Родить Минотавра

У Тяжлова с самого утра было предчувствие крупной неприятности. Ждал подлянки на службе, но там вроде всё обошлось. Подъезжая к Дерюгинскому дому, он был почти уверен, что опасность придёт именно отсюда. И что самое поразительное, не ошибся в своих предчувствиях. Дерюгин был не то чтобы пьян в стельку, но сильно навеселе, причём веселье носило истерический характер.

– Следователь был? – спросил Тяжлов у Василия. – Следователя не видел, – шёпотом отозвался охранник. – Были Астахов и ещё один серьёзный мужчина в плаще. Юрий Владимирович что-то наговорил им лишнее. – В каком смысле «лишнее»? – насторожился Николай Ефимович.

– Не знаю, – развёл руками Василий. – У Астахова была видеокамера, и он снимал долго. Около часа.

За час много чего наплести можно. Тяжлова аж передёрнуло: вот сволочь, Юра, неужели сдал? Присмотревшись к пьяненькому Дерюгину, Николай Ефимович понял, что так оно и есть, а потому врезал в отвившую слюнявую челюсть без предупреждения. Боксёром Тяжлов не был, и удар оказался слабым. Во всяком случае, хмель из Дерюгинской головы этот удар не вышиб, хотя язык развязал.

– А что я мог, ведь за горло взяли. Они всех нас за горло взяли.

Тяжлов присел к столу, брезгливо отодвинув в сторону пустые бутылки, слегка удивившись их количеству. Неужели этот слюнтяй столько выпил? Здоровьишко у него, однако. Или он настолько перетрусил, что даже алкоголь его не берёт?

Дерюгин сидел на диване в заляпанной винными пятнами белой рубахе и трясся, то ли от рыданий, то ли от страха, то ли от дикого перепоя. Смотреть на него было тяжело и противно.

– Никак согреться не могу, – произнёс он кривыми губами. – Озноб. – Всех продал? – спросил Тяжлов.

– Не я продал, меня продали, – взвизгнул Дерюгин. – Юдин сволочь. А эти всё про нас знали, мне оставалось только головой кивать. Халилов гад! Убил Резанова, а меня на нары за убийство.

– Что конкретно Юдин наплёл? – Признался, что мы с Рекуновым натравили его на Ксению, – выдавил с трудом Дерюгин. – Вот ведь сволочь. Сдох уже, а норовит укусить с того света.

– Ты что несёшь, ты в своём уме, кто тебя кусает? – Собственными ушами слышал, – всхлипнул Дерюгин. – Сволочь он, сволочь. – Вы что, действительно его подбили, убить Ксению? – нахмурился Тяжлов. – А вот это ты брось, – погрозил пальцем Дерюгин. – Всё ты, Николай Ефимович, знал. Рекунов сказал ему: не сделаешь – убью. И убил. Такие деньги. Стерва, Ксения. Из-за неё всё. Всех в крови измарала. А теперь её муженька тоже повязали и

на нас натравили. – Кто повязал? – Органы, – ехидно протянул Дерюгин. – А может, это и к лучшему. Наведут порядок, лишних в расход. А я патриот, Ефимыч, патриот. К чёрту всех, так вам, гады, и надо. Зажрались. О народе забыли, идеалы предали. К америкашкам переметнулись. Всех вас в бараний рог согнём, либералы. На Святой Руси пил и топоров хватит. И на лесоповал. Строем пойдёте, сволочи, с песней и под охраной. «Интернационал»` будешь петь, Тяжлов, громче всех будешь петь, и громче всех будешь каяться в совершённых ошибках. Всех сдашь, Ефимыч, всех.

– Пьянь и дрянь, – смачно плюнул в пол Тяжлов. – Второй Костиков, что ли, был? – Костиков. Тоже заюлил перед органами, гад. Жена-то банкирша. Вызовут в партком, да спросят – почто на буржуйские деньги жил?

