Риск
Шрифт:
— Да. — Голос отказывался мне повиноваться. Я откашлялась и добавила:
— Я вижу, дождь еще не кончился.
— Нет.
И тут лорд Уинтердейл повел себя совсем странно. Он протянул руку, взял прядь моих волос и провел пальцами по всей их длине — от уха до ровно подстриженных кончиков. Его прикосновение показалось мне удивительно приятным.
— У вас волосы словно шелк, — промолвил он.
— Они плохо завиваются, — пролепетала я. — Даже щипцы не помогают.
— Ну и что в этом такого? — возразил он. — Они и так прекрасны. — Сердце мое бешено заколотилось, готовое
— Милорд, мне пора идти — надо успеть привести себя в порядок до начала бала.
Он был так близко от меня, что я могла чувствовать влажность его намокших под дождем волос и кожи. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он кивнул и отступил назад, давая мне пройти.
— Ну конечно, идите, — равнодушно обронил он.
Поднимаясь по ступеням, я никак не могла решить, что меня больше взволновало — его неожиданные знаки внимания или безразличие.
Я сама выбирала себе бальное платье, и оно было великолепно: цвета слоновой кости, с завышенной талией, отделанное розовыми атласными лентами. Рукава, застегивающиеся на крошечные, обтянутые атласом пуговки, также окаймляли розовые ленты. Вырез горловины был гораздо ниже, чем я привыкла носить, но в то же время это придавало мне утонченный вид.
Бетти помогла мне влезть в платье и застегнула застежку на спине. Затем уложила мои сияющие чистотой волосы в замысловатую прическу из кос на затылке.
У меня были с собой жемчужные бусы, принадлежавшие раньше моей матери, и такие же жемчужные серьги, и я надела их, завершив свой наряд. Я стояла перед зеркалом и откровенно любовалась своим отражением, когда в дверь неожиданно постучали. Бетти пошла открывать и вернулась с букетом розовых роз.
— Это вам от его светлости, мисс Джорджиана, — радостно сообщила она.
И почему, спрашивается, я так разволновалась? Ведь по правилам этикета мне положено иметь букет, и его светлость всего лишь выполнил свою обязанность хозяина дома, но факт остается фактом — розы привели меня в восторг.
Бетти вручила мне букет, и в этот момент к двери подошла Мелтон и объявила, что леди Уинтердейл ожидает меня внизу — я должна вместе с ней и Кэтрин приветствовать гостей.
Я отвернулась от зеркала, глубоко вздохнула, стараясь унять волнение, и вышла в коридор.
Леди Уинтердейл и Кэтрин опередили меня и уже направлялись к лестнице. Я догнала их на лестничной площадке. Кэтрин обернулась ко мне и воскликнула:
— Джорджи! Ты такая красавица.
Я улыбнулась:
— Спасибо, Кэтрин. Ты тоже.
На ней было белое платье, отделанное голубым атласом, а в руках она держала букет белых роз, перевязанный голубой атласной лентой. Белый цвет был ей не очень-то к лицу, а глубокое декольте лишь подчеркивало ее худобу.
Лучше бы я сама, а не леди Уинтердейл выбирала ей платье.
Леди Уинтердейл разглядывала меня, сжав губы.
— Ты что, нарумянила щеки, Джорджиана? — подозрительно осведомилась она.
— Конечно, нет, леди Уинтердейл, — ответила я, несколько обескураженная ее
вопросом. — Если я раскраснелась, то это от волнения.Ясное дело, она мне не поверила.
Мы стали спускаться — леди Уинтердейл с Кэтрин впереди, я следом за ними. На втором этаже двери в бальную залу были широко распахнуты, и моим глазам открылось волшебное зрелище, сотворенное стараниями леди Уинтердейл.
Огромная комната была увита розами. Должно быть, ее светлость скупила все розы в цветочных магазинах Лондона. Цветы наполняли большие вазы, расставленные вдоль стен, и маленькие вазочки, установленные вокруг десяти изящных белых колонн. Под потолком висели две великолепные хрустальные люстры. Начищенный дубовый паркет сверкал в свете свечей, а круглые колонны были отделаны позолотой. Сегодня вечером бальная зала Мэнсфилд-Хауса напоминала цветущий летний сад.
— О, миледи, — восторженно выдохнула я. — Какое великолепие!
— Да, думаю, этот бал запомнят, — отвечала она с вполне оправданной гордостью в голосе. — А теперь, девочки, идемте в гостиную. Наши гости вот-вот прибудут.
Мы вновь вышли на лестницу и спустились на первый этаж, где в столовой все уже было готово к трапезе. Позднее, во время бала предполагалось подать еще легкий ужин, но уже на втором этаже, в одной из гостиных.
Когда мы вошли в комнату, лорд Уинтердейл стоял у окна и смотрел на дождь. Услышав нас, он резко обернулся.
— А, вот и вы, — промолвил он. — Добрый вечер, дамы. Вы сегодня очаровательны.
Его голубые глаза остановились сначала на тетушке, затем на Кэтрин и только потом он скользнул по мне небрежным взглядом. Я почувствовала легкое разочарование — мне казалось, я выглядела очень мило.
— Я бы хотела поблагодарить вас, кузен Филип, за букет, — застенчиво промолвила Кэтрин. — Прекрасные розы, и они так подходят к моему платью.
Он коротко кивнул ей.
— Я рад, что цветы тебе понравились, Кэтрин. — Он помолчал и добавил:
— Они тебе очень к лицу. Она недоверчиво глянула на него и промолчала.
— Я тоже должна поблагодарить вас за розы, милорд, — сказала я и, сгорая от любопытства, спросила:
— А как вы узнали, какого цвета наши платья?
— Спросил об этом тетушку, — был ответ.
Раздался стук в парадную дверь. Леди Уинтердейл встрепенулась — сейчас она была похожа на воина перед битвой. Я подавила усмешку и взглянула на лорда Уинтердейла. Он тоже наблюдал за тетушкой, но в глазах его не было и тени улыбки.
И во мне снова ожили уснувшие было опасения: как-то лорд Уинтердейл поведет себя сегодня вечером?
Самая важная часть любого обеда, конечно же, угощение, и леди Уинтердейл и кухарка провели не один час, обсуждая меню, пока не пришли к полному согласию. Для тех, кого интересуют подробности, я привожу здесь список блюд, поданных на обеде в Мэнсфилд-Хаусе: +++ СУП А-ЛЯ БОН ФАМ СУП А-ЛЯ БОВО ТЮРБО, СОУС «ОМА-Р»
ДОРЕЙ, ЖАРЕНАЯ КОРЮШКА ЛОСОСЬ А-ЛЯ ЖЕНЕВУАЗ
ПУЛЯРКА А-ЛЯ КОНДЕ ИНДЕЙКА А-ЛЯ ПЕРИГЕ ФИЛЕ КУРОПАТКИ В СОТЕ А-ЛЯ ЛУКУЛЛ
ВЕСТФАЛЬСКИЙ ЖАМБОН ОКОРОК ГАРНИР ИЗ БРЮССЕЛЬСКОЙ КАПУСТЫ ДИЧЬ