Ришелье
Шрифт:
Первым принимаемым в расчет элементом является монархия как данность — древняя, почтенная, боготворимая, неоспоримая. Во Франции никогда не было двоевластия или дуумвирата. Невозможно поставить в один ряд суверена и его подданного. Решает только король, абсолютный монарх. Только король может миловать — такова королевская прерогатива. Когда правитель управляет своим государством, как истинный наместник Божий, его суждения считаются вытекающими из божественного права; он едва ли может ошибиться. Если его решения представляются верными, остается лишь «позволить свершиться королевскому правосудию». Если его решения кажутся несправедливыми, это не его ошибка — вероятно, кто-то другой подал ему плохой совет, — и тогда люди восклицают: «Ах, если бы король знал!»
В данном случае дурным советчиком
Король был не абстракцией, а воплощением своего королевства. Даже его слабости и ошибки подтверждают этот постулат. Людовик XIII в данном случае был человеком из плоти и крови. Он отнюдь не был добряком. Бальзак и Сен-Симон лгут по его поводу, как истинные льстецы. В «Государе» Ге де Бальзак пишет: «Его мягкость часто корректировалась суровостью бремени, которое он нес». Сен-Симон, упоминая убийство Кончини, написал без смеха, что этот неверный фаворит был «убит вопреки самым точным и неоднократным запретам Людовика XIII».
1626
Д’Орнано Жан-Батист д’Орнано (1581–1626), генерал-полковник Корсики, рыцарь ордена Святого Духа в декабре 1619 г., маршал Франции 7 апреля 1626 г. арестован 4 мая 1626 г., заключен в Венсеннский замок, где умер 2 сентября.
1629–1632
Марильяк Луи де Марильяк (1573–1632), граф де Монтлор, брат хранителя королевской печати, стал маршалом 2 июня 1629 г., командующим армией в Италии 10 ноября 1630 г. арестован 21 ноября 1630-го, казнен 10 мая 1632 г.
1634–1635
Пюилоран Антуан де л’Аж, сеньор де Пюилоран, племянник через брак Ришелье, герцог и пэр с декабря 1634 г. арестован 14 февраля 1635 г., умер в Венсеннском замке 1 июля.
Доктор Эроар, наблюдавший за дофином с самого рождения, писал о нем: «…темперамента сангвинического, смешанного с холерическим», «холерической природы», иногда «изможденный гневом». «Я убью вас!» — кричал малыш мадам де Монгла, своей гувернантке. Очень рано будущий Людовик XIII избрал себе прозвище Людовик Справедливый. Говорят, он боялся стать Людовиком Заикой (поскольку заикался). На самом деле причина в том, что с самого нежного возраста сын Генриха IV путал справедливость и суровость. Он считал себя «справедливым в душе» (отец Шевалье), но душа его часто купалась в суровости. Его преемник Людовик XIV будет более откровенным. Будучи дофином, он скажет, что мечтает, чтобы его называли Людовиком Суровым (Ж. де Вигери).
В деле маршала Анкра было ясно, что король дал понять — ничего не говоря, довольствуясь намеками, — что в глубине души он предпочитает аресту смерть. Иначе почему же он незамедлительно сделал Витри, этого услужливого убийцу, маршалом Франции? Затем последовала целая серия арестов, ссылок и опал, а затем отказ в королевском помиловании накануне казней. Король был так искусен, так красноречив (он, который был заикой), отказывая в каждом прошении о помиловании, что невозможно было не заметить, как он доволен исполнением роли верховного судьи. При его царствовании «Людовика XIII знали, как волевого и строгого государя; но никто не знал, что суровые решения его правительства чаще всего были его делом… Он делал вид или заставлял верить в то, что единственным виновником был Ришелье», — писал Луи Баттифоль.
На самом деле Людовик XIII был целиком ответствен за все казни и аресты. Часто он даже не пытался скрыть свою радость; в случаях бедного Шале (1626), Бутвиля (1627), Лестранжа и маршала-герцога Монморанси (1632) это было более чем очевидно.
