Робинзон. Инструкция по выживанию
Шрифт:
– Все на месте!
– БЧ-2?
– Личный состав полностью!
– Минер?
– Все налицо!
– БЧ-4?
– Все!
– РТС?
– Полностью!
– БЧ-5? Владимир Владимирович?
– Кроме тех, что на вахте, все в строю!
– Химики?
– На месте!
– Служба снабжения?
– Здесь!
– Внимание личного состава! Родная база согласилась нас принять! Через пять минут должны быть буксиры! В базе – погрузка продуктов до 10.30. Полчаса приборка. В 11.00 – проверка штабом флота. Доклад о готовности – в 13.00. Обед, после обеда – подготовка
В базу, перешвартовка, погрузка продуктов – все это в диком темпе, все мелькает – только успевай замечать. Люди не движутся – они бегают, как муравьи. Люди-автоматы, люди-роботы.
Погрузка продуктов. По пирсу мечется помощник.
– Эдик! – кричит он, – Рустамзаде!
– А?
– Пройдись по каютам! Где люди? Наверняка зашхерился кто-то и спит! Пинками наверх!
– Сейчас!
Эдик в каюте уже нашел одного спящего.
– Там люди уродуются, а ты здесь спишь! А ну пошел! – вытряхивает его из каюты. – Бегом наверх!
Продукты, продукты, продукты – паки, ящики, мешки – все это летит вниз, ловко подхватывается на руки – все работают как машины.
Потом приборка – трется палуба. На карачках – мичманы, офицеры, матросы.
«Внимание по кораблю! На корабль прибывает комиссия штаба Северного флота!»
Приборка прекращается как по волшебству. В проходах появляются старшие офицеры – они в новеньком РБ (рабочее платье с биркой на кармане «офицер штаба флота»)
Открывается дверь ЦДП, в нее всходит офицер, Рустамзаде поднимается навстречу:
– Товарищ капитан второго ранга! Начальник химической службы корабля.
В пятом отсеке комиссию встречает Кашкин:
– Товарищ капитан первого ранга!..
В центральном маленький хромой капитан первого ранга – это председатель комиссии капитан первого ранга Руденко Александр Александрович – он сияет. Он сам бывший командир подводной лодки из этой базы, и теперь – будто он сам выходит в море.
Он все это не говорит, но по нему видно, как он рад снова увидеть корабль, подводников. Он уже безнадежно стар.
– Молодцы! – говорит он, обращаясь к начальнику штаба (тот представляет корабль вместе с командиром). – Молодцы! Виталий Александрович! Вот спросит меня командующий:
«Как там, Руденко, флот еще жив?» – а я ему доложу: «Жив!» Флот – это же люди. И эти люди выходят в море. Я доложу, что ты молодец и командир у тебя молодец. – Спасибо, Александр Александрович, не забываете! (Начштаба.)
– Да как все это забудешь?
Рустамзаде выскакивает из ЦДП и напарывается на председателя комиссии.
– О! – говорит тот. – И ты здесь?
– Здесь, товарищ капитан первого ранга! Неужели помните?
– А как вас, разгильдяев, не помнить? Шучу, шучу. Молодцы. Химик (Подходит к Рустамзаде ближе и вполголоса), – чтоб народ в автономке дышал!
– Будет дышать!
– Смотри мне!
– Сделаем!
– Так! (Возвращается к начальнику штаба.) Виталий Александрович! На два слова! Я в курсе всех твоих приключений. Ничего. Не волнуйся. Все вы сделали правильно. Командир!
Пойдем поболтаем.Доклад командиров боевых частей и служб. Председатель – командующий флотилии, адмирал.
– К-216 готова к выходу в море для решения задач боевой службы.
Утро следующего дня. Квартира, диван и раскладушка рядом. На диване спит Рустамзаде, на раскладушке – Робертсон. Рустамзаде проснулся, смотрит в потолок, потом на Робертсона – тот тоже открыл глаза.
– Ну, Саня, – говорит Рустамзаде, – вот у нас с тобой и есть квартира. На три дня. Дали поносить. Чего-то совсем вставать не хочется. Это и называется: трехдневный предпоходовый отдых. У тебя три дня, у меня – два, потом мне на ввод ГЭУ надо. Вставать-то будем?
– Будем. Я должен тут сбегать.
– К ней?
Робертсон кивает. Рустамзаде хочет что-то сказать, но потом:
– Конечно беги.
Звонок в дверь. Дверь открывает женщина. За дверью Робертсон.
– Здравствуйте! Катю можно?
– А вы, наверное, Александр?
– Да!
– Заходите.
И вот они уже сидят на кухне. Робертсон поникший.
– Значит, вышла замуж? – выговаривает он все это так, будто слова застревают в горле.
– Вышла и уехала.
Робертсон еле сдерживается, тяжко ему.
– Я тогда пойду.
– Саша, – говорит мать Кати. – Вы должны знать, что вы лучше, чем моя дочь. И на этом жизнь не кончается.
Робертсон врывается в квартиру – там Рустамзаде.
– Ну, чего там? А? – спрашивает Рустамзаде, он видит, что что-то случилось. – Ну? Что стряслось во Вселенной? Умер кто-то из высшего командования или съели твой завтрак?
– У нас водка есть?
– Спирт есть. кажется. Шило. где-то было. Да что стряслось-то?
Робертсон проглатывает стакан разбавленного.
– Ну?
– Она замуж вышла!
– Когда?
– Только что!
– Что значит «только что». Полчаса назад, что ли?
– Нет. Два дня назад.
– И?
– И уехала!
– Написала?
– Мать сказала! Ничего она мне не написала.
– А-а-а… так я ж тебе говорил. – начинает Рустамзаде, а потом осекается. – Черт! Еще выпить хочешь?
Робертсон мотает головой.
– И правильно! Не надо нам пить! Зачем нам пить! Совершенно незачем! Давай чего-нибудь скушаем? А? Яичницу? А? Я мигом! Только за яйцами в магазин сбегают. Ладно?
Рустамзаде хочет уйти, но сомневается какое-то время – ему не хочется оставлять Робертсона одного.
– Я сейчас! Ладно?
Вылетая из квартиры, Рустамзаде шепчет: «Чуяло мое сердце! Эх, Саня, Саня. Ну ничего! Мы это сейчас поправим.»
Звонок в дверь – Робертсон открывает. На пороге Света.
– Саша, можно к тебе?
Тот молча распахивает дверь.
И вот они уже сидят на диване, его голова на ее коленях, она ее гладит и приговаривает:
– Все будет хорошо. Ты такой маленький, Саша. Очень маленький. И волосы у тебя мягкие. Приятно. Во рту сладко. А я в первом классе с мальчиком дружила. Мы с ним мороженое ели. Он мне всегда давал первой облизать. А потом мы вместе дрались. Со всеми. Портфелями. А пусть не лезут.