Ривер Уайлд

И это пугает меня больше, чем любой гнев, который он мог бы на меня обрушить.

Он начинает постукивать стволом по виску.

— Ты бросила меня, Энни, чтобы родить ребенка от кого-то другого?

— Да, — отвечаю тихо.

Он начинает трясти головой, повторяя:

— Нет, нет, нет! Этого не должно было случиться! Ты моя! Ты всегда была моей! Мы должны были провести жизнь вместе! Это моего ребенка ты должна была родить! — Слюна вылетает у него изо рта. Глаза выпучиваются. Он выглядит как маньяк. Как бешеная собака.

Подняв пистолет, он целится в меня.

Мое сердце останавливается.

— Нил… прошу... не надо.

— О, теперь ты умоляешь? Ты хочешь моего прощения, Энни? Хочешь, чтобы я простил тебя за то, что ты вела себя как грязная шлюха и родила ублюдка от другого мужика!

Это слово трудно произнести. Мне приходиться заставлять себя говорить.

— Д-да. — Но сейчас мне нужно сделать все, чтобы он успокоился.

Мне просто нужно еще немного времени, прежде чем Ривер сюда доберется.

— Слишком поздно, Энни. — Он взводит курок.

— Нет! Пожалуйста! — восклицаю я, защищаясь руками. — Не делай этого! Я-я поеду с тобой домой. Прямо сейчас. Я все исправлю.

— А ребенок?

Я проглатываю отвратительную ложь, которую собираюсь сказать.

— Я оставлю ее с отцом. Я уеду отсюда и вернусь домой вместе с тобой.

Он пристально смотрит на меня. Сердце бешено колотится. В ушах грохочет пульс.

Затем он качает головой, и мое сердце падает.

— Слишком поздно. Теперь ты испорчена, твое тело грязное. — Он водит направленным на меня пистолетом вверх и вниз. — Ты запятнала его, когда трахалась с другим мужиком и родила ему ребенка.

— Нил… пожалуйста… я все исправлю, и мы сможем быть вместе.

На его губах появляется улыбка, которая выглядит почти грустной.

— И мы будем, Энни. Только не в этой жизни.

Я слышу щелчок и громкий хлопок. И тут меня пронзает ощущение, будто меня только что ударили кулаком в грудь.

«Нет.

Боже, нет».

Я смотрю вниз и вижу в рубашке дыру. И кровь.

Из дыры сочится кровь.

Он подстрелил меня.

Ошеломленная, я отшатываюсь назад. Протянув руку, хватаюсь за диван, но не могу удержаться. Ноги подкашиваются. Я сползаю с дивана и падаю на пол.

«Ривер, помоги мне. Пожалуйста».

Нил подходит ко мне. Опускается рядом со мной на колени.

— Мне жаль, что так получилось, Энни. Но ты не оставила мне выбора. Но это к лучшему. После смерти мы сможем быть вместе. Оба возродимся на небесах. Ты снова станешь чистой.

Я моргаю, глядя на него. Не могу дышать. Кажется, легкие наполняются водой. Будто я тону.

Нил подносит пистолет к голове. Улыбается мне.

— Увидимся на другой стороне, Энни. — Затем нажимает на курок.

Его тело падает рядом со мной.

Единственное, что я чувствую при виде его мертвого, — это облегчение.

Облегчение от того, что он не сможет навредить Хоуп.

«Помогите», — пытаюсь крикнуть я, но из горла вырывается только булькающий звук.

Хоуп плачет.

«Мамочка здесь, детка. Я рядом».

— Кэрри! О, боже, нет! Нет! Нет! Нет!

«Ривер. Он здесь».

Он оттаскивает от меня Нила. Падает рядом со мной и поднимает меня к себе на колени.

— Кэрри, детка, все в порядке. Все будет хорошо. Я здесь. Я с тобой. Я вызову «скорую». Только держись, детка. Я люблю тебя, Кэрри. Я так чертовски сильно тебя люблю. Не оставляй меня. Пожалуйста.

Он плачет. Мне больно это видеть.

«Пожалуйста, Ривер, не плачь».

Его сотовый прижат к уху. Он звонит в службу спасения.

«Хоуп», — пытаюсь сказать ему. — «Иди к Хоуп». Но слова не выходят.

Легкие горят. Я умру от удушья.

Я умираю.

Знаю, что умираю.

«Я люблю тебя», — говорю ему глазами. — «И Хоуп. Очень-очень сильно. Позаботься о ней ради меня. Каждый день говори, что я люблю ее».

Пытаюсь сделать еще один вдох. Чтобы выкроить хотя бы секундочку рядом с ним.

А затем…

Эпилог

Ривер

Год спустя

— Пойдем, Хоуп. — Вытерев ей липкие, покрытые кашей пальцы, я поднимаю ее с высокого стула.

Хоуп нравится кушать самой во время завтрака, а также во время обеда и ужина, и под «кушать самой» я подразумеваю, что пища оказывается где угодно, но только не во рту.

— Пора навестить маму.

Я пристегиваю ее к коляске, вешаю сумку со всем необходимым, чтобы четырнадцатимесячная девочка была чистой, не испытывала голода или жажды, и смогла бы развлечься. Клянусь, отправиться куда-то с малышом на несколько часов — все равно что собирать вещи для отпуска.

Мы выходим на улицу.

На небе ни облачка. Светит солнце. Сегодня прекрасный день для прогулки.

Мы направляемся в город, останавливаемся у флориста, чтобы забрать букет цветов, который я заказал ранее по телефону.

Кладу их в корзину под коляской, и мы едем дальше.

Хоуп играет с подвесными игрушками на дуге коляски, лепеча что-то себе под нос на языке, который знает только она.

Ее первым словом было «папа». И она права: я ее папочка. Во всех смыслах этого слова.

Мы подходим к входу на кладбище.

Толкая коляску, я проезжаю мимо рядов надгробий.

Пока не достигаю нужного.

Остановив коляску, отстегиваю ремни и вытаскиваю Хоуп. Она извивается, чтобы ее отпустили. Такая независимая. Это у нее от мамы.

Я опускаю ее на траву.

Она тут же плюхается на попку и стягивает туфельки и носочки. Потом вскакивает на ноги. Носок оказывается у нее во рту. И, ковыляя, шлепает по траве.

Наблюдаю за ней с улыбкой.

Беру из корзины под коляской букет цветов, за которым мы заезжали.