Ритуал привлечения денег

– Под задним бампером. На магните.

– И откуда ты, Иванова, примочки такие знаешь? – поразился Кирьянов. – С виду приличная девушка, а замашки, как у вора-рецидивиста.

– Почему у вора? Мне этот фокус обычный таксист показал, – возразила я.

– Ага, таксист. С тремя судимостями, – подколол Кирьянов.

– Сколько у него в прошлом ходок, я не уточняла. А вот советом воспользовалась. И, между прочим, совет оказался дельный. Если бы не запасной ключ, пришлось бы машину уродовать, – заявила я.

– Может, поедем? – высунув голову из машины, взмолился водитель. – До Тарасова еще три часа пылить.

– Не борзей, Семенов, а то быстро в рядовые разжалую, – шутливо пригрозил водителю полковник, но остальных поторопил: – Время и вправду позднее. Осмотр места преступления, улики, свидетельские показания – все это оставим следователю. Завтра тут народу будет, как в столичном метро. Занимайте места, поехали.

Мы расселись в машине полковника. Ермошку погрузили в «Скорую помощь», спешно вызванную из поселка. Выстроившись в колонну, автомобили тронулись в путь.

* * *

На следующий день выспаться мне так и не удалось. Мало того, что в Тарасов приехали в два часа ночи, так еще пришлось Наталью откачивать. За всей этой суматохой никто из нас не догадался позвонить ей, предупредить о том, что отец нашелся, что он жив и здоров и возвращается домой. Дрон вырубился, как только сел в машину. Последние несколько дней он жил в постоянном напряжении и страхе за свою жизнь и за жизнь дочери. Поэтому неудивительно, что организм его так отреагировал. Опасность миновала, Дрон расслабился и тут же уснул.

Я же всю дорогу потратила, описывая в красках злоключения Дрона и мои разыскные мероприятия. Полковник Кирьянов то и дело прерывал меня замечаниями типа «никогда так больше не делай». Я уже успела оклематься после сумасшедшего дня, поэтому моя реакция на замечания Кири была отрицательная. Когда же я дошла до места, где, сбежав от Зиничева, возвращаюсь в дом Ермошки, Кирьянов заявил:

– Приедем в Тарасов, подниму все свои связи, но лишу тебя лицензии. Хватит, наигралась. Будешь теперь дома сидеть, книжки читать.

– Только попробуйте! – угрожающе сдвинув брови, пригрозила я. – Я тогда стану работать незаконно. Причем браться буду за самые опасные дела! Бесплатно!

Последняя фраза так рассмешила полковника, что он долго не мог ответить от хохота. Насмеявшись вволю, он произнес, вытирая платком слезы, выступившие на глазах:

– Ну, Татьяна, умеешь ты обстановку разрядить. Ладно уж, лицензию оставлю, а то с тебя станется, выполнишь угрозу. Особенно последнюю ее часть – И уже серьезно добавил: – Утром позвоню, скажу, кому из следователей дело передали. Скорее всего, тебе придется встретиться с ним. На свободе осталось трое помощников Зиничева. С ними нужно разобраться. Каждый должен понести наказание.

К этому моменту мы подъехали к дому Натальи. Я решила подняться наверх вместе с Дроном и, только стоя перед дверью ее квартиры, поняла, что никто не удосужился подготовить ее к встрече с отцом. Что-либо менять было уже поздно. Дверной замок защелкал, оповещая о том, что хозяйка дома и готова впустить посетителей. Дверь открылась, Наталья встретилась взглядом с отцом. Непонимание на ее лице сменилось недоверием, потом осознанием того, что отец жив, затем радостью. А после этого она потеряла сознание.

В квартире Натальи я пробыла минут двадцать. Убедившись, что повторного обморока не предвидится, я оставила отца и дочь наедине. Все это время полковник терпеливо ждал в машине. Кирьянов хотел лично убедиться, что я благополучно добралась до дома, а не влезла в новые неприятности. Подъехав к дому, я увидела, что моя машина уже стоит у подъезда. Попрощавшись с Кирей, я ушла.

А утром, с легкой руки полковника, меня сорвал с постели телефонный звонок. Со мной жаждал встретиться следователь Петров. «Дело не терпит отлагательства», – объявил он. Пришлось собираться и ехать в РОВД Волжского района. Там в очередной раз излагать подробности дела. Когда следователь поставил точку в моих показаниях, я спросила:

– Что собираетесь предпринять?

– Получу постановление об аресте и на задержание, – ответил следователь.

– Могу помочь, – небрежно произнесла я.

– Обойдемся, – отказался следователь. – Вы и так уж помогли, разгребай теперь.

– Интересно, и что это вам такого разгребать придется?

– А то! Улики собирать замучаешься. Разброс мест преступления в радиусе чуть ли не пятьсот километров. Одно это с ума сведет.

– Ну, в этом я уж точно не виновата, – возразила я. – За это вы Зиничеву спасибо скажите. А от помощи не отказывайтесь. У меня и план уже есть.

– Почему-то это меня больше всего и пугает, – произнес следователь. – Вот слушаю я вас, гражданка Иванова, все-то вы умеете, на все случаи жизни у вас план. Прямо не девушка, а…

– Хороший ведь план, – перебила я Петрова. – Хотите Черкашина без риска взять?

– Чего? Вы и это можете? – продолжал язвить Петров.

– Вы же знаете, что Черкашин – тертый калач. Наверняка у него и оружие имеется, и с разрешением все в порядке. Как-никак начальник охранной фирмы. Чего лишний раз парней под пули подставлять?

– Считайте, что убедили, – не выдержал Петров. – Выкладывайте, что придумали.

Я быстро-быстро заговорила, в общих чертах описывая, как можно справиться с Черкашиным, а заодно и с парнями из агентства. Петров план одобрил. Проработав детали, мы разбежались выполнять каждый свою часть плана.

В двенадцать часов дня мы встретились на углу дома, где обитал Черкашин. Петров взял с собой группу захвата в восемь человек. Я тоже пришла не одна.

– Вот, гражданин следователь, познакомьтесь. Мой внештатный сотрудник, «лучший специалист» Бехруз, – представила я.

– Здравствуйте, – поздоровался Петров.

– Здрасти, началник. Бехруз памагат. Работа делат нада, да? – заговорил Бехруз на своем ломаном русском.

Петров покосился на меня, отвел в сторону и шепотом спросил:

– Вы уверены, что он справится? Он вообще понимает, что сейчас произойдет?

– За него не беспокойтесь, товарищ Петров. Бехруз не подведет.

– Ну, если вы ручаетесь, тогда пошли, – повернувшись к своим парням, он скомандовал: – Занять позиции. Работаем по команде. Первым Бехруз, за ним – мы.