Участие Его Высокопреосвященства было, очевидно, более скромным и тайным. Иногда к осторожности его побуждала профессиональная
этика. Он пытался выглядеть нейтральным при аресте и заключении в тюрьму хранителя королевской печати Мишеля де Марильяка (1630). Но после четвертого или пятого раза он уже не скрывал своей злобы, иногда весьма мелочной, иногда близкой к садизму. Можно понять, за что он предал королеву-мать, преследовал Анну Австрийскую, сражался с Месье: здесь политические доводы всегда могли быть удобно оправданы неким высшим смыслом. Однако трудно извинить священнику эпохи святых рвение, проявленное в осуждении и казни маршала Марильяка (1631–1632). Его позиция по отношению к командору де Жару, помилованному только на эшафоте (1633), тоже отдает садизмом. Много позднее, в 1638 и 1639 годах, Ришелье играет в кошки-мышки — не слишком сильный образ — с несчастным аббатом Сен-Сираном, его заботами помещенным в Венсеннский замок. Наконец, ответственный за арест главного конюшего Сен-Мара, он вынудил Людовика XIII поступить исключительно сурово. А ведь де Ту, соучастник и друг казненного, возможно, мог бы спасти свою голову.Но в целом, хотя кардинал-министр редко миловал, королевская суровость в 1624–1642 годах превосходила кардинальскую. Скажем честно: сутана его Высокопреосвященства не так уж сильно запятнана кровью, как об этом рассказывают легенды.
ПОСТРАДАВШИЕ ОТ «КОРОЛЕВСКОГО ПРАВОСУДИЯ»
Злые поступки приводят человека на эшафот.
1626. 19 августа: Казнь в Нанте графа де Шале (Анри де Талейрана).
1627. 22 июня: Казнь в Париже графа де Бутвиля (Франсуа де Монморанси) и графа де Капеля (Франсуа де Росмадека).
1632. 10 мая: Казнь в Париже Луи, маршала де Марильяка. — Сентябрь: Казнь в Лионе Сира де Капестана. — 6 сентября: Казнь виконта де Лестранжа (Клода де Отфора). — 12 октября: Казнь в Безье Дезея де Корменана. — 30 октября: Казнь в Тулузе Анри, герцога и маршала де Монморанси.
1633. 10 ноября: В Труа командор де Жар (Франсуа де Рошешуар) получает помилование только на эшафоте.
1641. 9 ноября: Казнь в Амьене де Сен-Прейля (Франсуа де Жюссака), губернатора Арраса.
1642. 12 сентября: Казнь в Лионе маркиза де Сен-Мара (Анри Куафье де Рюзе), главного конюшего, и его друга Франсуа Огюста де Ту.
ЮМОР И ЛЮБЕЗНОСТЬ
Кардинал часто щекотал сам себя, чтобы посмеяться.
Он приказывал найти Буаробера и других, кто мог его развлечь, и говорил им: «Повеселите меня, если знаете что-то интересное».
Таллеман, Светоний эпохи барокко, в основном мало склонный льстить Ришелье, тем не менее писал: «Его Высокопреосвященство любил посмеяться». Склонный к плохому настроению, много страдавший физически, почти всегда утомленный, кардинал неоднократно испытывал потребность развлечься в непринужденной обстановке. А его пристрастие «поржать» в тесном кругу породило предположение о том, что «он воображает себя лошадью».
Его ум был умом того времени, его юмор отличался от нашего. Подобно Генриху IV, Ришелье обожал прозвища: Жан де Решинье-Вуазен был «отцом Гуроном», Буаробер — «Деревом», Мазарини — «Братом Палашом». Когда Шавиньи (чье родовое имя было Бутилье) решил переименовать особняк Сен-Поль на улице Руа-де-Сисиль в Бутилье, чтобы унизить бывших графов де Санлис, кардинал расхохотался и воскликнул: «Все швейцарцы захотят пойти туда выпить; они прочтут „Особняк Бутылка“!»
В то же время Ришелье позволял шутить с собой только самым близким людям. Братья Ботрю — Гильом, граф де Серран, академик; Николя, сеньор Ножан, капитан придворной гвардии — считались самыми остроумными. Демаре де Сен-Сорлен развлекал кардинала и рассказывал ему анекдоты. Но самым записным шутом был аббат Буаробер, который говорил все что угодно, поскольку знал, когда остановиться. Кардинал не мог без него обходиться. Буаробер являлся членом Французской Академии и информатором Ришелье, развлекал его, служил посланником, шпионом, доверенным лицом. Ему принадлежит знаменитая шутка: