Роди мне ребёнка

— Давай, покажи суду, какой ты человек... каким отцом ты будешь для Райана.

— Прекратите! — сказала Джилл. Она посмотрела на Деррека. — Я никогда не давала ему разрешения ставить под сомнение твой характер или твоих членов семьи. Я просила его не делать этого.

Деррек посмотрел через плечо и увидел замешательство в глазах своей мамы. С него хватило, так что он развернулся и направился к двери. Он не мог поступить так с ними, не выносил мысль о том, что Джилл и её дружки заставят его семью пройти через большее, если он доведёт дело до настоящего суда.

— Уже уходишь? — спросил Томас. — Мы ещё не сломали лёд, мистер Бэйлор.

Мэгги пошла за Дерреком к двери.

— Не позволяй ему достать тебя, — сказала она достаточно тихо, чтобы никто другой не услышал. — Он пытается спровоцировать тебя, это старый трюк. Очевидно, они не заинтересованы в том, чтобы дело дошло до суда. Он играет по жёсткому.

— С меня хватит. Больше не надо.

— Но Деррек…

— Прости. Всё кончено. Мы пытались, — дверь открылась, а затем захлопнулась за ним.

Мэгги вернулась на своё место за столом. Она закрыла свой блокнот и убрала его в чемоданчик.

— Мы бы хотели назначить дату, чтобы передать дело в суд, — сказал Томас.

— В этом нет необходимости, — сказала ему Мэгги. — Мистер Бэйлор готов подписать всё, что сегодня принесли нам мисс Гаррисон и её адвокаты. Вы победили.

***

Джилл чувствовала подступающую тошноту. Не так всё должно было обернуться.

— Если это как—то поможет, — произнёс отец Деррека, подходя к столу, — я бы хотел оставить это суду, — он протянул толстую папку. — Эти письма, в том числе электронные, мы собрали от сотен людей, которые могут подтвердить хороший характер нашего сына.

Джилл хотела объяснить отцу Деррека, что это не её вина, но не смогла найти слова, чтобы ослабить боль, которую уже причинил Томас.

Медиатор взяла документы у отца Деррека и положила из поверх своих файлов.

Томас взял договор, который тщательно подготовил, но прежде чем успел протянуть его Мэгги, Джилл вырвала договор и разорвала пополам.

— Что ты делаешь? — спросил Томас. — Не веди себя как ребёнок.

— Я хочу, чтобы суд знал, — сказала Джилл медиатору, игнорируя Томаса, — что Деррек Бэйлор хороший человек и чудесный отец. Каждый член его семьи принял меня в свою жизнь без осуждения и вопросов, — она повернулась к семье Деррека. — Я никогда не хотела этого, — она махнула рукой на Томаса. — Я понятия не имела, что мистер Флетчер и его адвокаты опустятся так низко. Мне очень жаль.

— Джилл! — произнёс её отец. — Не нужно извиняться за то, что ты хотела лучшего для своего сына... нашего внука.

— Ты ошибаешься, — сказала Джилл своему отцу. — И я ошибалась. Быть частью семьи Бэйлор, вот, что лучшее для Райана. Мой сын будет счастливчиком, если сможет называть своей такую сострадающую и любящую семью. Эти люди уже любят Райана так же сильно, как любят друг друга. Не знаю, чем я думала, когда пришла сюда, — по её щекам текли слёзы. — Я хочу, чтобы у Райана были поддержка и любовь обоих наших семей.

Она посмотрела на свою маму, которая, казалось, разрывалась между своей дочкой и собственным мужем. Отец Джилл встал, не желая принимать участие в её прочувствованной речи.

— По какой—то причине, — продолжала Джилл, — вмешалась судьба и привела этих любящих людей в мою жизнь и, что более важно, в жизнь Райана. Я просто надеюсь, что семья Деррека сможет простить меня за то, что я заставила их слушать эти неприятные и ненужные нападки, — она выпрямилась, а затем повернулась лицом обратно к Томасу. — Я бы хотела, чтобы ты и твои друзья—адвокаты сейчас же ушли.

Меньше десяти минут спустя, на улице рядом со зданием суда Бёрбэнк, где на Ист Олив не прекращалась пробка, Мэгги подошла к Джилл, останавливая её, прежде чем та зайдёт на парковку.

— Милая речь, — сказала Мэгги.

Джилл ответила натянутой, некомфортной улыбкой.

Мэгги потянулась в свою сумочку, достала диктофон и нажала кнопку проигрыша.

Джилл понятия не имела, что задумала Мэгги, но затем услышала голос Мэгги из динамика диктофона:

— Я люблю тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Сбеги со мной, Деррек. Сегодня. Сейчас.

Джилл услышала на записи смех Деррека.

— Ты смеёшься? — спросила Мэгги.

— Прости. Просто ты выбрала безупречное время. Я тебя не люблю, Мэгги.

— Так ты говорил это не только потому, что вчера там стоял Аарон?

— Нет. Я говорил правду. Думаю, меня просто нужно было привести в чувства, чтобы я понял, что не хотел проигрывать тебя Аарону.

— Эй... что ты делаешь?

Послышались какие—то странные звуки на заднем плане, а затем снова голос Мэгги:

— Так ты говоришь мне, что попадался мне на глаза каждый раз, когда выпадал шанс, что разрушил мои отношения, что сделал всё это просто так... потому что ты большой и крутой парень, который привык получать всё? Потому что ты любишь побеждать?

— Я знаю, это плохо, Мэгги. Я бы хотел вернуть всё назад. Я бы хотел раньше увидеть то, что все увидели давным—давно. Я люблю тебя как сестру, но правда в том, что я люблю Джилл. Я не знал, что такое любовь, пока не встретил её.

Мэгги нажала кнопку "выключить".

— Для записи, — сказала она Джилл. — Я не хотела сбегать и выходить замуж за Деррека, но то, что он влюбляется в тебя, поняла намного раньше него. Ещё я поняла, что единственный способ заставить его увидеть правду — предложить ему то, что, как он думал, он хочет. Это был удар ниже пояса, но я записала разговор, — она подняла диктофон. — Я сделала это потому, что хотела доказательство для Аарона. Я не хотела всю оставшуюся жизнь убеждать Аарона в том, что Деррек не любит меня так же, как он. Я люблю Аарона. Всегда любила, — она бросила диктофон в свою сумочку. — Должно быть, ты считаешь меня сумасшедшей из—за того, что я опустилась так низко, — вздохнула Мэгги. — Мне просто нужно было, чтобы все раз и навсегда узнали эту правду.

— Я не считаю тебя сумасшедшей, — сказала Джилл. — Я ценю всё, что ты сделала, — она покачала головой. — Я скажу, что у меня нет слов.

— Это понятно, — сказала Мэгги, — но есть кое—что ещё.

Джилл ждала.

— Деррек не был готов рассказать об этом всем в суде, но вчера он разговаривал со своим тренером. Он больше не будет играть в футбол. Думаю, с его коленом всё хуже, чем мы все считали. Он уходит из НФЛ.

— Что он будет делать?

— Я не уверена. Просто подумала, что ты захочешь знать.