Тяжлов Дерюгина уже не слушал, тот, похоже, окончательно впал в маразм. Знал же, что слабак, но не знал, что до такой степени. Неужели действительно компетентные вмешались? Но ведь людишки не те. Астахов, Костиков – вшивота интеллигентская, кто ж таким серьёзные дела доверяет. Чеботарев – иное дело. Этот будет до конца копать. Упорный. Если к нему эти записи попадут, то всё. Уж он-то найдёт, как ими распорядится. Тогда его только пулей остановить можно будет. И здесь без помощи Халилова не обойтись.

– Ты что тут про Рустема плёл? – Убил твой Рустем Резанова, – хихикнул Дерюгин. – Вот тогда во дворе на наших глазах и убил, а потом вывез. Понял? А может, он не ко мне труп подкинет, а к тебе, Ефимыч? Найдут на огороде твоей тёщи и привет.

Похоже на правду, очень похоже. У этого Халилова голова варит. На уркаганский манер конечно, но варит. Скорее всего, просто подстраховался. На случай если деловые партнёры вздумают медлить с расчётом. Но коли так, то дело можно уладить. Но откуда Астахов всё вызнал, да ещё так ловко воспользовался сведениями? Конечно, если за спиной шаромыжника солидные люди, то удивляться не приходится, но если этот подонок просто блефует, то спрос ему следует учинить строгий.

– Астахов ведь на Паленова работал?

Вопрос был задан Дерюгину, но тот его не услышал. Сон сморил, наконец, исстрадавшегося от собственной подлости Юрия Владимировича. Слизняк! Уходя Николай Ефимович кивнул на бесчувственное тело охраннику: – Присмотри за ним, чтобы глупостей не натворил.

Халилова звонок Тяжлова удивил, но на просьбу о встрече он согласие дал незамедлительно. Похоже, что у Рустема Халиловича накопилось к Николаю Ефимовичу много вопросов. Встретились, можно сказать, в чистом поле. Тяжлов осторожничал, а потому не решился на откровенный разговор в машине и предложил Халилову прогуляться по аллеям ближайшего сквера. В отличие от Николая Ефимовича, Рустем Халилович приехал не один, а в сопровождении трёх быков, которые не то охраняли его, не то стерегли.

Накрапывал нудный осенний дождичек, а шаловливый ветерок то и дело подхватывал полу длинного Тяжловского плаща, стараясь раздеть уважаемого человека на глазах честного народа. Честного народа в сквере, правда, было немного. Не считать же в самом деле за таковых приехавших с Халиловым ребят. Ребята эти, судя по всему, были из Рекуновской бригады, которая, похоже, в чем-то подозревала восточного гостя. Во всяком случае, у Тяжлова создалось именно такое впечатление.

– Зачем вы убрали Резанова? – сразу же взял быка за рога Тяжлов. – Я его не убирал, – удивился Халилов и удивился, похоже, искренне. – А эти? – кивнул головой Тяжлов в сторону рекуновцев.

– Исключено. У них сейчас разлад, бригада раскололась надвое, Сумин спорит за первенство с Усковым, и дело вполне может закончиться усобицей и кровью. – Большое наследство оставили покойные, – усмехнулся Тяжлов, намекая на Рекунова и Селянина.

– Я в их дела не вмешиваюсь, у меня своих забот хватает.

Тяжлов намёк понял и в задумчивости почесал щёку:

– У нас проблемы, Рустем Халилович. – В банке?

– Нет, – успокоил Тяжлов. – Ситуация в банке под моим личным контролем, поступление денег ждём в ближайшие дни, и если всё обойдётся, то долю свою вы получите без проблем. Это я вам гарантирую.

– А что, может не обойтись? – Астахов вам знаком? – в свою очередь спросил Тяжлов. – Видел однажды.

– Его нужно найти во что бы то ни стало, – сказал Тяжлов. – Я играю в открытую, Рустем Халилович, и не от хорошей жизни, как вы догадываетесь. У этого сукина сына кассета с записями, которые, попади они в руки паленовцев, могут решить судьбу губернаторского кресла. Так что вы можете представить, какие суммы стоят на кону.

Халилов представил и присвистнул, потревожив резвившихся неподалёку воробьёв. Тяжлов вытер платком капли дождя с лица и протёр стёкла очков. Игра предстояла рискованная, но и другого выхода у него тоже не было.