Родная литература. Учебник-хрестоматия для 7-го класса
Шрифт:
— Итак. — говорит судья, складывая ладони вместе и оглядывая присутствующих: — я пригласил вас в свой кабинет накануне заседания, потому что это моя прямая обязанность. Уточнить у вас, не желаете ли вы закончить это дело миром. И прежде, чем вы откажетесь от этого предложения, я хотел бы напомнить вам про некоторые моменты. Для начала — сегодня мы с вами сидим, так сказать, наедине, без представителей прокуратуры, все что происходит в данном кабинете не является процессуальным действием, запись не ведется и не протоколируется. Все, что вы скажете здесь и сейчас — никогда не будет использовано против вас в суде. Тем не менее я бы попросил воздерживаться от… чрезмерно ярких выражений эмоций, или признаний в совершении уголовно наказуемых деяний. — он сухо откашлялся, поднеся кулак ко рту и продолжил: — И второй момент — если вы все же выберете судиться до конца, то нет никакой гарантии что решение суда вас устроит. Любую сторону. Но после того, как суд уже примет решение — назад дороги не будет. Я выражаю свои глубокие соболезнования госпоже Кан в связи с потерей родителей, однако напоминаю, что вина корпорации в данном событии не доказана. Если мы говорим про убийство, то доказательством вины является надлежащим образом проведенное следствие
Оби смотрит на судью и понимает, что она в первый раз встречает человека, который даже не пытается сделать вид, что сочувствует ей. Дежурная фраза «глубокие соболезнования в связи с гибелью твоих родителей» — все произносят ее, опуская глаза вниз, никто на самом деле не испытывает никаких соболезнований, но всем — неловко встречаться с ней взглядом. Все делают вид, что опечалены, что им не все равно. Однако судья не утруждает себя даже таким вот дежурным выражением чувств, даже не старается. Сухо произносит «выражаю глубокие соболезнования», всем своим видом показывая, что ничего не выражает и что ему все равно. Его гораздо больше интересует процедура, чем живые люди перед ним. Оби — подобралась. Если здесь, в суде нет настоящих соболезнований, значит нет и осуждения? Она представила, как стояла бы перед этим же судьей, который бы так же сухо зачитывал то, кем она по мнению общества является, что работала «кофейной девушкой», обслуживая мужчин за деньги, что вытворяла в классе, что подменила таблетки и фактически убила свою маму и отчима… и на лице у судьи точно так же не было бы никаких эмоций. Он бы просто перечислил все ее грехи, не давая оценки… или же дав ее — но также равнодушно. Кан Оби, ты убийца и проститутка, а ведь ты еще только в школе учишься, так бы и сказал, но не вложил бы в свои слова ни грамма настоящих чувств.
Оби подумала, что ей нравится в суде. Здесь не было чувств, один холодный расчет. Да люди делали вид что они якобы что-то чувствуют, но на самом деле не чувствовали ничего. Единственные кто испытывал настоящие чувства были истцы или ответчики, люди которые пришли в суд со своими личными интересами. В данном случае это она. А все остальные… судья, бейлиф, прокурор, секретарь, юристы другой стороны, и даже госпожа Юн — были бесстрастны как напольные часы с гирями на цепочках — пока поднята гирька — тик-так-тик-так, но не более.
Он продолжает слушать судью, который говорит монотонным голосом, перечисляя все последствия судебного процесса.
— … и вы тоже. — поворачивает он голову к юристу корпорации, некоему господину Пак Вон Су, неприметному человеку в очках и сером костюме: — не думайте, что решение, которое примет суд будет вас удовлетворять. Не хотелось бы предварять события, но в том случае если суд встанет на сторону госпожи Кан, удовлетворив ее притязания даже частично… вас может ожидать волна подобного рода исков. С вашей стороны было бы мудро пойти навстречу госпоже Кан и договориться полюбовно. В противном случае… — он разводит руками: — даже если вы выиграете сражение, то рискуете проиграть войну.
