Родные люди (почти библейская история)

– Они хотели тебя ограбить? – продолжала допытываться Аня, встревоженно глядя на него.

– Не знаю... Вряд ли... А может быть, просто не успели... Ты их спугнула. Я тебе, теперь, можно сказать, жизнью обязан и отныне буду служить до конца дней своих! – Он, дурачась, приложил правую руку к сердцу.

– Прекрати паясничать, Горский! – рассмеялась Аня...

Они проболтали допоздна, пока Аню не сморил сон. Тоха, морщась от боли, встал с постели, уложил ее на кровать, потом накрыл одеялом, а себе достал шерстяной плед и лег обратно. Помявшись немного, он придвинулся ближе, зарылся лицом в ее волосы и аккуратно обнял. Вот теперь-хорошо. Сегодня ему можно. Он-страждущий.

Вадик с нетерпением ждал звонка от Филина. Наконец, около 10 вечера тот позвонил и сказал, что дело сделано и Горского как следует проучили. Вадик остался доволен. Ему давно хотелось посчитаться с Горским, да силенок у самого было маловато. И тот это прекрасно видел, а потому относился к Вадику как к пустому месту. Как же! Нео в их компании всегда бы заводилой, а ему, Вадику, доставалась роль шестерки: «подай, принеси, постой на стреме, прикрой...» Нет, конечно, Антоха мог быть неплохим другом, если закрыть глаза на его манеру всеми командовать... А потом появилась эта рыжая швабра, которая в одночасье забрала все его время, а заодно и здравый смысл. Иначе почему он так вызверился, когда Вадик сказал, что деваха его обманывает. Последней каплей стала вчерашняя драка: он всего лишь, попытался открыть Тохе глаза, а тот полез с кулаками. И, как всегда, уложил Вадика на лопатки. Но это был последний раз. Теперь Вадик ему не друг. У него есть другие друзья, которые его ценят и уважают настолько, что готовы накостылять даже самому Горскому...

14

Дневник Ани

25.11.2005

Я проснулась за полчаса до звонка будильника и обнаружила, что лежу одетая в Тошкиной кровати, а сам он в это время сидел за столом и поедал кусок вчерашней пиццы. Увидев, что я проснулась, Антон пожелал мне доброго утра и предложил присоединиться к завтраку, что я и сделала. Оказалось, что после всего пережитого во мне проснулся зверский аппетит ( и не только во мне), так что через каких-то двадцать минут на столе осталась лишь пустая коробка. Я поинтересовалась его здоровьем. Оказалось, что боль от ушибов утихла (уже хорошо), но страшенные синяки, естественно, никуда не делись. Я предложила Тошке заявить в милицию, но он только отмахнулся, мол, ничего не помнит, кроме того, что нападавших было пятеро, а это значит, что искать их бесполезно. Убежали и убежали. Меня такая его беспечность возмутила. Неизвестно кто это был и что они хотели. Хорошо, если просто ограбить. Тогда, действительно, на горизонте больше не появятся. А если целенаправленно выслеживали? Убить захотели, но не успели? Тошка от такого предположения только беззаботно рассмеялся. Да кому он нужен? Однако я вспомнила, в каком состоянии вчера его нашла, и, должно быть сильно изменилась в лице, потому что Тошка вдруг оборвал свой смех и, теперь уже очень серьезно, заверил меня, что нет никаких поводов для беспокойства.

Пришлось прекратить препирательства и сменить тему на более нейтральную. И тут, как нельзя кстати, я припомнила ему мое пробуждение и поинтересовалась, что я делала рядом с ним всю ночь? Тоха мечтательно закатил глаза и с хитрым видом заявил, что я вытворяла такое... Вогнал меня в краску, паразит! А потом признался, что меня просто сморило рядом с ним. Будить меня Тохе было жалко, а перенести на соседнюю кровать не представлялось возможным. Пришлось просто накрыть одеялом. Меня такой ответ удовлетворил, но тут, почему-то, не к месту вспомнились Сонькины слова о том, что Тоха ко мне не ровно дышит. Нет, все-таки она не угадала. Разве смог бы парень, который неровно дышит спокойно пролежать со мной рядом ночь напролет? Все то, что я знала о парнях, подсказывало, что нет. Так что на этот счет я успокоилась (хотя в глубине души стало, почему-то, досадно. Да, Анечка, ты прямо как собака на сене).

На первой же паре в аудиторию заглянул Максимов и попросил внимания.

