Ритуал

Выйдя из машины и облокотившись на крышу, он горестно уставился на то, что отныне принадлежало ему. Тут он провел большую часть своего детства, бегал по длинным коридорам, исследовал гигантский таинственный чердак или в одном из своих знаменитых припадков гнева швырялся кастрюлями. Здесь отец преподал ему все необходимое для охоты: знания об оборотнях, их языках и обычаях. А еще отец наставлял его в искусстве лжи, шпионажа и, прежде всего, борьбы. В восемнадцать лет для Эрика началась жизнь воина, в которой отец поначалу еще сопровождал его, но через два года выбрал уединение и лихорадочные исследования, став «серым кардиналом». Вилла в Мюнхене была резиденцией старинной и богатой традициями семьи, домом, полным скрытых сокровищ, собранных династией фон Кастеллей.

Да, таким он… был в прошлом.

Роскошной постройки XVIII века больше не существовало, она сгорела, стены местами рухнули до фундамента. Немногие одинокие стекла устояли в жару и поплатились слепотой, другие лопнули или вылетели. Зрелище причиняло Эрику боль.

Уже было сделано официальное заключение: сотрудии-ки полиции нашли остатки взрывчатки си-4 и детонатора. Самого Эрика в подозреваемые не записали: он позаботился об алиби и так избежал расследования.

Ноги сами понесли Эрика по скрипящему снегу вверх по Лестнице из песчаника. Он проскользнул под бело-зеленой бумажной лентой, которой полицейские заклеили дверной проем, коснулся воняющей ржавчиной и углем притолоки, погладил ее как верного друга и наконец прошел в вестибюль. Черно-белые плиты скрылись под слоем мусора, любимая деревянная лестница пала жертвой огня и теперь лежала бесформенными обуглившимися обломками в дальнем конце холла.

Эрик не хотел подниматься наверх. Кабинет наверху был разрушен, а истинное знание хранилось в другом месте. Он с трудом пробрался на кухню, которая выглядела так, словно пострадала лишь от ударной волны. Здесь лежал вход в потайной подвал.

Он подошел к холодильному шкафу, в котором чудом уцелели маленькие вкусные копченые колбаски, которые он так любил, отодвинул его в сторону и тем самым открыл доступ к узкой лестнице. Последняя вела в тайные владения отца: подземную лабораторию, которая служила заодно выдающимся арсеналом.

Спустился он в темноте, ведь знал каждую ступеньку, каждую неровность — равно как и скрытые спусковые механизмы ловушек. На нижней площадке Эрик открыл массивную сейфовую дверь и уже собрался войти в черное, как ночь, помещение за ней.

Предупредил его тихий звук: на лестнице кто-то скребся.

Достав «ЗИГ-Зауэр», он направил на лестницу свет карманного фонарика, который прихватил с собой.

— Вы находитесь в частных владениях. Если вы из полиции, немедленно назовитесь.

Звуки стали приближаться, кто-то очень осторожно спускался по ступенькам и, судя по всему, прекрасно знал, на какие нельзя наступать.

Ничем это чужаку не поможет. Эрик швырнул на последнюю ступеньку фонарь и тем активировал систему ловушек.

Простая механика — замечательная вещь, поскольку, чтобы функционировать, не требует электричества, Крепкие стальные перья, увесистые болты, заостренные серебряные стрелы — весьма действенное оружие. Встроенные в стену стрелы с дикой силой вылетели из своих креплений и пронзили находившегося на лестнице.

Эрик услышал испуганное, болезненное поскуливание. Нагнувшись за фонарем, он посветил на звук. Луч упал на красную струйку, сбегавшую по ступеням и шипевшую, поскольку соприкоснулась с серебром.

— Мерзкая тварь, — крикнул он и сдвинулся к стене возле входа, на которой находился ворот ловушки.

Эрик дезактивировал механизм и тут же вниз скатился труп обнаженного, очень молодого человека и остался лежать головой вниз на лестнице. Стрелы вошли в семи местах и выжгли в человеке вервольфа.

