Ривер Уайлд

Я смотрю ему вслед. Затем перевожу взгляд на Бадди.

— Что же… неожиданно, — я тихо смеюсь. — Пойдем, Бадди. Давай прогуляемся, а потом я отправлюсь с королем головокружений выбирать нам рождественскую елку.

14

Кэрри

— Как твоя нога?

— А-а. Мой палец. Да, все в порядке. Еще раз спасибо, что вылечил меня.

— Я всего лишь наложил пластырь.

«И подул на него…

Боже милостивый».

Я сглатываю.

— Да, я ценю это.

Тишина.

— Кровь нормально отчистилась? — спрашиваю я.

— Что? — Его тон резкий и удивляет меня.

— Моя кровь, которой я заляпала твой пол. Надеюсь, пятен не осталось.

— Нет. Все в порядке.

— О, хорошо. Я рада.

Снова тишина. Низкий гул мотора и свист проезжающих машин — вот и все, что слышно, пока Ривер везет нас на ферму «Чертополох».

— Не возражаешь, если я включу радио? — спрашиваю я.

— Валяй.

Потянувшись, нажимаю кнопку включения, пробуждая радио к жизни. «Last Christmas» группы Wham! наполняет салон машины, и Ривер стонет.

— Тебе не нравится эта песня? — интересуюсь я.

— А она кому-то нравится?

«Ну, мне». Но я держу крупицу информации при себе. Не нужно давать ему больше боеприпасов, чтобы использовать их против меня.

Я выбираю другую радиостанцию.

Играет «Fairytale of New York» The Pogues и Кирсти МакКолл.

— Эта песня мне нравится, — говорю я Риверу.

Знаю, всем нравится Мэрайя и другие оптимистичные рождественские песни, но для меня эта история тоски и меланхолии — лучшая. Не знаю, что это говорит обо мне. Наверное, ничего хорошего.

Нил всегда терпеть не мог эту песню.

Возможно, это одна из причин, почему я так ее люблю.

— Тебе нравится эта песня? — Он скептически смотрит на меня.

— Да. Почему ты так на меня смотришь?

— Как, например?

— Будто не веришь.

— Я просто удивлен. Это не самая популярная рождественская песня в США. И в ней есть несколько ругательств. Просто это на тебя не похоже. Я думал, ты больше похожа на девчонку «Все, что я хочу на Рождество — это ты» (Речь идет о песне в исполнении Мэрайи Кэри «All I Want for Christmas Is You» — прим.).

Ох.

— Откуда ты знаешь эту песню? — бросаю вызов.

— Ее любила моя бабушка, — тихо говорит он.

«Любила? Значит, его бабушки больше нет?»

— Ох. Ну, во-первых, вряд ли меня можно назвать девчонкой. А, во-вторых, ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы делать подобные предположения. И, в-третьих, это определенно моя песня. — Грустная, как и я.

— Верно. Я тебя плохо знаю. Но знаю, что ты не ругаешься и жалуешься — очень громко, — когда ругаюсь я.

— Я ругаюсь. Просто не так, как ты. У тебя «х» через каждое слово.

— Не через каждое. По крайней мере, через каждое третье. И, да, я забыл, что ты действительно ругаешься. — Он насмешливо постукивает пальцами по лбу. — Как там было? Ах, да. «Ты, бл*ха-мухин ах-уехавший сын». — Он передразнивает мой голос — плохо, могу добавить. — Ты настоящая крутышка, Рыжая, — шутливо добавляет он.

Я отмахиваюсь от него.

Он прыскает от смеха.

Звук замечательный. Точно такой же я слышала прошлой ночью. Глубокий и хриплый. Но на этот раз я все вижу, и его лицо светится. Глаза сияют весельем.

Чувствую в груди тепло. Я словно только что выиграла какой-то особенный приз. Наверное, так и есть. Потому что я не могу представить, что можно легко добиться, чтобы Ривер рассмеялся.

«Но за два дня он дважды с тобой смеялся — ладно, над тобой».

И знаете, что? Я приму это.

— Ты идиотка.

— Это ты так говоришь.

На этот раз я не обижаюсь, потому что начинаю понимать, что, когда Ривер сыплет оскорблениями, может, это и не оскорбление вовсе.

— Значит, ты все-таки меня слышал.

Быстрый взгляд.

— Когда?

— Когда проехался по моим продуктами. Тогда-то я и прокричала «бл*ха-мухин ах-уехавший сын».

— Ах, да. Это.

— Да, это.

— Что же… полагаю... это был дерьмовый поступок.

«Дерьмовый поступок? Это еще мягко сказано».

— Это твоя версия извинения?

Он смотрит на меня, приподняв бровь.

— Это лучшее, что ты получишь.

— Хм... пожалуй, я это приму. На данный момент.

— На данный момент?

Знаю, он на меня смотрит, но я не смотрю в ответ. Вместо этого откидываюсь на спинку сиденья, складываю руки на груди и говорю:

— Да. На данный момент.

Лицо у меня бесстрастное. Но внутри я улыбаюсь.

Пикировка с Ривером — это... весело. Самое веселое, что у меня было за целую вечность.

Ривер сворачивает на дорогу, ведущую к ферме «Чертополох». Он подъезжает к фермерскому магазину, и мое сердце подпрыгивает от радости.

Повсюду рождественские елки. И магазин увешан самыми удивительными украшениями. И еще там раскачиваются надувные Санта-Клаус и снеговик, а к саням, полных подарков, привязаны фигурки оленей.

Выглядит потрясающе. Бьюсь об заклад, ночью, когда все огни горят, вид еще лучше.

Жаль, что я не вижу его ночью.

Ривер уже вышел из грузовика. Я тоже спешу за ним. Он встречает меня с большой коробкой в руках, которую достал с заднего сиденья.

— Потрясающе, — говорю я с благоговением.

Он бросает на меня взгляд.

— Это магазин.

— Я имею в виду украшения и деревья. Держу пари, ночью, когда все освещено, выглядит очень красиво, — озвучиваю прежние мысли.

— Тебе нравятся все эти рождественские штуковины, да?

Пристально смотрю на него.

— А разве кому-то не нравится?

Он пожимает плечами и поудобнее берет коробку.

— Нужна помощь? — спрашиваю я.

Ривер бросает на меня удивленный взгляд.