– Ребята, студент вашей группы Антон Горский накануне успешно выступил на городской универсиаде. Он занял второе место – торжественно объявил тот. Тоха сидел как приклеенный к месту под удивленными взглядами однокурсников и тихо злился на Максимова. Лучше бы этот клоун молчал и не показывался... По крайней мере, сегодня. Он искоса взглянул на Аню. Она опустила голову и отчаянно покраснела. Ну вот, похоже, сказка для Тохи закончилась... Теперь, каждый раз встречая Максимова, Анька будет расстраиваться, изливать Антону душу, а он-тихо сходить с ума от ревности.

– Антон, зайди в деканат после пар, хорошо?- продолжал тем временем Максимов. Тоха только кивнул. Может и невежливо, но рассыпаться в политесах не хотелось. Однако Максимову, похоже ответ и не требовался. Он вышел, крайне довольный собой. Похоже, искренне считал Тохину победу своей заслугой. Как есть, индюк! Антон снова поглядел на Аню. Она проводила Максимова глазами побитой собаки и еще какое-то время продолжала смотреть на дверь. Пришлось толкнуть ее в бок, чтобы не пялилась так явно.

Остаток дня прошел относительно спокойно. Если, конечно, не считать ноющей боли в теле, да пары пристальных взглядов, брошенных Вадиком в их с Аней сторону. Антон, помня о том, как они расстались, насторожился. «А ты, Горский, меня еще вспомнишь» - всплыло у него в памяти. Однако дальше гляделок дело не пошло (да и пойти не могло, только не у Вадика!), и он быстро об этом забыл.

После занятий ему пришлось отправиться в деканат. Тоха уже десять раз проклял про себя тот день, когда они согласились во всем этом участвовать. Но делать было нечего. Максимов, увидев Тоху, расплылся в одной из своих самых сладеньких улыбок, еще раз поздравил, и предложил продолжить участие в универсиадах уже на всероссийском уровне, и посулил за согласие зачет и экзамен «автоматом». Однако Антон вежливо отказался, сославшись на занятость после занятий. Лицо Максимова чуть заметно вытянулось, он перестал улыбаться. Однако самообладания не потерял, надо отдать ему должное. Пробормотал только: «Ну, как знаешь». Хотя Антон прекрасно понял, что теперь ему придется ой, как несладко на сессии... Ну и плевать. Зато утер индюшке нос!

Дома его встретила только мама. Отец был на работе, а Пашка-на занятиях по плаванию. Он искренне надеялся, что она не заметит разбитую голову, и тогда не придется объяснять, что случилось. Однако, по закону подлости, мать вышла в прихожую как раз тогда, когда он нагнулся, чтобы разуться.

– Что это у тебя? – недоуменно спросила она, прикоснувшись к запекшейся корке в его густой шевелюре.

– И тебе привет, мам. – вздохнул Антон. – Это я головой ударился.

– Боже мой, где ты умудрился, горе мое? – нахмурилась Вера.

– Ну ты же знаешь, что я спросонья натыкаюсь на все углы в квартире... – уверенно соврал Тоха. – А сегодня с утра стукнулся головой о навесную полку на кухне у Макса. Не смертельно, как видишь.

– Ты обработал, надеюсь? – поинтересовалась она.

– Обижаешь, конечно да – тряхнул головой Тоха. – А где мелкий? Разве еще не вернулся из бассейна?

– Нет, Паша еще не приходил. – поморщилась Вера. – И сколько раз тебе говорить, чтобы ты так брата не называл? Что за выражения такие?

– Мамочка, это еще ни разу не выражения – отмахнулся Тоха. Ему стало досадно. Даже в таких мелочах мать всегда брала строну брата.

– Антон, я все никак не могу понять, почему ты постоянно его зацепляешь? Ну что он тебе плохого сделал? Он же твой брат, и когда мы с отцом умрем, останется единственной родной душой.

– А я все надеюсь, что вы будете жить еще долго и счастливо – вздохнул он.

– Антон, прекрати дерзить! – повысила голос Вера.

– А что я такого сказал? – удивленно приподнял он бровь. И Вера почувствовала себя глупо. Сама не понимая почему, она все никак не могла найти подход к старшему сыну. Иногда ей казалось, что она его понимает, но чаще всего натыкалась на дерзость или молчание. Казалось, что переходный возраст у Антона затянулся, и он так до сих пор и барахтается в своем максимализме. Это ее и раздражало в нем больше всего. Вместо того, чтобы вести себя по-взрослому, он так и оставался подростком, озлобленным на весь свет. И неприязнь его эта к Пашке... Говорят, ревность между детьми неизбежна. Но все нормальные люди ее со временем перерастают, а тут... Она так и не нашлась, что ответить.