Родом из сердца. Добрые истории о людях и животных

На её вопли прибыли все! И от её дома, и из пары соседних. Правда, последние быстренько отбежали на безопасное расстояние, потому как это было непереносимо! Чистой оставалась только голова, и то хорошо! Правда, тогда было плохо и от остального.

Кто-то героический её достал, не помню, отец или дед, мыли её дистанционно, то есть под шлангом во садочке, строго соблюдая дистанцию, потом песком оттирали, потом мыли, снова мыли и опять мыли! Потом соседи предложили в бочку насыпать стиральный порошок и были грубо посланы. Возможно из-за того, что порошок был дефицитным… точно не знаю. Короче, мыли её до вечера. А потом, когда она невинно спросила, можно ли ей погулять, все соседи снова прибыли уточнить, что случилось и почему всё семейство лежит вокруг чистой девочки в конвульсиях.

– Ниииии, ниииии, никаких гууууляяяять! – простонал глава семьи, – Мы ещё этот день не пережилииии!

Потом Надя выросла. И если вы думаете, что у неё это «перерослось», то сильно ошибаетесь. Она регулярно переживала такие дни, и даже научилась сама выбираться из «бочек» и прочих неприятностей. Лучшее, что окружающие могли для неё сделать – отойти и не мешать. Зато после этих периодов Надя отдыхала…

Она могла идти по железнодорожным путям в наушниках и капюшоне, не обращая ни малейшего внимания на сходящего с ума машиниста маневрового тепловозика, который ей и гудел, и лично вопил… А когда её всё-таки оттащили и уточнили:

– Что за…?

Она могла развести руками и ответить:

– А чего не окликнул?

Да и дальше хватало… Она как-то раз так расслабилась после трудного периода, что, глянув на входящего в кабинет директора, ухитрилась взлететь над стулом и зависнуть над ним! Люди, я честно!!! Она зависла над стулом! Я такое только у Нуриева в прыжках видела.

Директор в панике упал за вешалку и вешалкой прикрылся, а когда осознал, что на него не нападают, выкопался и дрожащим голосом уточнил: «Чечечилось?»

На что Надя, сверкнув карими очами, непринуждённо ответствовала:

– Ой, это вы, Иван Иванович… А я обернулась и мне такое кошмарное существо померещилось… Ну, что вы так смотрите? А это, оказывается, не монстр вовсе даже, а всего лишь вы…

Потом вся компания ходила и уточняла, что же она такое увидела, потому что её прыжок наблюдали шесть человек, и, разумеется, разнесли весть об этом всем коллегам.

– Ну, что-что… Жуууууткое какое-то такое. Ну, чего пристали? Я устала, а потом решила передохнуть. Обед у меня! А этот… Чего ворвался-то? Вот и того… Померещилось мне от возмущения! Хотя… Если на него посмотреть в профиль… Не сильно-то и померещилось!

Последнее происшествие имело для всех её коллег, сидящих с ней в одном кабинете, великую практическую пользу – директор заходить к нам стал очень редко. Боялся и уважжжжал Надежду! А ну как зайдёт, а там главбух под потолком летает. Страшно? Страшно!

Хотя, на самом деле, он был прав. В такие моменты лучше держаться подальше, иначе, сам оказываешься затянут в чужое «зазеркалье» и уже не очень понимаешь, ты в какой реальности…

Иногда подобное «везение» выражается и не в падениях или попытках уронить на себя что-то потяжелее и поострее, а просто в кружении за собственным прошлогодним снегом.

Вот, например, когда у нас был ремонт на даче, у прораба случился такой день «везения». Сначала он из Москвы приехал к нам проверить, правильно ли он замерил окна. Потом выяснилось, что он должен быть в Зеленограде через полчаса и срочно вывезти из-под окон местной мэрии контейнер со строительным мусором. Так как телепортироваться он не умел, то рассудил, что лучше он приедет позже, чем не приедет вообще, и направился своим ходом из города Александрова во Владимирской области. На въезде в область Московскую он обнаружил, что портфель с документами он забыл у нас и рванул обратно. Доехал, увидел, что в доме закрыта дверь, и запаниковал, решив, что мы уехали.

– Слушай, а чего это ваш Семён приехал, выскочил из машины, вскочил в машину и стартанул, словно он не успевает за миллионом долларов? – удивилась соседка Катерина, которая пила у нас чай, и по случаю прохладной погоды заходя в дом закрыла дверь.