Оби слушает. Она понимает, о чем идет речь. Нет, никто ей не объяснял, никто не садился с ней за стол, рисуя схемы на бумаге и разложив учебники по праву, но она слышала, что обсуждают госпожа Юн и старшая сестренка Чон Джа, она умеет слушать и делать выводы. Для корпорации не так важна сумма иска, деньги для нее пшик. Особенно в той сумме, в которой обычно выносит окружной суд. Жалкие гроши. Суд никогда не удовлетворит иск на миллиарды… а все что меньше — не имеет значения. Для корпорации. И с точки зрения технической юрист корпорации может просто дождаться решения суда и выйти из здания, присвистывая и покручивая портфельчиком, потому что он — больше годовых бонусов получает, чем она получила бы по иску. С этой точки зрения любое решение суда — уже победа для корпорации. Вот только… выиграв сражение они рискуют проиграть битву. Настоящая опасность для «Xi-Tien Group Korp.» — вовсе не сумма иска и не решение суда. Это решение откроет ящик Пандоры. Покажет уязвимость корпорации, с этим решением сотни, если не тысячи других людей обратятся с подобными же исками, все неминуемо попадет на страницы СМИ, большая шумиха может принудить политиков отказаться от сотрудничества, а волна хайпа даст возможность конкурентам нанести удары по чувствительным местам и самое главное… в этом случае рано или поздно правда про конструкцию автомобиля «Road Star» вылезет наружу. А это все. Там можно так серьезно пострадать… что и миллиардами не откупишься. Причем миллиардами не в вонах. Конечно, это не является стопроцентной вероятностью, корпорация огромная и ее сила — колоссальна. Они могут купировать шумиху в прессе, могут что-то сделать с расследованием, могут многое… но все же есть вероятность, что это — обрушит акции компании. Как же, одна из крупнейших корпораций знала о критической уязвимости в своей продукции и ничего не сделала, сэкономив деньги на безопасности потребителей! А что, если это ее привычный образ действий? Как можно после такого — доверять ее продукции? Виар-гарнитурам, обуви, умным очкам и часам, телефонам и смарт-браслетам? Скутерам и мотоциклам? В конце концов — газированным напиткам? У «Xi-Tien» есть государственный контракт, по которому они поставляют питание в муниципальные школы и Вооружённые Силы… могут и там вопросы встать. Да ладно питание! «Xi-Tien Group Korp.» делает и противокорабельные ракеты! И даже танки! А что если и там? А ведь это уже саботаж, это уже заговор против национальной безопасности, тут уже молчаливые ребята в темных костюмах придут и не спасет ни служба безопасности с разрешением на ношение автоматического оружия, ни многомиллиардные активы, ни связи в администрации президента и в парламенте. Да, сейчас она рисует апокалиптический сценарий, но он — вероятен. Маловероятен, но все же вероятен. А когда закрутится воронка катастрофы… будет уже поздно. Именно поэтому корпорация и решила заключить мировое соглашение с ней. Потому что риски были… не такие уж большие, но были. Иначе никто бы не стал с ней разговаривать, даже несмотря на то, что Старший и этот большой дядюшка Ван — встали на ее сторону. Они не рассказали ничего,
но она сама работала в кофейне и знала кто такие братья Ву и про подпольную империю их заведений. Весть от знакомых о том, что порядки в заведениях теперь меняются и что девочки будут работать сами на себя, что снижается процент «за защиту», становясь процентом «за удобство», а также о том, что Ву-старший исчез, добровольно передав все некоему сыну Сирасони… она поняла правильно. Это Су Хи могла бы поверить, что Ву-старший исчез. И что «добровольно передал». Оби умела читать между строк и в самой глубине спокойных и веселых глаз большого и добродушного «дядюшки Вана» она видела сталь. Она уже видела это раньше, но никогда — вот так. У нее был постоянный клиент из бывших, весь покрытый татуировками и шрамами, он смотрел так же. Всегда вежливый, безупречно ведущий себя с девушками, всегда спокойный. Но рядом с ним по ее спине всегда пробегали мурашки. Такой же взгляд бывал и у Бон Хва, тогда, когда за руль садился Старший — спокойный, уверенный, иногда — веселый, порой серьезный, но всегда на самом дне — сталь. Когда такие люди встречаются с препятствиями и препятствия вдруг исчезают и «добровольно передают» все имущество — ты же знаешь, что на самом деле произошло с препятствием, да? И тем не менее, несмотря на таких союзников — корпорация нипочем не пошла бы навстречу, если бы не вероятность встрять в настоящую войну. С чувствительными даже для них потерями.— Так что я еще раз предлагаю сторонам подумать о заключении мирового соглашения. — продолжает тем временем судья: — вы всем нам сделаете одолжение. Я не буду рассматривать это дело, которое грозит затянуться на несколько месяцев, а вы избавите себя от лишних затрат ресурсов и нервотрепки. Теперь же перейдем к подготовке. Судебный процесс пройдет в следующую среду и мне… вы что-то хотели сказать? — он поворачивает голову к юристу корпорации, который откашливается.
— Ваша честь. — господин в сером костюме и с темно-синим галстуком встает со своего места: — за прошедшее с последнего заседания время стороны провели переговоры и достигли соглашения.
— В самом деле? — судья откидывается в своем кресле: — это очень хорошие новости. Госпожа Кан и ее представитель — это так?
