Родомысл

Угрюмо наблюдая за происходящим, землянин одобрительно опустил веки. Но потом, мрачно улыбнувшись, неожиданно поднял руку – останавливая самоубийство.

– Многие из вас, особенно воины, – сказал он, обращаясь к русам. – Спрашивали меня, допускается ли в христианстве возможность самоубийства? И сегодня я вам отвечу. – Алексей, обвел внимательным взглядом собравшихся людей и после короткой паузы, медленно произнес:

– Такое может быть, только в двух случаях! Когда человек, добровольно лишает себя жизни, чтобы спасти жизнь других людей. Или, если вынужден на это пойти, спасая свою душу.

– Этот юноша, готовностью пожертвовать своей жизнью и даже посмертием, дабы не предать доверие любимой – искупил свою вину перед ней и частично – перед Богом. Но не перед русами! Его жизнь и смерть – в наших руках!

Украинец повернул голову к парню и жестко проговорил:

– Тебе придется совершить смертельную миссию, чтобы возместить последствия вероломства. Если, рискуя жизнью, сделаешь почти невозможное – то сможешь искупить свою вину перед нами. А коли дозволит Всевышний, вернешься и встретишься со своей Литаной. Правда среди русов – для вас места нет и никогда не будет.

Глава 4. Развилка судьбы

– Пора возвращаться госпожа, - натянув поводья и останавливая лошадь, осторожно заметил скуластый воин.

Сигги, не отрываясь смотрела, как в буйных высоких травах бескрайней степи тонет солнце. После бурной скачки на горячем арабском скакуне, девушка вдохнула полной грудью пьянящий воздух необъятных равнин и счастливо улыбнулась. Ей здесь нравилось. Несмотря на отсутствие бытовых удобств, к которым германка успела привыкнуть в Константинополе, она не променяет первозданную мощь диких лесов и степей, на красоты ромейской цивилизации. Там, женщина всегда чувствовала себя чужой. Именно тут, для нее началась полноценная жизнь.

Дочь саксов, оглядела свой эскорт и кивнула головой.

– Едем домой Санджар. Только выбери другой путь - нам желательно, получше узнать окрестности, - спокойно произнесла она.

Находящийся рядом боец, утвердительно качнул подбородком и повернув коня, направился в голову отряда. Сигги увидела, как он отдал короткие распоряжения. От их группы, тотчас отделилась пара всадников и прокладывая дорогу, поскакала вперед на север. Княгиня удовлетворенно блеснула глазами - сопровождавшие ее конники, были чистокровными тюрками. Природными воинами из волчьего рода Буре. Те немногие из кочевников, кто не захотел становиться псами у новых иудейских каганов Хазарии. И сражаясь за свою независимость, они либо гибли, попадали в плен или вынуждены были уйти из родных мест. Ее муж, выкупил на невольничьем рынке знатного курта (волка), из древнего рода по имени Бейбарс. И по своему обычаю, немедленно освободил этого человека. Тот, сначала стал верным другом, а потом и побратимом Алексея - поклявшись самим Тенгри, быть верным союзником руса. Далее батыр, поспособствовал избавлению от рабства, еще нескольких своих сородичей. Украинец, снабдил их наилучшими конями, сложносоставными луками и саблями из стали. И вообще, полностью экипировал и одоспешил тюркитов.

По замыслу землянина, русы крайне нуждались в легкой и полутяжелой кавалерии как для усиления собственного войска, так и для охраны, прикрытия и патрулирования степных границ и речных переправ. Более того, он планировал привлечь на службу и переселить в приднепровские степи, несколько уцелевших племен верных ему кочевников. Дабы те, стали щитом, против бродящих сейчас в Причерноморье и Приазовье племен мадяр. Агрессивные угры, были вассалами хазар и постоянно терроризировали славян, своими набегами и грабежами. Поэтому Бейбарс, вместе с греческими купцами - отправился в Итиль. Правда тюрк, собирался в пути покинуть караван и присоединиться к своим родичам, чтобы склонить тех перебраться в Поднепровье.

