные улеглись. Спать в бронескафандре неудобно, не смотря на все ухищрения конструкторов, старавшихся сделать «броню» второй кожей. Но человек ко всему привыкает, а после тяжелого двадцатичасового рабочего дня можно уснуть даже на вязанке терновника вместо подушки. Но зато, при опасности разгерметизации салона достаточно считанных секунд чтобы опустить и защелкнуть шлем. В зоне боевых действий это несомненный плюс.