Род Эвата

– Хотите наказать тех, кто бросил земли Сонах? – спросил капитан, нахмурившись и остановившись. Он посмотрел на старшую дочь Сонах.

– Нет, – ответила Рин. Поведение покинувших их некромантов было верным. Они действовали, исходя из своих интересов. Насколько должны быть глупы те, кто остался на землях павшего лидера? Она качнула головой, показывая, что и в мыслях не было им предъявлять. Пояснила: – Мы хотим продать оружие наших оружейных Ордену, если они нуждаются.

Взгляд капитана упал на меч Акима и загорелся жаждой наживы.

– Мечтаете? – тут же насмешливо спросил Аким. Он посмотрел прямо в глаза капитана и произнёс: – Даже если мы решим продать реликвию отца, вас… – Аким презрительно выделил эти слова. – …наш меч не признает.

Капитан стражей города с трудом подавил раздражение, уговаривая себя, что перед ним все ещё были дети. К тому же оружие Сонах было очень кстати. Он точно знал, что Акмат содержал свои оружейни в лучшем виде и лично следил за сохранностью оружия.

– Что же, – кивнул Рин Капитан, – Пройдём…

– Ясная в Катами! – перебил его громкий скрипучий голос и вскрик младшей из молодых господ. Старая ведьма схватила за руку младшую, которая отошла от своих, чтобы рассмотреть улицы и маленькие витрины уличных торговцев.

– Я не яс-на-я, – по слогам громко проговорила Дарка. Она всеми силами тянула руку на себя, а другой била по морщинистой кисти старуху, чтобы та её отпустила.

– Немедленно отпусти! – прогремел капитан стражей. Но Дарка уже сама высвободилась и, подбежав к брату, крепко схватилась за него.

Аким смотрел на старуху, которая бросилась за чистой энергией. Она замерла, наткнувшись на взгляд Акима, поджала морщинистые, сухие губы и развернулась назад, бурча под нос проклятия. Вновь остановилась. Прямо за её спиной стояла Рин. Она улыбалась старухе, заранее зная, что её магия подчинения на старуху не сработает. И тем не менее она сжала в руке маленький артефакт, который на всякий случай положила в карман. Этот артефакт проклинал на болезненную, долгую смерть врагов владельца. Рин крепко сжала артефакт в кармане, наклонившись к старухе, которая резко отшатнулась, схватилась за спину и пошла прочь, прихрамывая на правую ногу. Рин было двинулась следом.

– Рин, оставь бабушку! – воскликнула Дарка, глядя на сестру. Закатив глаза, Рин позволила старухе проковылять прочь. Оказавшись на безопасном расстоянии, старуха неожиданно излечила хромую ногу и бросилась бежать.

– Вам не стоит оставаться в городе надолго. К вечеру все горожане будут знать, что в городе ясный маг, – проговорил капитан стражей города. Он заторопился к Ордену, чтобы молодые господа не успели передумать и продать оружие в соседнем городе.

– Я тёмный маг, – пробурчала Дарка. Девушка уже сама сильнее натянула капюшон на своё лицо.

– Темнее нас, – усмехнулся Аким, глядя на свою сестру.

– Мы очень признательны за ваш непрошеный совет, – сказала Рин, мило улыбаясь капитану, – но уверена, мы разберёмся сами.

Заносчивые юнцы. Капитан вновь подавил раздражение. Близнецы семьи Сонах за два года в главной Академии города успели прославиться своими способностями.

***

Мяун и Иса

Столица Аталии, Иса, являлась большим и очень живым городом, куда с каждым днём съезжалось всё больше и больше жителей страны за лучшим и чуть более безопасным будущим. За лучшей работой, которая могла бы прокормить их домашних в деревнях и отдалённых бедных городах. За лечением в госпитале, где работали ясные маги. И главное, те единичные ясные маги, которые ещё жили в других городах, бежали в столицу в надежде на защиту. И пусть закон Говена Второго защищал последних ясных, на деле же он действовал только в столице. А по уголкам Аталии тёмные по-прежнему думали, что ясные – расходный материал для их благополучия.

Поэтому ясные бежали в столицу за безопасностью рядом со стражами короны.

Посреди этого города, в прекрасном районе академов находилась огромная Академия Магии и Истории, Академия имени Ашуры Амедичи, которая состояла из пяти огромных зданий. Все здания были выложены из камня, их фасады были украшены маленькими скульптурами, установленными прямо под тяжёлыми ставнями факультетов. Все скульптуры передавали историю, связанную с созданием Академии, и с каждым значимым событием они дополнялись.

Прямо напротив Дома Некроманта находилось трёхэтажное небольшое здание с весьма знаменитой и не совсем безопасной лавкой внизу. Из этого дома, когда ещё не было и шести утра, доносился страшный звон, шум и ругань.

Молодой человек по имени Мяун, весьма известная личность в Академии, находился на третьем этаже своих квартирантов и ловил огромного грызуна. За ночь животное успело прогрызть большую часть мебели и вещей квартирантов и увеличиться в размере втрое. Жители этой квартиры лишь под утро заметили тварь, когда ножки на одной стороне кровати были прогрызены до самого основания, и половина кровати рухнула вниз. Тогда жена уважаемого господина Ли, нового аспиранта в Академии, и встретилась глаза в глаза с крысой, которая размером была больше её сына.

Хозяин лавки и этого дома схватил артефакт, над которым он трудился последние два месяца. И как успешно! Начал охотиться на демона-крысу, пока та ещё больше не увеличилась в размерах и просто не поместилась бы в коробок-артефакт.

– Госпожа Ли, – стараясь звучать как можно более располагающе к себе, сказал Мяун, прыгая на грызуна. В последний момент огромная, но на удивление поворотливая крыса успела убежать. Бросилась прямо под ноги ребёнка Ли, который безумно громко завопил, закрыв глаза. Испугавшись, крыса попыталась забиться под полуразрушенную кровать. Тогда Мяуну и удалось её поймать. Всё действие продолжалось под громкий матерный строй главы семейства, который так и стоял на столе.

Мяун, сев на пол, довольно сжал в руках артефакт. Когда молодой человек падал, он умудрился сломать крышку коробка, и, стоило ему убрать руку, как его крыса тут же сбежала бы. Мяун, убедившись, что держит крышку крепко, наконец улыбнулся шокированным квартирантам, которые смотрели на него во все глаза.

– Вот всё и закончилось, – промурлыкал молодой владелец лавки, продолжая улыбаться профессиональной улыбкой торговца. Улыбка не сошла с лица Мяуна, даже когда в соседней комнате раздался жуткий грохот разваливающейся мебели.

Он был одет в тонкую майку и шорты, в которых его и подняли с кровати. Светло-русые волосы торчали во все стороны, однако всё равно не портили его вида. Одежда открывала взору всевозможные татуировки на его теле: начиная от пятиконечника тьмы, который сам Мяун считал символом своей жизни, и заканчивая именем «Мяун» под картинкой нежити на его ноге.

– Всё! – завопил отец семейства. Наконец немного погрызенный за ночь стол не выдержал его веса, и он рухнул с громким шумом вниз. – Мы съезжаем!