Мерно покачиваясь в седле, Сигги погрузилась в воспоминания. И картины недавних событий, вновь замелькали перед ее мысленным взором... После переворота в Византии и разоблачения ромейского лазутчика - прошло три с половиной года. Переселение русов на новую Родину, шло полным ходом. Следующим летом, было заложено поселение на днепровских холмах Правобережья. На второй год, прибывший с новой группой колонистов Алексей, назвал его Киевом. А уже этой весной, сюда переехала и Сигги с детьми. Муж правда, каждый год, с торговым походом плавал в Новый Рим. Необходимо было контролировать производство, обеспечивать торговлю и руководить переселением. Да и своих детей от Софьи, он не хотел оставлять без присмотра.

Вождь, сам планировал и опекал строительство града. Обустраивая сердцевину своего будущего государства, он действовал очень основательно. Хотя главное, по его словам, было не в мощности башен столицы или в количестве имеющихся у конунга воинов, а в мудрости 'политики', которая проводится в державе. Ее любимый, снова тогда употребил диковинное словечко, которого она не поняла. Сигги, только покачала головой, припомнив очень знаменательный разговор, произошедший месяца три назад на совещании у князя. На нем присутствовало, кроме нее, еще несколько верных соратников Алексия.

Все они, сидели в просторной и пока деревянной горнице, на втором этаже детинца. Ставни окон были открыты и с высоты киевских гор, открывался захватывающий вид на широкий Днепр и цветущие равнины Левобережья. Перед русами, на столах находились чаши с напитками и легкие яства. А прямо на стене, висела большая карта земель. На ней были изображены леса, реки, броды, месторождения руд и расположение народов, которые проживали в этих краях.

– Как будем поступать, с ближайшими родами славян и других племен, соседствующих с нами?
– спросил тогда Одоакр.
– Признавать власть русов - они не хотят и платить нам дань, также не желают. Полагаю - нужно их покорить силой.

– Верно, - поддержал германца Доброгаст.
– Без их пушнины, зерна, меда, воска, кож, полотна и рабов - мы пока не сможем обойтись и содержать много воинов и мастеров. А строительство града и защитных крепостей? Нам нужно изрядно работников, да и кормить их будет необходимо. Как и своих коней, скот, семьи и дружинников.

– А дань эту, можно будет потом, с огромным прибытком продавать ромеям, маврам, булгарам и хазарам. Они готовы платить огромные деньги или обменивать свои товары - особенно за пушнину и невольников отсюда, - с удовольствием подхватил Святобор.
– Местные люди - это чужаки и поганые язычники, так что заставить их работать на себя или продавать на сторону - вовсе не зазорно.

– Да... Одного мыта, с купцов идущих по Славуте, - нам пока явно не хватит, - глубокомысленно выразился Гостомысл. Брать добычу в далеких походах - покамест некогда и не сподручно. А своего добра - у русов здесь, еще мало.
– Он посмотрел на князя и как бы оправдываясь, рассудительно добавил:

– У нас, конечно, много денег, товаров и нужных инструментов - но они находятся в Византии. Доставлять их сюда - получается редко, долго, тяжело и много не привезешь. Да и пороги Борисфена и враждебные угры сильно мешают. Когда еще, мы обустроим тут мастерские, расчистим и обработаем поля, разведем скот, привезем и расселим людей... А нам ведь, именно сейчас, нужно очень много, как ты любишь говорить 'ресурсов' - прежде всего зерна и работников. Чтобы успеть построиться, развернуться и укрепится, покуда нас серьезные враги не снесли. Те же хазары и варяги. Да и местные, вполне могут соблазниться и напасть.

– Угрозу, со стороны опасных и жадных близких соседей, лучше всего устранить сразу, - горячо высказался Мечислав.
– Заодно и примучим этих славян, включим все здешние земли в свое княжество, добудем работников, пушнину и зерно. И с ходу застолбим, увеличим и расширим свои владения! А главное - возьмем под себя, весь торговый путь по Славуте из Варяжского моря до Понта Эвксинского!

Алексей, обвел хмурым взглядом сподвижников и остановил свой взор на книжнике Мефодии. Тот, однако, благоразумно молчал. Сигги, ощущая неодобрение мужа, тоже воздержалась от слова, хотя считала, что ближники князя правы.