Робеспьер детектив

– Чтобы я понял, вы должны мне все рассказать, - вежливо произнес я.
– Но я не смею настаивать...

– Хорошо, - согласилась она.
– Я, слышала, вы человек порядочный и сможете сохранить все в тайне... Дело в том, что она пыталась соблазнить нашего священника.

– Мадам!
– воскликнул я.
– Может, она просто сдружилась с ним и...

– Глупости! Вы рассуждаете как малое дитя!
– перебила меня настоятельница.
– Вы не видели, как она любезничала с ним. В этой девице сидел дьявол! Я пыталась объяснить ей, но безуспешно.

– Но почему вас так волновали ее отношения со священником?

– спросил я.

– Это естественно, - ответила она, краснея, - я хотела помочь ему не впасть в искушение, спасти от этой девки!

– Понятно, - сказал я.
– Большое спасибо, что согласились поговорить со мной.

По лицу настоятельницы я понял, что сплетни, которые мне пересказала мадам Симонен, вполне похожи на правду. В том, что эта женщина была влюблена в отца Лемуана, я уже не сомневался.

– Надеюсь, что помогла вам, - улыбнулась она.
– Теперь вы понимаете, почему я не любила эту девицу. Отец у нее тоже мерзавец. Он претендует на наши монастырские земли, я не знаю по какой причине. Этот тип ловкий мошенник. Если ему удастся выиграть, наш монастырь обнищает. К сожалению, перевес пока на его стороне.

Я выразил свое сочувствие настоятельнице, и мы расстались.

Мсье Манури ожидал, что я приду допросить его. Он выглядел усталым и убитым горем.

– Я не знал, что она завещала мне все свое состояние! воскликнул он.
– Я об этом даже не думал.

– Однако вы теперь под подозрением, - сказал я.
– У вас был веский мотив убить мадмуазель Симонен.

Адвокат обхватил голову руками. Он отлично понимал смысл моих слов.

– Кто вам рассказал о завещании?
– спросил он.

– Маркиз де Круамар, - ответила Мадлен.

– Все ясно, - вздохнул Манури.
– Я вам тоже могу кое-что о нем рассказать. Сюзанна просила его покровительства, а он ей отказал, тогда она решила применить не очень хороший способ... я ее отговаривал... у нее были письма, компрометирующие этого типа... вы понимаете меня?

Я кивнул.

– Выходит, у самого маркиза была веская причина убить девушку, - сказал я.
– Но с трудом вериться, что Симонен решилась на шантаж.

– Она была в отчаянии, - сказал Манури.
– Выиграть процесс было полпобеды. Ей хотелось устроиться в свете, начать жить. Иного способа добиться своего она не видела.

– Уж не это скрывал от нас маркиз?
– шепнул я Ренар.

В ответ она пожала нежными плечиками. Мне оставалось повторить этот жест. Подозреваемых хватало, у всех были мотивы и возможности... но никаких доказательств, никакой зацепки, никаких идей.

– Вы верите Манури?
– спросила меня Ренар, когда мы остались одни.

– Не очень, - ответил я.
– Мне кажется странным то, что мадмуазель Симонен составила завещание в пользу этого типа, при чем сделала это без его ведома.

– Почему вы считаете это странным?
– удивилась Мадлен.

– Она слишком любила жизнь и не думала о смерти, - пояснил я.
– Так она мне говорила. И вообще странно, что молодая дама вдруг составила завещание. Вот вы, например, составляли завещание?

– Нет, - замотала головой красотка.
– По-моему, мне еще рановато об этом думать.

– Вот видите!
– торжествующе воскликнул я.
– А Манури был ее адвокатом, значит, завещание Симонен составила с его помощью. Я не думаю, что у нее был большой выбор юристов. Теперь Манури неуклюже врет, чтобы отвести подозрения.

Нашу беседу прервал визит мадам Симонен. Она была бледна и взволнована. По ее лицу мы поняли, что случилось что-то малоприятное.

– Мне нужно поговорить с вами, - сказала она.
– По-моему, я схожу с ума.

– Мы с удовольствуем выслушаем вас, мадам, - сказал я. Присаживайтесь.

Она осторожно присела на краешек кресла и разрыдалась.

– Я ничего не понимаю!
– воскликнула она.

Я налил ей воды из графина и подождал пока дама придет в себя. Наконец она заговорила, голос женщины дрожал, она запиналась и всхлипывала.

– Сегодня ночью случилось страшное, - начала мадам Симонен.
– Мы с мужем спим в смежных комнатах... Вдруг среди ночи я услышала его крик. Я вскочила и поспешила к нему, на его крик прибежали моя служанка и его лакей... Когда мы вошли в комнату мы увидели... мы увидели призрак Сюзанны... она была в каком-то черном одеянии, а ее лицо... оно было бледным и жутким, но это была она! Слуги тоже видели это... Я закричала и выбежала из комнаты, слуги тоже струсили... потом мы вернулись... призрака уже не было... а мой муж был мертв... На его лице застыл ужас...

Она опять разрыдалась.

– Получается, призрак дочери пришел к папаше, чтобы отомстить, - предположила Мадлен.
– А он с перепугу помер.

– Я ничего не понимаю, я ничего не понимаю, - твердила Симонен.
– Если бы это привидение видела я одна, то я бы решила, что сошла с ума... но слуги тоже видели это... я ничего не понимаю... Я никогда не верила в призраки, я придерживаюсь взглядов современных философов... Но как объяснить этот ночной ужас?

Я тоже не верил в призраки, и эта история показалась мне довольно необычной. Я попросил разрешения у мадам Симонен посетить ее дом, чтобы осмотреть комнату ее покойного мужа. Она согласилась.

Мы во второй раз прибыли в дом Симонен. Лестница, которая вела на этаж, где были расположены спальни, была очень крутая. Мадам Симонен поднималась, судорожно вцепившись в перила, она старалась не смотреть по сторонам.

– Я очень боюсь высоты, - призналась она.
– Мне стыдно за свой детский страх... о нем, слава богу, почти никто знает. Но, увы, я даже по этой лестнице спокойно подняться не могу.

Мадам Симонен проводила нас в спальню мужа. Это была просторная комната с большим окном.

– В ту ночь окно было открыто?
– спросил я.

– Я не обратила внимания, - ответила женщина.
– Мне было страшно.

Я подошел к окну. Какое-то время я молча смотрел на раскидистое дерево, растущее рядом с домом. Мысли у меня смешались в кашу, я пытался начать думать, но бесполезно. Я приблизился к кровати, на которой лежало накрытое тело.

– Мадлен, дорогая, прошу вас, зажмурьтесь, - попросил я.

Красотка не заставила себя долго упрашивать и закрыла лицо руками. Я сбросил покрывало, скрывавшее труп. Ужас на лице мсье Симонена был действительно неописуем, но мне пришлось подавить чувства отвращения и страха и внимательно рассмотреть это лицо. У Симонена были выпучены глаза и широко раскрыт рот, на его шее я заметил синяки.