Рокоссовский. Командующий Парадом Победы

Теперь попробуем представить, какие чувства должен был испытывать командующий 1-м Белорусским фронтом. Его войска, которые успешно провели операцию в Белоруссии и стремительно ворвались в Польшу, подошли к Варшаве. Как же хотелось Рокоссовскому войти в город детства, юности победителем. Вернуться спустя почти 30 лет и подарить своей родине освобождение, триумфально пройти по улицам Праги! Было и еще одно обстоятельство, умножавшее стремление Рокоссовского очистить Варшаву от фашистов: в городе должна была находиться его родная сестра Хелена. Она и была там. И во время восстания скрывалась от гитлеровцев, которые знали, что она – родственница маршала Рокоссовского. Гестапо разыскивало ее по всему городу.

Константин Константинович с группой офицеров не один раз выезжал на НП, оборудованный на высокой трубе одного из заводов недалеко от Варшавы. Он видел в бинокль горящий город и рвущиеся на его улицах снаряды. «Слева на Висле чернели развалины – это остатки моста, того самого моста, облицовкой которого когда-то занимался 16-летний паренек Костя Рокоссовский. Только теперь этот мост зовется иначе – мостом Понятовского, и немцы взорвали его позавчера, 13 сентября. Города, в сущности, нет – сплошные развалины, они кажутся нагромождением скал. С противоположного берега доносятся взрывы, ветер несет запах гари… Вот так и пришлось маршалу Рокоссовскому вновь увидеть Варшаву спустя тридцать лет: через Вислу из амбразуры блиндажа» [45] . Вернувшись в штаб, Рокоссовский созвал совет. На нем командование фронтом обсуждало перспективы и возможности освобождения Варшавы. Никаких дополнительных распоряжений из Ставки по этому поводу Рокоссовский не получал. Но он не мог быть бездеятельным и безучастным. Он был уверен, что Сталин в любой момент может потребовать план освобождения польской столицы. Параллельно с этим он приказал искать контакты с руководителями восстания – генералом Бур-Коморовским и командующим Варшавским военным округом генералом Монтером. Однако вплоть до середины сентября те на связь не выходили…

45

В. И. Кардашов. Рокоссовский.

8 августа план взятия Варшавы, разработанный совместно со штабом Жукова, был предложен на рассмотрение в Ставку. Оба маршала сходились во мнении, что операцию можно начать уже через считаные дни. Однако Сталин никак не отреагировал на предложения командующих фронтами. Причины этого теперь известны и понятны: он и не думал помогать полякам. 12 августа ТАСС опубликовало заявление, в котором говорилось, что советская сторона снимает с себя ответственность за исход варшавского восстания. Таким образом, Рокоссовский получил от Сталина лишь право наблюдать, как в родном городе тысячами гибнут его соотечественники.

В те дни, как, впрочем, и после войны, многие обвиняли Рокоссовского в том, что он не отдал наступательный приказ своим войскам. Такие упреки могут казаться хоть сколько-нибудь обоснованными лишь для человека абсолютно не знакомого со спецификой военной службы, особенно в обстановке того времени.

Если бы Рокоссовский и осмелился отдать такой приказ, то нет ни малейших сомнений, что уже через полчаса он был бы отменен, а через час маршал был бы уже арестован. Нет, он был умным и опытным человеком и хорошо знал, когда инициатива будет полезна, а когда губительна.

26 августа Рокоссовский давал интервью корреспонденту английской газеты «Санди таймс» и радиокомпании Би-Би-Си Александру Верту. В беседе он признал, что СССР действительно обращался к полякам с призывом начать восстание. При этом он не раз называл само восстание «грубой ошибкой». В двух фразах одной беседы – налицо явное противоречие. Если был призыв к восстанию, то отчего же Рокоссовский оценивает его как оплошность? Ответ на этот вопрос дает уже упомянутое сообщение ТАСС от 12 августа. Оно являло собой позицию официального Кремля, и разве мог Рокоссовский опровергать ее? А противоречие в его словах было обусловлено душевной мукой, которую испытывал этот человек, зная, что в нескольких километрах поляки ведут неравный бой с дивизиями СС.

В то время как некоторые части 1-го Белорусского фронта находились под Варшавой, на других участках армии Рокоссовского вели непрекращающиеся бои с противником. Гитлеровцы спешно оборудовали очередной рубеж обороны, проходящий по реке Нарев. Войскам 48-й, 65-й и 70-й армий было приказано атаковать противника, не позволяя ему как следует закрепиться. Опыт стремительного продвижения у советских армий уже был. Для этого создавались мощные и мобильные группы, в основном из танкистов и кавалеристов. Их бросали на те направления, где противник менее всего ожидал удара и не был подготовлен. Такие соединения стремительно прорывались в тыл врага и затем атаковали его. При этом одной из их главных задач было разрушение коммуникаций противника.

