Родители без границ. Секреты воспитания со всего мира

Тут, как и в случае с малышом на дереве, мы имеем дело с иными представлениями не только о физических способностях ребенка, но и о развитии этих способностей. Шведы отпускают детей одних в лес не просто так. Учителя терпеливо объясняют своим подопечным, как далеко тем можно удаляться от школы. Если уважать ребенка как существо понятливое, то забор не нужен: дети постепенно сами осознают, куда можно ходить, а куда нет. И действительно, Бриттани ни разу не видела, чтобы дети пересекли построенную на доверии «невидимую ограду» – неотъемлемую часть шведской системы воспитания.

Все наши действия связаны с определенным риском. Но американские родители считают, что их долг – максимально оградить детей от любой опасности. В противном случае ответственность целиком и полностью ложится на их плечи. Точнее, они сами берут ее на себя. Когда семья Бриттани три года спустя вернулась в США, ее сыновья очень удивились, что на школьном дворе ученикам запрещают играть с палками – ведь кто-нибудь может выколоть глаз или ударить товарища! Пытаясь снизить риск до нуля, мы не только связываем ребенка кучей правил, но дарим ему ложное чувство безопасности. А оно коварно, поскольку не подкреплено собственным опытом.

Оправданный риск

Родители во многих странах считают, что разумная доля риска ребенку необходима, чтобы вырасти здоровым и уверенным в себе. На детской площадке в Хельсинки мне довелось поболтать с молодыми мамами Верой, Анитой, Мишель и Элиной. В какой-то момент я обратила внимание, что малыши разбежались кто куда, но моих собеседниц это ничуть не беспокоило. Парк был обнесен забором, дети находились в зоне видимости, хотя один из них карабкался на склон далеко за пределами площадки и с такого расстояния казался не больше жука.

Некоторые исследователи считают, что стремление убегать от родителей, забираться на деревья и залезать в самые неподходящие места выработалось в ходе эволюции. Эллен Сандсетер, психолог из Университетского колледжа королевы Мод, тридцать лет наблюдала за игровыми площадками Норвегии, Австралии и Англии, опрашивая детей, родителей и учителей. Она пришла к выводу, что именно природа заставляет детей рисковать: залезать на большую высоту, нестись сломя голову, ввязываться в потасовки, играть с опасными предметами, прыгать в воду, приближаться к огню и уходить подальше от тех, кто за них отвечает. Они испытывают себя на прочность, укрощают свои страхи, учатся управлять ими и постепенно раздвигают личные границы. Для детей подобное поведение является естественной формой когнитивной терапии – оно помогает им свыкнуться с тревогами и преодолеть их.

Никто не говорит, что мы должны игнорировать риск. Вопрос в том, как именно мы к нему относимся. Не является ли стремление свести риск к нулю еще большим риском?

У ученых такая «сверхзащита» вызывает справедливые опасения. Беспокоясь, что дети получат травму или потеряются, мы сами подталкиваем их к бесконечному сидению за компьютером и всем последствиям такого образа жизни. Отправляя ребенка играть на современную безопасную площадку, мы даже не подозреваем, что именно там дети чаще всего ломают руки и ноги. Оказавшись в тепличных условиях, они забывают об осторожности: им становится скучно, и они пытаются самостоятельно усложнить задачу, прыгая с верхней ступеньки лестницы или вставая на качелях. Плюс ко всему стандартизированная обстановка (например, перекладины, расположенные на одинаковом расстоянии) усыпляет бдительность ребенка, он перестает задумываться о своих движениях и в случае опасности не успевает вовремя среагировать.

Родители заглушают внутренний голос детей. Но мы не всегда будем рядом. Сандсетер пишет, что куда опаснее оставлять без присмотра подростка, которого с рождения направляли и оберегали. «Вот за кого действительно стоит волноваться», – предупреждает она.

