Робинзоны космоса (сборник)
Шрифт:
– Что же ты предлагаешь?
– Чтобы мы побыли здесь некоторое время, затем посетили васков, затем – бриннов.
– Ну, это разумеется. Поверь мне, я не приму никакого решения, пока не соберу всех данных. Но как бы ты ни старался от этого уйти, ты заранее знаешь наиболее вероятное решение и что оно будет означать для твоих отдаленных собратьев!
– Первое решение было принято согласно Стальному закону еще до нашего отлета. Однако есть ньюансы… Наш приговор, если он будет принят единогласно, – а нам за двенадцать миссий еще не приходилось вступать в противоречия – наш приговор будет решать судьбу миллионов людей…
Акки очарованно смотрел на город. Луна удлиняла черные тени башен, а сланцевые кровли домов прозрачно серебрились при ее бледном свете.
Об этом друзья могли только гадать.
Глава 3
ЗАМОК
«И загремят трубы, и взовьются флаги. И улыбки спрячут ненависть, ибо Посланцы извне будут вестниками беды, и об этом узнает народ, который их примет», – процитировал Хассил из «Книги сокровищ», одного из священных текстов иссов, восходившихся к глубокой древности.
Они стояли на большой парадной лестнице рядом с герцогом. Внизу, на широком мощенном плитами дворе, лучники в легких кольчугах во главе с Бушераном отдавали гостям воинские почести. Последний раз прозвучали фанфары, и герцог повернулся к координаторам.
– У нас есть древний обычай, унаследованный от наших земных предков: сначала гостя накорми, а уже потом говори о серьезных делах. И хотя я сгораю от нетерпения поскорее узнать во всех подробностях, какова цель вашей миссии и что привело вас ко мне, не будем все же нарушать старый обычай.
Если снаружи замок выглядел вполне средневековым, то внутри все свидетельствовало о стремлении к комфорту, весьма чуждому сеньорам былых времен. Техника берандийцев позволила им установить нечто вроде примитивного центрального отопления, а старинный гидравлический лифт медленно, но уверенно доставил герцога с его свитой на вершину башни. Большой зал, куда они вошли, освещался широкими низкими окнами; отсюда был виден весь город и порт. Стол из драгоценных пород дерева, уставленный блюдами и бутылками, занимал почти всю длину зала. Герцог поднялся на свой трон, стоявший на чуть приподнятой площадке, усадил Акки справа от себя, Хассила – слева и дважды хлопнул в ладоши. Только после этого в зал, в порядке старшинства, начали входить остальные приглашенные. Герольд в пунцовой тунике объявлял титулы и имена. Соседом слева от Акки оказался величавый высокий старик, слегка согбенный годами; герольд объявил его: «Высокий и могущественный хранитель Знаний Ян Керваот, граф Роана».
Пища была обильна и очень вкусна: ее готовили по старинным земным рецептам. Сначала все ели в молчании, и разговоры за столом завязались лишь после того, как герцог заговорил первым. Керваот склонился к Акки:
– Как я понял, вы прилетели с планеты очень далекой звезды?
– Нет, из очень далекой галактики, если вы знаете, о чем я говорю.
– Да, это я понимаю. Мы еще не растеряли всех знаний наших предков. К тому же я сам, помимо всего прочего, занимаюсь астрономией. К несчастью, у нас были слабые инструменты, и даже в обсерватории в Роане у нас всего лишь оптический телескоп диаметром в 80 сантиметров, который был на борту одного из наших звездолетов. Но и этого достаточно для изучения соседних планет, и даже большой галактики, откуда мы прилетели и которая от нас совсем недалеко, если употреблять астрономические величины. А сколько световых лет до вашей галактики?
– Я не могу вам сказать точно. Мы вынуждены проходить
сквозь ахун, или, если угодно, через гиперпространство, иначе нам не преодолеть такие колоссальные расстояния. Но в общем до нашей галактики наверняка не менее нескольких миллиардов световых лет.– Миллиардов световых лет! Значит, это на другом краю Вселенной.
