Роди мне ребёнка

Джилл попыталась встать, но села обратно в кресло. Это бесполезно. В возрасте двадцати восьми лет она стала немощной развалюшкой.

— Ты в порядке? — спросила Сэнди, выглядывая из кухни.

Джилл откинулась в своём любимом кресле.

— Да, всё прекрасно.

— Гормональные изменения, небольшая послеродовая депрессия. Вот и всё, — заверила Сэнди. — С тобой всё в порядке. Поешь, потом прими душ. Станешь новым человеком без возраста.

Зазвонил телефон, но прежде, чем ответить, Джилл услышала плач из соседней комнаты и поняла, что её свободное время кончилось. Не обращая внимания на звонок, она направилась в спальню.

— Будет легче, — крикнула Сэнди. — Я обещаю.

Джилл не поверила ей. Сэнди просто пытается её успокоить. Вот если бы Райан позволил ей поспать хотя бы полчасика, она смогла бы справиться с чем угодно.

Только тридцать минут, и всё будет прекрасно.

Три часа спустя, после съеденного омлета и разговоров по телефону во время прогулки по парку, Джилл полегчало. По крайней мере, её волосы были чистыми, и она почистила зубы до очередного плача Райана. Лёгкие у её ребёнка определённо были в папочкину родню.

Её взросление было тихим, потому что никто в их семье не разговаривал и не обращал внимания друг на друга. Каждый день стояла такая тишина, что было слышно, как муха пролетает. Она и её сестра с детства учились держать голос и эмоции под контролем. Дети должны быть на виду, но их не должно быть слышно. Если их с сестрой заставали за чрезмерным баловством или они слишком громко смеялись, что было редкостью, их наказывали десятью минутами на деревянном стуле.

Джилл заглянула в кроватку и увидела плачущего Райана. Что делали её родители, когда она плакала? Она прочитала множество книг о материнстве. Её пугало, что она не ощущала тех нерушимых уз, связывающих мать и дитя, о которых ей говорили медсёстры в больнице. Она не чувствовала связи, но больше всего на свете хотела её. Больше всего в жизни она хотела ребёнка, а сейчас не могла даже вспомнить, почему.

Её ребёнок даже не был на неё похож. Может, она забрала домой не того малыша? Её сердце ускорило темп. Она проверила бирочку, сверяя имя и цифры со своими. Они совпадали.

— Что такое, Райан? Что случилось?

Она взяла его на руки, поцеловала его крошечный подбородок и вдохнула такой приятных детский аромат. Затем она направилась в гостиную, где Лекси, дочь Сэнди, сидела на полу и рисовала в альбоме.

Рядом в кресле сидела Сэнди, подогнув ноги под себя. Она помогала Джилл писать ежемесячную колонку.

Джилл мечтала, что однажды она и Райан будут выглядеть отдохнувшими и мирными.

Сэнди отставила ноутбук и подошла к Джилл.

— Я принесу его бутылочку. Как он?

— Доктор сказал, что пока он кушает и растёт меня не должен волновать его плач.

Звук разговора на улице привлёк их внимание. Сэнди подошла к окну и выглянула сквозь занавески.

— Боже мой! Не может быть. Это он.

— Кто? — спросила Джилл.

— Голливуд.

— Кто?

— Деррек Бейлор. Он разговаривает по сотовому, — сказала Сэнди. — Чёрт. Он идёт.

Она задёрнула занавески.

— Твои родители умрут, если узнают, что отец твоего ребёнка — футболист.

Слова Сэнди стали причиной странной реакции в теле Джилл. До этого момента она не намеревалась открывать дверь, но внезапно решила изменить своё мнение.

Сэнди отошла от окна и спряталась на кухне.

— Ну же. Давай спрячемся и, возможно, он уйдёт.

Лекси примчалась на кухню, залезла под стол и захихикала.

Джилл вошла в кухню и передала ребёнка Сэнди.

— Возьми Райана, а я разберусь с Дерреком.

Сэнди крепко прижала Райана к груди.

— Деррек Бейлор хочет забрать у тебя сына, — встревоженно прошептала Сэнди. — Ты только что видела в новостях, как он с адвокатом входил в зал суда.

Джилл посмотрела на дверь. Это правда. Она была удивлена, увидев Деррека по телевизору. Не успела она моргнуть, а он уже был в здании суда. Но слова Сэнди о том, что её родители не любят футболистов, дали Джилл почву для размышлений. Впервые за несколько дней всё встало на свои места.

У Джилл появился план.

Этим утром мама позвонила Джилл и сказала, что рано или поздно они с папой навестят её. Всё как обычно. Мама никогда не говорила точного дня приезда.. Они же занятые люди. Для отца не просто взять отгул. К сожалению, Джилл их не ждала. Она любила родителей, но слишком сильно. Её отец был властным и деспотичным, а мама его очередной марионеткой.

Вся жизнь Джилл была построена по желанию отца и матери. Даже Томас был их рук делом. Хотя, до тех пор, пока он не оставил её одну у алтаря, она думала, что родители знают, что делают.

Но не далее.

Двадцать восемь лет Джилл делала то, что ей говорил отец. Первым актом непослушания стал переезд из Нью Йорка в Калифорнию. Вторым пунктом, по мнению родителей, было рождение внебрачного ребёнка. Но это не так. Рождение ребёнка было хорошо продуманным планом Джилл. Она и Томас встречались много лет, прежде чем он, наконец—то, сделал ей предложение. За это время они выяснили, что у Томаса что—то вроде обратного семяизвержения, нарушение у мужчин, которое, как у Томаса, ведёт к бесплодию. При этом бывают и другие проблемы, о которых Джилл не хотела даже думать.

По этой причине Джилл провела последние четыре года, посещая банки спермы по всей стране, и, наконец, остановив свой выбор на “КриоКорп” — лучших в своём деле, как она считала.

Беременность и рождение Райана не были связаны с наказанием, местью или даже с биологическими часиками. После расставания с Томасом она решила воплотить в жизнь свои мечты о ребёнке. Рождение Райана стало осмысленным выбором, мечтой, ставшей реальностью. Она ни перед кем не станет извиняться за решение стать матерью—одиночкой.

Джилл расправила плечи и направилась к двери, когда раздался стук.

— Не открывай, — сказала Сэнди.

— Я должна.

Джилл потянулась к дверной ручке. Деррек Бейлор, как ей казалось, мог быть тем, что нужно. Если её родители хотя бы на минуту подумают, что из всех парней её заинтересовал футболист, они мигом развернутся и умчаться в Нью Йорк. Согласно её отцу, футболисты высокомерные и переоцененные личности, эгоистичные и поверхностные, позор человечества.

Прекрасно.