Общаясь с детьми, Сандсетер заметила, что некоторые так описывали свои чувства в момент совершения чего-либо опасного: «весело и страшно». Испытывая себя на прочность, они не только приобретали новые навыки, но и росли в собственных глазах оттого, что справились со страхом. Слишком заботливые родители и безопасная игровая среда зачастую лишают их этих возможностей. «Довериться уму, силе и смелости вашего ребенка и позволить ему рисковать – лучший способ его защитить», – говорит Сандсетер.

Норвежцы говорят о «волшебной силе разбитых коленок». Ребенку полезно время от времени возвращаться домой с синяками, шишками и царапинами: все это неотъемлемые атрибуты настоящего, живого детства. «Мы придерживаемся мнения, что ребенок должен иногда мерзнуть и испытывать чувство голода – и уметь справляться с дискомфортом. В нашем климате без этого никак», – поделилась Сандсетер. И посетовала, что в англо-американской культуре подобный «закаляющий» подход не прижился. Дэвид Лэнси, профессор антропологии государственного университета Юты, с ней согласен. Американцы, отмечает он, сейчас оторваны от природы больше, чем когда-либо. Ее присутствие в жизни строго дозировано (как в зоопарке), а грязь и ссадины не в почете.

При этом отсутствует понимание, что опасности как раз и помогают развить качества, которые так ценятся в США: тягу к приключениям, предприимчивость и спортивный азарт. Когда дети оказываются в стрессовой ситуации, их действия во многом зависят от поведения родителей. Нервные мамы и папы неосознанно заражают своей неуверенностью ребенка. Донна Пинкус, доцент Бостонского университета и автор книги «Растем отважными: как помочь ребенку преодолеть страх, стресс и тревогу», пишет, что дети «слишком вовлеченных родителей, которые постоянно вторгаются в их личное пространство, обычно страдают повышенной тревожностью». «Окружая свое чадо чрезмерной заботой или чересчур активно поддерживая его, они добиваются противоположного результата», – подытоживает Пинкус.

Конечно, когда мы видим, что нашему ребенку грустно или плохо, у нас возникает инстинктивное желание ему помочь. Но, поступая так, мы, сами того не замечая, посылаем сигнал: у тебя не получится, ты не сможешь! Ребенок начинает сомневаться в себе и в будущем старается избегать трудностей. А разрешая ребенку выйти из зоны контроля (к примеру, отпуская на день рождения к новому другу), родители тем самым передают ему свою уверенность. «Если хотите, чтобы ребенок научился решать проблемы, отойдите в сторону, – рекомендует Пинкус. – Смелость не означает отсутствие страха. Родители, которые позволяют ребенку испытывать экстремальные чувства, помогают ему учиться справляться с опасными ситуациями».

Проблема независимости

Американцы ценят независимость как мало кто в мире. Внутренне свободный, открытый человек, знающий, чего он хочет, вызывает всеобщее восхищение. И при этом многие не понимают, что, вторгаясь в жизнь ребенка и держа его «на коротком поводке», они как раз мешают ему вырасти независимым.

Томас Вайснер, профессор антропологии и психиатрии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, описывает так называемый «конфликт зависимости». Конфликт возникает, когда родители подталкивают ребенка к самостоятельности и в то же время продолжают наблюдать за всем, что он делает, и оценивать его поступки. Такое поведение еще больше усиливает зависимость детей от родителей. «Яркий пример – пятилетний ребенок на детской площадке. Мама говорит ему: “Иди, поиграй с ребятами!” Но стоит ребенку сделать пару шагов от мамы, как он слышит: ”Эй, я здесь! Я приглядываю за тобой! Ничего не бойся!”»

По словам Вайснера, у большинства американских родителей нет четкого представления о степени детской независимости. Мы хотим, чтобы в чем-то они были самостоятельными, а в чем-то нет. В результате дети теряются и не знают, как реагировать. В них борются два желания: естественная потребность исследовать окружающий мир и поиграть с друзьями – и стремление угодить родителям.

Иными словами, мы убеждаем себя, что воспитываем независимого ребенка, но наши действия приводят к обратному результату. Плюс ко всему мы сами не замечаем, как постоянной навязчивой заботой заставляем детей все время уделять нам внимание. А сами они в результате попадают в зависимость от нашего внимания к ним.