– Вовсе нет! А, понимаю. Вы исходите из принципов космогонии, установленных еще до отлета ваших предков.
– Но разве может быть иначе? – тихо спросил старик. – Конечно, мы должны вам казаться варварами. Случай выбросил нас из великого потока человеческого прогресса, и мы потихоньку гнием в мертвом болоте, куда мы попали…
После паузы он с горечью продолжал:
– Если бы все было иначе, я бы стал настоящим астрономом, вместо феодала, управляющего несколькими тысячами человек на планете, затерянной в Большом Магеллановом облаке. Мне еще повезло, что вы появились при моей жизни. Прежде чем умереть, я смогу узнать у вас хоть кое-что о последних открытиях ваших ученых. Увидеть проблеск света…
– Простите, сколько вам лет?
– Шестьдесят шесть лет Нерата. По чистой случайности здешний год почти точно совпадает с земным. Там бы мне было шестьдесят четыре года…
«Немножко поздновато», – подумал Акки, а вслух произнес, повернувшись к своему соседу:
– Я не врач и не биолог и ничего не могу вам обещать. Вы, конечно, не доживете до двухсот двадцати или двухсот пятидесяти земных лет – теперь это наша норма. Но, я думаю, наши геронтологи смогут продлить вашу жизнь еще на семьдесят – восемьдесят лет, в зависимости от вашей конституции.
– Вы хотите сказать, что после лечения у ваших врачей я смогу дожить примерно до ста сорока лет?
– Да. Может быть, и больше. — Старик побледнел.
– О, я не забочусь о жизни как таковой, – проговорил он приглушенным голосом. – Поймите меня. Но может быть, тогда я успею узнать хоть немного…
– Даже очень много, если события будут разворачиваться, как я того желаю! Для этого у нас есть специальные методы. — Герцог наклонился к Акки.
– Простите, что прерываю вашу беседу, по-видимому очень увлекательную. Вы вряд ли знаете, что Роан – наш самый крупный ученый? А вот юный Онфрей, барон де Неталь, который перед вами, утверждает, будто наша суровая полудикая жизнь имеет свои преимущества. С ним можно и не согласиться. Но он говорит, что с точки зрения физической силы, выносливости, упорства, а также лихости мы должны превосходить более цивилизованные расы, например ту, которую представляете вы. А вот ваш друг Хассил утверждает, что вы отнюдь не растеряли ваших древних доблестей.
Акки улыбнулся. Мысленно он увидел перед собой неведомую планету, охваченную космической войной: ледяное пространство, мрак, прорезаемый светом редких звезд, скопище металлических мисликов, фиолетовые или зеленоватые лучи изобретенного ими таинственного оружия, эскадры самых различных космических боевых кораблей, которые с невероятной скоростью проносятся над самой поверхностью или врезаются в лед огненными смерчами. Он на секунду пожалел, что не может передать этот мысленный образ барону и спросить его, можно ли вести такую борьбу без физической силы, упорства и лихости. Потом нагнулся к нему через стол.
– Я думаю, вы путаете цивилизованную расу с деградировавшей расой. Наша цивилизация, вернее комплекс разных цивилизаций, находится в полном расцвете. И она закалена беспощадной борьбой, о которой мы поговорим в более удобное время.
– Возможно, – ответил юный гигант. – Но сама сложность вашей цивилизации заставила вас утратить основные стимулы развития: это борьба за жизнь и выживание наиболее приспособленного. Еще очень давно на Земле это определил один великий ученый.
Насмешливый огонек зажегся в глазах координатора. Ну вот, теперь Дарвин после Вальтера Скотта! И как обычно, плохо понятый Дарвин! Наблюдение биологического порядка, переведенное без изменений в социологический план, то есть фактически – в план моральный. Общая ошибка примитивного мышления, против которой особенно предостерегали будущих координаторов в процессе обучения.