— Ваша честь. — со своего места встает и госпожа Юн, она застегивает пуговицы на пиджаке: — да это так. Мы… достигли взаимопонимания.
— Госпожа Кан?
— Да. То есть… да, ваша честь! — поправляется Оби, вставая.
— Да садитесь, садитесь, мы же не в заседании… — машет рукой судья: — что же… отлично. Я полагаю, вы подготовили текст мирового соглашения?
— Конечно. — юрист корпорации протягивает бумаги судье: — три копии, как и положено. Одна вам и по копии каждой стороне.
— Хм. — судья принимает бумаги, поправляет очки и погружается в чтение. Оби садится на место рядом с госпожой Юн и задумывается о том, чтобы работать юристом. Потому что в суде на самом деле нет осуждения, никто тебя Красным не хлещет. Интересно, а сколько стоит обучение в том университете, который госпожа Юн закончила? И… как бы к ней подобраться поближе? К своему стыду, Оби подобрала ключик почти ко всем членам этой странной группы, ко всем, кроме Юны Юн. Если эта Юна Юн была мужчиной, то Оби легко бы пролезла в ее ближний круг… но она девушка, которую не интересуют другие девушки, а кроме того — адвокат. Профессиональный морально-этический кодекс впрямую запрещал адвокатам иметь личные отношения со своими клиентами и да, конечно же это не всегда соблюдалось. Но все же это был дополнительный барьер на пути к сердцу госпожи Юн. А если Оби захочет стать юристом, ей нужна Юна-нуна. Хочет ли она? Сейчас они подпишут бумаги и в течении двенадцати часов на ее личный счет в банке поступят деньги. Большие деньги даже для работающего взрослого, для менеджера выше среднего уровня, огромные для школьницы. Она сможет купить квартиру в хорошем районе и оплатить учебу. Купить машину, хотя у нее нет прав, есть права только на мотороллер. Хорошо, купить электрический скутер, такой на котором сможет вместе со Старшим — уехать за город, наконец оставшись с ним наедине. Но что потом? Стать юристом… хм…
Она смотрит на строгий профиль госпожи Юн. Почему бы и нет? Она — умная, хладнокровная и умеет просчитывать людей. Нет, даже скорей «чувствовать» их. Это наверняка пригодится в работе. Кроме того, она никогда не представляла себя офисным работником, со всей этой рутиной от рассвета и до заката, с подчинением старшим, с обязательными пьянками по пятницам, во время которых обязательно нужно подлизывать начальству зад. А вот работа вместе с сестренкой Чон Джа и госпожой Юн… там весело. И они ее не бьют Красным наотмашь… а если она будет еще и в суд ходить, то тут и вовсе безопасно. В суде всем все равно, кто ты такой, тут главное кто выиграл.
— Хорошо. — судья заканчивает изучать документ: — сторона истца, госпожа Юн, госпожа Кан — вы ознакомились с текстом соглашения? Или вам дать время, чтобы ознакомиться?
— У нас есть было время для ознакомления, ваша честь. Разрешите сверить эти копии с тем текстом, что сторона ответчика нам выслала? — госпожа Юн встает и принимает копии документа из рук судьи. Оби думает, что Юна — продуманная. Даже она, Оби, наверное, сказала бы что «да мы уже читали и все согласовали», но Юна — проверяет, не внесла ли сторона ответчика изменения в документ в последний момент. Нет, определенно, она должна стать юристом, стать такой же как Юна… значит ей нужно подружиться с госпожой Юн. Но как? Она равнодушна к девушкам… в прошлый раз все только из-за алкоголя произошло. Все время ее поить? Не вариант… и к сексу она тоже вроде как равнодушна, из-за какого-то случая и ее болезни… так, стоп. Она слышала, что у госпожи Юн какие-то претензии к своим родственникам. Эти чувства — просты и понятны ей. Если госпоже Юн нужна жилетка чтобы поплакаться — она ей поможет. Если госпоже Юн нужен кинжал, чтобы отомстить — она сможет стать таким кинжалом. Потому что есть одна вещь, в которой Оби хороша уже сейчас.
— Да, ваша честь, это то самое соглашение. — говорит Юна, закончив чтение: — мы согласны на его подписание.
— Предупреждаю обе стороны, что после подписания соглашения указанное дело считается законченным. Вы не сможете обжаловать данное соглашение, потому что оно подписано обоими сторонами без принуждения, в здравой памяти и трезвом рассудке. А также утверждено судом. Это ясно? — судья обводит присутствующих взглядом.
— Совершенно ясно, ваша честь. — кивает Юна.
— Сторона ответчика осознает все последствия подписания указанного документа. — говорит юрист корпорации, вставая и поправляя галстук.