Ритмы улиц

— А вот и папочка пожаловал, — почти пропела она, прижимая мою (!) дочь к себе.

Я видел, как заходили желваки на щеках Мари — девушка явно едва сдерживала себя. Но нельзя было агрессивно реагировать — мы могли вывести Иру, и одному Богу известно, что она сделает беззащитному младенцу на своих руках.

— Ира, — негромко позвал я, делая осторожный шаг вперед и протягивая руку, — Ириш, отпусти её. Положи Аню.

Но Кузьмина только сделала шаг назад, покачав головой и с каким-то безумным блеском в глазах глядя на спящую девочку.

— Нет. Она моя. Ты моим не стал — тебя забрала эта девка, — бросила она полный ненависти взгляд на застывшую Мари, — Но ты мне больше и не нужен! Я отберу у вас тоже кое-что. Эту малютку. Это будет справедливый обмен — человек за человека.

— Что ты несешь, безумная?! — не выдержав, вскрикнула рыжая, — Отдай мне мою дочь!

Но Кузьмина, кажется, её даже не слышала. Её взгляд и разум были сосредоточены на мне. Я же пытался сделать еще один шаг так, чтобы брюнетка этого не заметила. Демид делал тоже самое, но двигался не вперед, а по кругу, пытаясь обойти Иру со спины.

— Я просто хотела, чтобы ты любил меня, — с каким-то отчаянием шептала девушка, глядя на меня, — Я так долго лепила тебя, делала из тебя человека. Мы были бы идеальной парой — ты яркий как день, а я — прекрасная и таинственная, как ночь. Но вмешалась эта мышь — и всё пошло наперекосяк. Почему, Андрей? Почему ты не полюбил меня?

— Я не знаю, Ир, — честно ответил я, делая еще один шаг, — Я пытался, правда. Каждый день, каждую минуту — я пытался полюбить тебя. Но не смог. Маша — она как часть меня. И у меня не вышло вытравить ее из своего сердца.

— Твое сердце должно было быть моим! Я встретила тебя раньше! — крикнула уже с каким-то отчаянием Ира.

Анюта у нее на руках завозилась, потревоженная шумом, но не проснулась. Удивительно крепкий сон для ребенка. Слишком странный.

— Ира. Ты чем-то напоила ее? — спросил я негромко.

Нервно улыбнувшись, та кивнула:

— Она так кричала и плакала, что я подлила ей в молочную смесь водки. Ненавижу детей!

То есть Аня всё же заметила, что что-то не так. А потом до меня дошло, что именно сказала Кузьмина.

— Ты напоила мою дочь водкой? — мрачно, с плохо скрытой угрозой в голосе спросил я, надеясь, что это она так шутит.

Оказалось, нет, не шутит.

— Ну да, а что такого? — дернула плечом брюнетка, — Я читала о таком. Так делают, чтобы дети не мешали родителям и не будили их по ночам.

«Ага, а потом они вырастают дегенератами», — добавил я мысленно.

Заметив, как дернулась Мари, я взглядом велел ей не двигаться. Одно резкое движение — и эта сумасшедшая что-нибудь выкинет. Нет, здесь нужно действовать более осторожно. Как с загнанной в ловушку лисой, которая рычит и лает, но в итоге все равно сдается.

— Ира, прошу тебя. Ты ведь не любишь детей. Отдай малышку мне.

— Не люблю, — подтвердила девушка, — Но их любишь ты. Андрюш, а давай я тебе рожу ребенка? Если ты так хочешь спиногрызов? Только вернись — и я всё для тебя сделаю.

Я не понимал, что с ней. Ведь Ира меня точно не любит — в этом я был уверен на все сто. Я просто стал для нее олицетворением какой-то идеи. Цели, к которой она упорно шла. Картинка идеального безоблачного будущего. И которая теперь рушила её сознание, уничтожая её изнутри.

Но сейчас я должен был играть по её правилам. Ради Ани. И Мари. Поэтому я кивнул:

— Хорошо. Я согласен.

Мари бросила на меня короткий взгляд, но я не ответил ей, сосредоточившись на лице Иры и пытаясь каждым своим жестом убедить девушку, что она победила. А та, кажется, пребывала уже в том состоянии, когда мыслить связно получается с большим трудом. И сейчас в ее глазах вспыхнули искорки радости.

— Правда?

Я с готовностью кивнул:

— Конечно. Мы с тобой сейчас уедем далеко-далеко, и начнем всё с начала.

Ира недоверчиво покосилась в сторону замершей Мари и спросила:

— Обещаешь?

— Даю слово, — с легкостью пошел на ложь я, — Только отдай девочку. Она тебе не нужна больше. У тебя ведь есть я.

Чуть подумав — если там еще осталось хоть немного серого вещества — Кузьмина всё же кивнула и протянула мне мою дочь. Сделав еще пару шагов и, кажется, забыв, как правильно дышать, я взял Аню на руки и, прижав к себе, почувствовал, как меня буквально затапливает волной облегчения. Повернувшись, я хотел отдать дочь Мари но одновременно случилось две вещи — Демид, обойдя-таки Иру, схватил ее, прижав к себе. И одновременно с этим на них налетел маленький бульдозер по имени Маша Золотцева. Очень злая Маша Золотцева.

Удар, который она нанесла чуть опешившей Ире, был такой силы, что оба — и Дем, и Кузьмина, упали на пол. Но, на этом рыжая не остановилась. Пнув пару раз поверженную девушку — один из ударов пришелся по Котову — Маша схватила Иру за волосы и потащила в сторону выхода, приговаривая:

— Моя дочь не должна быть свидетелем насилия.

Однако, свою кровавую вендетту моя девочка так и не совершила — в дверях она столкнулась с Ефимом и Димой, за их спинами маячили и мрачные близнецы. Мигом оценив обстановку, Грозный оттащил Машу от Кузьминой, лицо которой уже было чуть запачкано кровью.

Но та, казалось, этого не замечала. Она только смотрела на меня и кричала:

— Ты же обещал! Что мы будем вместе.

— Прости, — без тени раскаяния в голосе сказал я, — Соврал. Мари.

Одного этого зова было достаточно, чтобы девушка, до этого брыкающаяся в объятиях Ефима, замерла и посмотрела на меня. А после — на малышку в моих руках. Словно только сейчас осознав, что всё позади, и наша дочь в безопасности, Маша рванулась изо всех сил. На этот раз Грозный не стал её останавливать, и через секунду Золотцева уже прижимала дочь к себе одной рукой, а второй — обнимала меня, своим лбом касаясь моего.

— Я так испугалась, — шепнула она мне.

— Всё хорошо, — также негромко ответил я, — Теперь всё позади.

И эти слова словно прорвали в моей девочке какую-то невидимую плотину, отчего по ее щекам потекли слезы. Всю дорогу я недоумевал, как она вообще держится, и до сих пор не скатилась в истерику. А оказывается, она просто запретила себе плакать до тех пор, пока весь этот кошмар, длившийся несколько часов, не останется позади.

Дальше я всё помнил весьма смутно. Приехал Олег — вместе с врачами, которые увезли притихшую Иру. С ними был и Костик — парень бросил на меня полный искреннего сожаления взгляд и уехал вместе с сестрой. Я его не винил — семья должна быть на первом месте.