Внезапно раздались поспешные шаги и скрежет обломков под сапогами: кто-то убегал.

Бросившись вдогонку, Эрик чувствовал, как по его телу разливается жар. Охота начинается!

Выбегая из дому, он увидел, как через сад несется женщина. Она обернулась, сорвала с себя куртку и дальше раздевалась на бегу. Для выстрела она все равно была слишком далеко.

— Хочешь обратиться?

Он побежал к «кайену», вскочил за руль и, заложив крутой вираж по замерзшей клумбе, понесся мимо маленькой лестницы на луг. Передние колеса взметали снег, который фонтами летел у боковых окон. Внедорожник любил, когда из него выжимали всю мощь, и быстро настиг беглянку. В ней Эрик видел лишь информацию на двух ногах.

Женщина, уже совершенно избавившаяся от верхней одежды, поняла, что на открытой местности ей не сбежать от «порше» с мотором в четыреста пятьдесят лошадиных сил, а потому резко свернула, направляясь к леску, который Эрик ненавидел еще в детстве. Это был темный еловый лес, мрачный, как ночь, и жутковатый. Поговаривали, в девятнадцатом веке там якобы исчезло семь человек, приехавших погостить на виллу. Он сам однажды там заблудился и едва не умер от страха.

Задержавшись у опушки, женщина с длинными черными волосами сорвала сапоги, штаны и белье и голой побежала дальше. Эрик едва успел бросить взгляд на ее пышные, покачивающиеся груди, как она исчезла. Да, с ней можно заняться кое-чем иным, нежели охотой ради допроса и убийства. Но здесь другая игра.

Остановив «кайен», он выпрыгнул на снег и подобрал пропитавшуюся потом футболку женщины. Глубоко вдохнул ее запах и пошел по следу. Насколько возможно тихо, он бежал через лес. Ориентировался по шуму ломающихся веток впереди и втягивал носом холодный воздух, чтобы лучше почуять оборотня.

Он ее не нашел. Эрик остановился, достал серебряный кинжал и снял очки. Мир кругом расплылся, зато без их помехи светло-карие глаза реагировали теперь на малейшее движение. И действительно он различил беглянку: судя по силуэту, она находилась в промежуточной фазе и вот-вот должна была окончательно превратиться в волка.

Эрик бросился вперед, полагаясь на зрение, его глаза улавливали каждое, пока еще осторожное движение противницы. Это можно было бы сравнить с наведением на цель современной системы вооружения, а его самого с упорной ракетой, которая снова и снова корректирует свой курс и успокоится лишь тогда, когда достигнет цели.

Подобного оборота событий оборотень не ожидала. Подобравшись сзади, Эрик прыгнул волчице на спину, покатился с ней по снегу и в конечном итоге сел на нее верхом. Одна перчатка сомкнулась на длинном светлом зимнем мехе у нее на горле, рука с кинжалом нанесла удар, клинок вонзился в плечевой сустав. Удар не смертельный, но очень, очень болезненный. Волчица испуганно взвыла, но теперь не смела пошевелиться, а лишь покорно скулила.

Очень кстати, что ему попалась одна из робких. Во всяком случае, эта волчица буйной не выглядела.

— Прими прежний облик, — велел Эрик и, перевернув зверя, пригнул его морду к земле, поднося кинжал к обнаженному горлу.

Он различал ее все еще недостаточно четко. И лишь когда услышал треск и почувствовал, как голова под его пальцами меняется, становясь человеческой, убрал руку от лица и снова надел очки.

Когда превращение завершилось, Эрик увидел, что сидит верхом на девушке лет семнадцати, которая с ужасом смотрит на него и стонет, поскольку рана в плече причиняла ей невыносимую боль. Серебро опалило плоть и мешало заживлению. Окровавленный клинок шипел на ее коже, заставляя кипеть ее соки.