Роботы божьи
Шрифт:
– Как-то так, - уныло согласился Егор.
– И в чем тут сложность?
– удивилась Наташа.
– Подойди к ней не в храме и без свидетелей.
– Я же ничего о ней не знаю! Где я буду ее искать?
Задумавшись на мгновение, Наташа сказала:
– Нашла твою Нину - радуйся - на сервере знакомств! Она не замужем и у нее нет парня.
– Покажи!
– потребовал обрадованный Егор.
"Так просто... А я, дурак... Надо было сразу спросить у нее. Стеснялся собственного друггла, вот болван... Слава Шиве, никто не узнает", - подумал он в смущении. Перед его внутренним взором возникло лицо Нины, знакомое и бесконечно прелестное. Он полюбовался немного и открыл прилагаемый к фото аудиоролик
– Что такое INFJ?
– Не знаю, - ответила Наташа после долгой паузы.
– Такая аббревиатура нигде не встречается.
Пауза означала, что она проверила все доступные ей узлы Среды Гулл и не нашла ответа нигде, ни в виртуальном мире, ни в реальном.
– Ладно, не суть. Свяжись с ее другглом и договорись о нашей встрече, - попросил Егор.
Наташа молчала. Он заволновался.
– Ты не слышала, что я сказал?
– У нее нет друггла.
От полученного удара Егор онемел. Она инвалид! Если у человека нет друггла, значит, он живет без чипа! Это все равно что влюбиться в девушку и обнаружить, что она глухонемая. Или слепая. В любом случае, неполноценная.
– Ты расстроился?
– осторожно спросила Наташа.
– Я понимаю, что это для тебя значит. У другглов тоже такое бывает: некоторым выделен меньший объем памяти. Но мы считаем это особенностью, а не поводом для дискриминации.
Егор молчал. Его душа разрывалась на части. Он был готов разрыдаться, как ребенок, что получил на день рождения торт, вскрыл коробку и увидел, что половина съедена. Он лихорадочно думал, что делать, хотя думать было особенно не о чем: ситуация, в которой он находился, относилась к таким, которые можно только принять, но не изменить.
Егор быстро перебрал в памяти своих знакомых, лишенных чипов. Их всего двое, Сурмилов и Авдеев. Если первый не вызывал ничего, кроме неприязни, то второй был во всех отношениях приятным человеком. Егор не воспринимал священника как инвалида. Когда Авдеев произносил свои вдохновенные проповеди, Егор начисто забывал о его дефекте. "При определенных обстоятельствах... если отбросить все современные профессии и не думать о положении в обществе, тогда в принципе мы могли бы..."
– Черт, я же люблю ее!
– воскликнул Егор, стерев кулаком предательскую слезу.
– Ну почему это случилось с ней?!
Наташа сочувственно молчала. Она всего лишь программа, но для него она всегда была большим, чем набор битов в Среде Гулл. Программы не умеют сопереживать, однако Егор непостижимым образом ощущал ее заботу. Она сказала, и в ее голосе была печаль:
– Прости, что не могу исправить для тебя реальность.
Егор всхлипнул и попытался успокоиться. За миг в его сознании пролетели картины гипотетического будущего, их совместной жизни с Ниной. Союзы между нормальными людьми и инвалидами были редкостью, на гулловских роботах женились чаще. Егор не знал ни одной такой пары и не слышал о них среди знакомых. Разве что Авдеев, но он разведен. Говорили, что жена давно бросила его.
"Но ведь необязательно же, - размышлял Егор, - она утащит меня на дно и мы превратимся в деклассированных парий, отвергнутых и нормальными людьми, и отморозками, и инвалидами. Она может заниматься... какими-нибудь народными ремеслами. Да, ремеслами! А я буду писать тексты роботам. Хорошая жизнь, не хуже других".
– Ты забегаешь вперед, - мягко сказала Наташа.
– Сначала познакомься, а потом будешь планировать вашу совместную жизнь.
