Риск
Шрифт:
— Привет, Эмбер. — Он достал из кармана инфовизор, постучал по нему, раскрывая, и ввел код. — Тебе семнадцать лет, ты живешь в Синей зоне, в районе 510/6120, коридор 11, комната 6?
— Все верно.
— Мне сказали, ты повредила голову, забираясь на утес, Эмбер. Ты упала?
— Нет, я просто врезалась головой в потолок. Это легкий порез, беспокоиться не о чем.
— Пожалуйста, ляг, Эмбер.
Я легла обратно на песок. Барнард внимательно осмотрел мою голову, махнул над ней чем-то вроде мини-сканнера, затем нацарапал мое имя на белом пластиковом браслете
— Эмбер, у тебя болит голова?
— Немного.
— Я дам тебе легкое болеутоляющее.
Он протянул мне две ядовито-пурпурные таблетки. Я послушно разжевала и проглотила их.
— Теперь я забираю тебя в медицинское отделение, — сказал Барнард. — После первичного осмотра одним из врачей тебе, возможно, дадут более сильное обезболивающее.
— Но мне не надо в медицинское отделение. Это просто маленькая царапина.
Он проигнорировал мой протест и подтащил каталку. Я нервно взглянула на нее и уже собиралась спросить, должна ли на нее забраться, когда сбоку что-то выскользнуло и подняло меня на борт.
— Пожалуйста, подними руки, Эмбер.
Я подняла руки. Барнард затянул один ремень у меня на груди, другой — на ногах и двинул каталку с места. Несмотря на удерживающие меня ремни, я схватилась за боковины своего транспортного средства, чтобы точно не упасть.
— Может один из нас пойти с Эмбер в медицинское отделение? — спросил Форж.
— Боюсь, это невозможно, — ответил Барнард. — На подростковом уровне действует каскадное распределение.
— Что это значит? — спросила я.
— Это значит, что медицинские отделения подросткового уровня переполнены, поэтому каждого пациента оценивают и некоторых могут послать в более отдаленные клиники.
— Почему?..
Мои слова потонули в вое сирены, а затем из динамиков над головой раздался оглушительный голос:
— Пловец в беде! Очистить путь для пляжных спасателей!
Глава 2
Мои носилки резко остановились, мимо, направляясь к воде, пробежали двое мужчин с плавательными средствами.
— В утиль, только не новый пострадавший! — рявкнул Барнард. — Эмбер, подожди меня здесь.
Он убежал, и все остальные — следом. Я осталась одна, привязанная к каталке. Нет, не совсем одна. Аттикус все еще стоял рядом, хмуро на меня поглядывая.
— Марго, кажется, настроена втянуть Риса в проблемы, — сказала я.
— Я ее не виню. Ты видела, что он написал на ее двери?
— Нет. Мы с Форжем ходили в тот вечер на тренировку по плаванию, и кто-то из жилищных служб стер запись до нашего возвращения.
— А я услышал плач Марго и пошел помочь ей, тогда и увидел невероятно мерзкое упоминание ее сестры. Я не понял, о чем речь, но Марго была совершенно не в себе от расстройства, и мне пришлось позвонить от ее имени в жилищные службы.
Я скривилась. Я думала, что лишь мы с Прейей знали секрет о старшей сестре
Марго. Даже Шанна и Линнет ничего не слышали, поскольку Марго беспокоилась, вдруг Шанна отреагирует какой-нибудь бестактной репликой, а Линнет в те важнейшие две недели ходила на углубленный курс ухода за ночными животными.Я была уверена, что ни Прейя, ни Марго не поделились бы тайной с Рисом, значит, он наверняка узнал ее, шныряя и подслушивая под дверьми. И если мерзавец изводил Марго из-за ее сестры, то чего удивляться, что подруга решила устроить ему проблемы.
Аттикус пренебрежительно махнул рукой.
— Забудь о Рисе. Зачем ты пыталась забраться на этот утес, Эмбер? Я глазам своим не поверил, увидев тебя наверху. Ты наверняка знала, что столкнешься с трудностями. Ты испугалась, просто стоя на лестнице и вешая украшения на парковое дерево.
Я вздохнула.
— Форж предположил, что подъем на скалу поможет мне преодолеть страх высоты. Я решила, что стоит попробовать. И не думала, что так испугаюсь, все-таки страховочный трос не дал бы мне упасть.
— Я восхищен, что ты пытаешься справиться со страхом, но советую тебе больше так не делать.
— Не буду. — Я сменила тему. — Что имел в виду санитар, говоря о перегрузке всех медицинских отделений на подростковом уровне? Когда я проходила последнее ежегодное обследование, они не казались такими забитыми.
— Сейчас все будет забито, потому что мы приближаемся к Празднику, а ты знаешь, что произойдет после его окончания, — на удивление мрачно ответил Аттикус.
— Лотерея 2531.
— Именно. Через десять дней все восемнадцатилетки в нашем улье распрощаются с друзьями-подростками и отправятся в свои центры оценки. Все знают, что впереди ждет шквал тестов, определяющих всю их дальнейшую жизнь. И, естественно, нервничают из-за этого, а в некоторых случаях тревога перерастает во вспышку паники.
Я процитировала слова, написанные на стенах каждого общинного центра на подростковом уровне:
— «Пять лет на подростковом уровне завершаются волнующей лотерейной неделей. Восемнадцатилетние оцениваются, распределяются, оптимизируются и, получив импринтинг, с гордостью выходят из лотереи полезными взрослыми членами улья».
Затем наморщила нос.
— Но я могу понять тревогу восемнадцатилеток. Пятидесятый подростковый уровень расположен в середине улья. Все хотят успешно пройти лотерею и быть приписаны к верхним уровням улья, но, по правде говоря, половина из нас в итоге отправится на нижние.
— Наши шансы гораздо хуже, — возразил Аттикус. — Когда я ребенком учился в школе, учителя все время говорили, что в улье сто миллионов человек и сто жилых уровней. Звучало так, словно на каждом уровне живет по миллиону. — Он помолчал. — Но это неправда. На сотом уровне есть лишь трубы и мусоропровод, то есть в улье всего девяносто девять этажей квартир. Должно быть, на подростковый уровень запихали миллионов пять жителей, и места хватает, поскольку у каждого из нас всего одна маленькая комната. Но у всех взрослых квартиры, и каждому известно, что на более высоких уровнях жилье крупнее.