Робеспьер детектив

Может, рискнуть... хватит жертвовать собой... Я все уступал Николя, как слабому... но он тоже всегда помогал мне... его ум сильнее моего!

Я, Филипп Орлеанский, предстаю перед моим венценосным кузеном и его супругой. С каким большим трудом им удается следовать этикету! Кажется, они не смогут сдержать своих чувств и вытолкают меня вон. Даже флегматичный Луи раздражен.

– Чем обязаны вашему визиту?
– произносит Австриячка надменно.

– Мне просто хотелось лицезреть моего дорогого кузена и его верную супругу, - на слове "верную" я нарочно делаю ударение.

Королева нервно сжимает платок, а вот Луи не понял намека.

– Мой долг сообщить, что опасность нависла над вами, продолжаю я.

Молчание - их ответ.

– Мои дорогие, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, елейно пою я.
– Однако в ваших рядах есть предатель.

– Будьте добры, сообщите его имя!
– надменно требует королева.

Какая дерзость! Я вам не слуга.

– Если бы я знал, - вздыхаю я.
– Если бы я знал... Но мой долг предупредить вас...

Нашу милую беседу прерывает визит Ферзена. Он окидывает меня надменным взглядом.

– Осмелюсь предположить, вы прибыли сеять раздоры, говорит он холодно.

Мне стоит больших трудов, чтобы не заехать ему по нахальной физиономии.

– Не стоит столь предвзято истолковывать мои поступки, улыбаюсь я.
– Все же будьте внимательнее, среди вас прячется изменник.

Я низко кланяюсь и удаляюсь. Мне удалось посеять зерно сомнения. Неопределенность страшнее самой горькой правды. Эх, какой я умница!

В коридоре я замечаю Елизавету. Надо бы перекинуться парой слов с этой святошей. Просто ради интереса. Я следую за ней в дворцовый сад.

– Моя принцесса, как я счастлив видеть вас!
– восклицаю я.

Она испуганно смотрит на меня, потом на ее лице появляется улыбка.

– Очень взаимно, герцог, - говорит Елизавета.

Может, удастся что-нибудь узнать у нее. Такие, как она, легко сболтнут что-то важное и даже этого не заметят.

– Как вы проводите эти дни заточения?
– спрашиваю я.

– Заточения?
– спрашивает Елизавета удивленно.
– Тюильри прекрасный дворец.

Хм... с ней будет тяжело.

– Я имею в виду ваше теперешнее положение, - уточняю я. Ведь вы узники, не так ли?

– Бог велит нам с благодарностью принимать испытания, улыбается принцесса.

Черт! Она действительно так набожна или просто дурачит меня? Поди разбери.

Воцаряется неловкое молчание. Как к ней подступиться? Обсудить святое писание? Я в него давненько не заглядывал!

– Но Господь дает нам право бороться, - наконец нахожу я нужные слова.
– Мне интересно узнать, способна ли такая хрупкая особа как вы бороться...

Елизавета кивает:

– С Божьей помощью мы все можем стать сильнее.

Слова из этой дамы приходится вытягивать точно клещами. Она ведет себя, как мученица на пытке. Да, это второй тип святош, речи которых текут в час по чайной ложке.

– А как Господь помогает вам стать сильнее?
– интересуюсь я.
– Приготовил ли он для вас избавление?

– Вера помогает мне в трудные минуты, - произносит она.
– Я верую в избавление.

На протяжении всей беседы ее монотонный тон не приобрел никакой эмоциональной окраски. Я начинаю злиться.

– А если вдруг вас не спасет вера?
– спрашиваю я. Вспомните Карла Сюарта!

– Значит, моя вера не была сильна, - отвечает Елизавета. Или...

Ее лицо как будто озаряет яркий свет.

– Мне суждено стать мученицей! Вот она истинная награда небес!

Мне этот разговор надоел. Черт с тобой, принцесса. Читай свои религиозные книги. С трудом верится, что она несет всю эту чушь на полном серьезе. Может, она действительно издевается надо мной. Нет, не похоже.

Я, принцесса Елизавета, мне 27 лет. Я сестра Луи, короля французов.

Слава Богу, завершилась моя беседа с Филиппом Орлеанским. Это человек никогда не внушал мне доверия. Сейчас особенно. От него исходит какое-то зло. А его беседа... нет, это не просто житейское желание поговорить... Орлеанский ожидал, что я сболтну ему что-то важное...

Мне становится грустно. Обидно, когда вас принимают за дурочку. Может, я действительно глупа? Нет, тогда бы меня это не волновало, я бы не заметила подвоха.

Но то, что я говорила ему - правда! Я никогда не лукавлю! Ох, почему моя набожность и честность заставляет людей считать меня слабоумной! Хотя... тут виновата и моя робость, застенчивость. Как бы я хотела быть такой, как Мария-Антуанетта! Это вовсе не зависть! Это несбыточная мечта стать беззаботной, игривой, легкой в беседе.

Меня окликнули. Я оборачиваюсь. Это Ферзен.

– Моя принцесса, - говорит он с поклоном.
– Ваша сестра королева может меня принять?

– Она всегда рада встрече с вами, граф, - отвечаю я.

Никогда не понимала, зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден. Ох, как я мечтаю о любви! Нет, мой возлюбленный не будет похож на Ферзена, он будет другой, лучше! Что-то меня отталкивает в этом человеке, но что?

– Не соблаговолите ли вы проводить меня?
– спрашивает граф.
– Или вы предпочтете прогулку?

Своей просьбой он не предоставляет права выбора. Зачем тогда предлагать прогуляться? Ведь я не смогу так поступить, хотя мне и хочется.

– С удовольствием, граф, - отвечаю я.
– Как продвигается план нашего спасения?

– Все великолепно, моя принцесса, - отвечает Ферзен.

– Простите за настойчивость, но каковы подробности?
– вдруг спрашиваю я.

Не знаю, как этот вопрос слетел с моих уст. Просто тон Ферзена, подходящий только для малых детей, сильно ранил меня.

– Моя принцесса, я бы не стал докучать вам нудными рассуждениями, - говорит Ферзен.

Отказ по этикету. Вроде бы делает одолжение, а на самом деле... Этот человек тоже считает меня дурочкой. Он боится, что я не пойму его речей... не только, его волнует, что по глупости я могу это кому-то рассказать! Неужели все спокойные, верующие в Бога девушки выглядят дурочками?

Мы входим в комнату Марии-Антуанетты.

– Моя дорогая сестра!
– восклицает королева.
– Я вижу, ты чем-то взволнована?