– Но как? Если у нее нет друггла...
– Отправь ей письмо. Она оставила
адрес электронной почты."Какая архаика! Но, похоже, она умеет читать и писать". Редкая способность в нынешние дни. Редкая и экстравагантная. Из всех знакомых Егора читать и писать умели лишь двое: Мишка и священник, что лишь подчеркивало маргинальность экзотического навыка. Мишка писал латиницей, так как родился уже после языковой реформы, искоренившей англицизмы и сменившей алфавит на латинский. Как и Авдеев, но тот изучил кириллицу самостоятельно. Егор благодаря деду знал оба русских алфавита, но предпочитал кириллицу, она казалась ему более стильной.
– Хорошо, - покорно согласился Егор.
– Только не знаю, что писать. Я малость не в настроении.
– Давай я напишу, - предложила Наташа.
– Ты?
– Она не догадается. Я подберу нужные слова, мне известна твоя лексика. Посмотрим, что она ответит, а тогда уже решишь, что делать дальше.
Немного подумав, Егор сказал:
– А, давай! Черт с ним.
– Фото твое приложить?
– деловито осведомилась Наташа.
– Нет. Я же говорю, я не уверен в ее отношении ко мне. Просто напиши ей... что-нибудь.
– Сделано.
– Что, уже?! Я хотел добавить...
– Письмо ушло, - насмешливо сказала она.
– В этой архаике есть элемент... необратимости. Надо ли объяснять тебе, что это такое?
Егор прыснул. Нет, с этим другглом определенно не соскучишься.
– А сейчас собирайся на встречу с Марком. Приедь пораньше, чтобы у тебя было время подумать над моей внешностью. Только посмей изводить меня потом сожалениями об ошибке, как ты умеешь!
– Слушаюсь, моя госпожа.
Ее слова волшебным образом подействовали на него. Забыв о слезах, он вскочил с дивана и пошел переодеваться. Дело было важным, даже торжественным, поэтому он выбрал костюм. Брюки ромбиком с четырьмя стрелками и прозрачный пиджак с десятком карманов на боках, именуемый акульим за сходство карманов с жабрами, сидели идеально. Егор покрасовался перед котом, спрашивая: "Мне идет?", пока Наташа не потеряла терпение и не закричала на него:
– Иди уже, жених!
Давясь от смеха, Егор зашел в лифт. Через пять минут он сидел в таксоботе, насвистывая навязчивую мелодию, последний хит Лолы Фомм.
8.
Мраморная стойка во всю стену блестела в лучах исходящего от потолка молочного сияния. На стене позади стойки растянулся огромный трехмерный логотип с изображением андрогинного человеческого лица, разделенного на две половины. Левая часть была нормальной, а правая, без кожи, принадлежала роботу со зловеще горящим угольком в глазу. Вырезанное из бежевого мрамора и покрытое чувствительным к воздействию тока лаком, огромное лицо едва заметно вибрировало, отчего выглядело пугающе живыми. Логотип помимо воли притягивал взгляды посетителей. Когда они смотрели на лицо, чипы в их головах озвучали название компании: "Пигмалион Андройд Системз".
Во всем зале, как еще в прошлый раз заметил Егор, не было ни единого элемента виртуальной реальности. Все казалось настоящим. Если виртуальные элементы и присутствовали, то были выполнены настолько хорошо, что полностью растворялись в окружающей обстановке. Стиль отделки, называемый дизайнерами "старый твердый мир", обходился довольно дорого; обычно к нему прибегали, чтобы подчеркнуть богатство организации.
Дизайн не тронул равнодушного к материальным вещам Егора. Его взгляд приковала сидящая за стойкой секретарь. Роскошная брюнетка лет тридцати поразила его еще в прошлый визит. И сейчас, хотя он ожидал увидеть ее, она вновь произвела на него неизгладимое впечатление. Девушка подняла глаза и увидела Егора. Улыбнувшись, она встала и обошла стойку, чтобы лично поприветствовать его.