5 сентября Донской танковый корпус генерала М. Ф. Панова, входящий в состав 65-й армии Батова, форсировал Нарев южнее Пултуска и вступил в бой с частями противника. Танкистам активно помогали и переправившиеся вслед за ними стрелковые дивизии. В результате через несколько часов им удалось захватить несколько плацдармов по берегу Нарева. Такое положение никак не могло устроить гитлеровцев. Они немедленно стянули в эту зону дополнительные части и принялись беспрестанно контратаковать наши соединения. С огромным трудом и потерями танкисты и пехотинцы держались на том берегу. Теперь и немцы не особенно заботились о сохранении солдатских жизней и материальной части, судорожно вводя в сражения свои резервы. Бои шли днем и ночью, не затихая ни на час. Несмотря на упорное сопротивление врага, частям 65-й армии удавалось понемногу расширять захваченные плацдармы. В это же время части 48-й армии, наступавшей севернее Варшавы, также удалось форсировать Нарев и закрепиться на берегу. Благодаря успехам этих двух армий 70-я армия также сумела продвинуться севернее Варшавы, потеснив сражавшиеся против нее танковые соединения противника.

Однако на этом успехи советских армий временно прекратились. Немцы сумели оправиться от их стремительного прорыва и подготовить много оборонительных рубежей и узлов. Война подходила к пределам Германии, и гитлеровцы всемерно стремились задержать советские армии. К северу от Варшавы между реками Висла и Нарев фашисты создали мощные укрепления. Много дней подряд части 70-й и 47-й армий

Белорусского фронта безуспешно пытались уничтожить там врага. В эти же дни в штабе фронта находился представитель Ставки Жуков. Он, по сути вмешиваясь в систему управления войсками, настаивал на продолжении наступления. Рокоссовский возражал, доказывая, что взятие этого рубежа сейчас не приведет к кардинальному изменению обстановки; так не лучше ли перейти к обороне и ударить по врагу на соседних участках. Однако Жуков был непреклонен. Предпринимаемые атаки, очевидно, оказывались на руку лишь противнику: сотни потерянных солдат, тонны израсходованных боеприпасов – таковы были каждодневные итоги наступательных акций советских войск.

Для того чтобы еще раз убедиться в своей правоте, Рокоссовский перед очередным наступлением решил лично отправиться на передовую. Взяв с собой двух офицеров штаба, он выехал в один из батальонов 47-й армии, которому предстояло вновь идти на штурм укрепленного рубежа. Маршал находился рядом с бойцами в грязном окопе первой линии и оценивал перспективы наступления. С собой у него был телефон и ракетница. По договоренности с соседними соединениями и командованием армии красная ракета сигнализировала начало атаки, зеленая – предписывала войскам оставаться на месте.

Ранним утром советские артиллеристы начали обстрел немецких позиций. Гитлеровцы сориентировались быстро и ответили артогнем чудовищной силы. Многие наши батареи оказались уничтожены. Немцы все не останавливались, наращивая мощь своего огня. Вскоре Рокоссовский понял, что об атаке нечего и помышлять – войска будут просто перемолоты еще на подходе к первой вражеской линии. Над советскими позициями взвилась зеленая ракета. Позднее маршал вспоминал: «На свой фронтовой КП я возвратился в состоянии сильного возбуждения и не мог понять упрямства Жукова. Что собственно он хотел этой своей нецелесообразной настойчивостью доказать? Ведь, не будь его здесь у нас, я бы давно от этого наступления отказался, чем сохранил бы много людей от гибели и ранений и сэкономил бы средства для предстоящих решающих боев» [46] .

46

К. К. Рокоссовский. Солдатский долг.

Командующий фронтом связался по ВЧ со Сталиным и доложил, что штурмовать эти рубежи его войска сейчас не в силах. Прежде всего следует подавить вражескую систему огня и лишь потом бросать в атаки танки и пехоту. Верховный взял небольшую паузу на размышления, после которой одобрил предложение Рокоссовского о переходе на этом участке к обороне.

В начале октября тяжелая обстановка складывалась и в районе действия 65-й армии, удерживавшей несколько плацдармов на Нареве. Немцы сумели скрытно подтянуть туда танковые части и 4 октября нанести сильный удар по советским позициям. Накануне Рокоссовский предупреждал Батова о возможной опасности: фронтовая разведка все же засекла перемещения вражеской техники в этот район. Тем не менее командарм-65 не стал предпринимать необходимых мер. В результате его войска оказались не готовы к столь мощной атаке врага. Узнав о трудностях, возникших у 65-й армии, Рокоссовский немедленно выехал на КП Батова. Вместе с ним туда отправились Телегин, Казаков, Орел и фронтовой инженер Прошляков. На месте убедились, что положение действительно очень серьезное. Танковые соединения немцев быстро прорвали первую оборонительную позицию и развивали наступление в глубь плацдарма. С противоположного берега наша артиллерия уже вынуждена была вести огонь прямой наводкой по вражеским машинам.