– Кто его знает… Может, забыл чего-то… – я оборачиваюсь и вижу, что между креслом и диваном воткнут Семёнов портфель. – Не поняла! Если приезжал за портфелем, так чего не зашел?

Природная дотошность заставила загнать природную же лень куда подальше, взять телефон и набрать этого чудака (кстати, абсолютно трезвого), который ездил по городу Александрову и высматривал нашу машину.

– Ой! Какое счастье, что у меня телефон тут, а не там… Он, оказывается, упал за кресло! А я думал, что он в портфеле, а портфель я где-то забыл, не у вас, случайно?

Чувствую, мне только фламинго не хватает, как Алисе в стране чудес.

– Случайно у нас. А ты чего не зашел? Калитка открыта.

– Так вас же дома нет! А вы где? Как дома? А чего тогда дверь закрыли? Холодно? А, ну да, холодно же! А чего я тогда не зашел?

Короче, опять приехал расстроенный Семён, забрал портфель, поехал в Зеленоград, выволок контейнер из-под окон тамошнего (уже прилично разъяренного) мэра, а потом, приехав домой, обнаружил, что в этот самый контейнер выкинул бумажку, где записывал размеры наших окон.

Его горестный рассказ о потере документа живенько напомнил мне один гениальный мультфильм, в котором есть столь же гениальная фраза:

«Он и в третий раз ходил за ёлкой. И добыл её. Но это было уже весной, и он отнёс ёлку обратно в лес…»

Лысая собака с синим хвостом

Ей оставался один день жизни. Собственно, это никого и не удивляло. Финансирование приюта было прекращено, в качестве особой милости всем животным, там содержащимся, дали неделю на пристройство. Работники приюта и волонтёры начали судорожно кидать объявления с просьбами о помощи, кого-то успели забрать, кого-то нет, а у кого-то и шансов не было. Она была из последней категории.

Толком никто не знал, сколько ей лет, но было понятно, что явно не меньше двух. Информации о ней было совсем мало. Её хозяйка, которой было уже за восемьдесят лет, умерла. Это не сразу узнали. А когда соседи вспомнили, что что-то несколько дней её не видели и вызвали милицию, дверь вскрыли и обнаружили старушку, вокруг которой лежали три собачки. Никаких душераздирающих подробностей вроде обглоданного тела и прочих страстей не было. Просто три собаки прощались и с хозяйкой, и с жизнью. Истощены были до предела, но из этого состояния их сумели вывести, а вот пережитый стресс так просто не сдавался. Двоих, более устойчивых психически, сумели пристроить, а третья… Третья боялась всего до судорог, и все попытки отдать её в добрые руки неизменно заканчивались возвратом сумасшедшей и нервной псины обратно в приют. Она забивалась в любую щель и замирала там, не реагируя на попытки с ней поладить.

– Она маленькая, размером с кошку. – простуженный голос в трубке устало рассказывал о безнадёжной собаке. – Приезжайте, посмотрите. Ну, вдруг вам понравится… А может, кто-то другой… Пожалуйста, только приезжайте.

Я по сей день очень благодарна той женщине! Мы приехали и нас отвели в комнатушку, где лежало нечто. Она на фото была в рыжеватой шерсти, а сейчас…

– Нет, вы не думайте, пожалуйста. Это не зараза. Мы проверили и на лишай, и на демодекоз и на всё остальное. Скорее всего, стресс, – сотрудница приюта безнадёжно рассматривала совершенно лысую собаку. Местами на шкуре были красные очаги воспаления, покрытые мокнущими струпьями. – Да вы познакомьтесь с ней, – женщина взяла собаку, та окостенела от ужаса, одела на неё ошейник и поводок, и вручила нам. – Ой, ну иди уже! Хоть какой-то шанс тебе! – в сердцах сказала она псине, а та с перепугу начала дрожать. Поводок пришел в движение и начал напоминать идеальную синусоиду – такой интенсивности была дрожь. Мы переглянулись. Нет уж, на такое мы были ни разу не готовы. Лысое, сумасшедшее создание, гораздо больше кошки, качающееся на тонких голых лапах, колотящееся и явно собирающееся упасть в обморок. Мы что, совсем того?