Рокоссовский

У арки, украшенной государственными флагами СССР, Великобритании и США, машину Монтгомери ожидал почетный эскорт из гвардейцев-кавалеристов. Когда машина фельдмаршала приблизилась к штаб-квартире Рокоссовского, оркестр грянул национальный гимн Великобритании. Монтгомери и Рокоссовский приняли парад почетного караула. Сверкая на солнце обнаженными клинками, проходили мимо них конногвардейцы, и английские гости не находили слов для того, чтобы выразить свое восхищение отличной выправкой советских воинов, проделавших огромный путь от берегов Волги к сердцу Германии.

По окончании парада Рокоссовский пригласил Монтгомери, сопровождавших его генералов Баркера, Голста и офицеров в зал. Здесь был накрыт огромный стол, во главе которого и уселись Рокоссовский и Монтгомери.

Торжественный обед открыл хозяин.

— Я предлагаю, — сказал Рокоссовский, — поднять бокалы за организаторов наших побед, за руководителей, обеспечивших полный разгром гитлеровской Германии, — за Сталина, Черчилля и Рузвельта.

Гости приняли тост. Ответная речь Монтгомери была гораздо пространнее:

— Мы начинали наш путь с разных сторон Европы, — сказал он. — Мы огнем пробивали себе дорогу и вот теперь встретились в центре Германии. Все эти годы испытаний англичане с восхищением следили за борьбой мужественного русского народа. Как солдату мне не приходилось до сих пор видеть советского бойца. Сегодня я с ним встретился впервые и восхищен до глубины души.

С началом этой большой войны англичане, проживающие на своих островах, все время видели, как росли замечательные военные руководители России. И одним из первых имен, которые я узнал, было имя маршала Рокоссовского. Если бы о нем не объявляло радио, я бы все равно видел его славный путь по салютам в Москве.

Я сам пробил себе дорогу через Африку и был во многих боях. Но я думаю: то, что сделал я, не похоже на то, что сделал маршал Рокоссовский. Я предлагаю тост за маршала Рокоссовского!

Так говорил о советских солдатах и Рокоссовском английский фельдмаршал во второй день мира. Пройдет 13 лет, в 1958 году появятся мемуары Монтгомери Аламейнского, и в них мы не найдем уже слов признательности и восхищения, произносившихся в майские дни 1945 года.

Но то, что визит прошел с успехом, Монтгомери признает и 13 лет спустя. Англичанам понравился и обильный стол, за которым они просидели несколько часов, и особенно концерт красноармейской художественной самодеятельности, русские песни и пляски. Уже поздно вечером гости уехали, тепло распрощавшись. «Эта встреча, — писал в книге „Солдатский долг“ Рокоссовский, — на долгое время сохранила у всех нас чувство уверенности, что люди разных государств, говорящие на разных языках, и даже с разной идеологией, при желании могут жить в дружбе, с уважением относясь друг к другу».

Советская страна с ликованием встретила окончание войны, она готова была чествовать и награждать своих героев, в четырехлетней кровавой схватке отстоявших свободу и независимость нашей Родины.

В Москву выехал и Рокоссовский — ему предстояло еще получить орден «Победа». 24 мая в Кремле Калинин вручил высший полководческий орден Рокоссовскому и четырем другим военачальникам Советской Армии — Жукову, Коневу, Малиновскому и Толбухину.

Радостно, конечно, было получить из рук «всесоюзного старосты» столь высокую награду, но день 24 мая запомнился Рокоссовскому не только поэтому. Вечером Правительство Союза ССР устроило в Кремле прием в честь командующих войсками Советской Армии.

К 8 вечера Георгиевский зал Большого Кремлевского дворца был заполнен. Здесь вместе с военными находились члены правительства и Центрального Комитета партии, деятели народного хозяйства, науки, культуры, литературы и искусства.

В этот вечер в Георгиевском зале было провозглашено много тостов. Дошел черед и до командующих войсками. Первым было упомянуто имя Жукова, потом Конева. Но вот Молотов, на долю которого выпало произнесение тостов, поднял бокал в очередной раз.

— Теперь я предлагаю тост за маршала Рокоссовского, — сказал он, — героя Сталинградской битвы, которая явилась историческим поворотом в нынешней войне, полководца, руководившего операциями в Белоруссии, изгнавшего немцев из Данцига и Штеттина.

Этот тост, как и все другие, был встречен аплодисментами.

Прием длился долго.

Вечер этот оставил в душе Рокоссовского глубокий след. Памятные события в эти недели мая — июня 1945 года следовали для него одно за другим, как бы являясь заслуженной наградой за долголетнее и безупречное служение Отчизне. Через неделю после кремлевского приема, 2 июня, в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета:

«За образцовое выполнение боевых заданий Верховного Главнокомандования по руководству операциями па фронте борьбы с немецкими захватчиками в районе Померании и Мекленбурга и достигнутые в результате этих операций успехи наградить второй медалью „Золотая Звезда“ Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Рокоссовского Константина Константиновича, соорудить бронзовый бюст с изображением награжденного и установить его на постаменте на родине награжденного».

Вот почему с 1949 года украшает одну из площадей возрожденных после войны Великих Лук бюст Константина Рокоссовского.

Но в этом месяце его ждала еще одна почесть.

Через несколько дней после завершения войны Сталин отдал приказ подготовить и провести в Москве парад Победы. В день торжественного приема, 24 мая, работники Генштаба доложили ему свои наметки организации парадного шествия. Верховный Главнокомандующий одобрил эти планы, назначил число парада — 24 июня и в завершение спросил:

— А кто будет командовать парадом и принимать его?

Хорошо изучившие Сталина Антонов и Штеменко промолчали — они резонно предполагали, что этот вопрос Сталин уже решил и спрашивает для формы. Действительно, он чуть помолчал и объявил:

— Принимать парад будет Жуков, а командовать Рокоссовский.

Через несколько дней при случае, как бы мимоходом, Верховный спросил Рокоссовского:

— А вы не разучились ездить на коне?

Рокоссовский не ожидал такого вопроса, но ответ мог быть только один:

— Нет, конечно.

— Вам придется командовать парадом Победы. Принимать его будет Жуков.

Рокоссовскому оставалось только одно:

— Спасибо за честь!

К этому времени подготовка шла полным ходом. Сводные полки (по 1000 человек от каждого фронта) тренировались на Центральном аэродроме, мастерские и ателье шили и подгоняли парадную форму. Для принимающего парад и командующего подобрали коней. Жукову — белого, Рокоссовскому — вороного. Старые кавалеристы не нуждались в длительных тренировках, но очень много времени отнимала подготовка церемониала парада. Жуков и Рокоссовский тщательно рассмотрели его и особо внимательно отнеслись к боевым знаменам, с которыми сводные полки должны были выйти на парад. Ведь за каждым знаменем — часть или соединение, каждое олицетворяет тяжелый и длинный путь, пройденный нашими солдатами от Ленинграда, Москвы, Сталинграда, предгорий Кавказа до Берлина и Вены, Бухареста и Будапешта, Праги и Белграда.

Наконец все было готово. Генеральная репетиция состоялась на Красной площади. Сводные полки, составленные из наиболее отличившихся солдат и офицеров, в короткий срок были блестяще подготовлены и производили сильное впечатление.

24 июня Рокоссовский проснулся рано. Проснулся и взглянул в окно. Да, синоптики на этот раз не ошиблись: предсказанный ими дождь моросил на улицах Москвы.

К 8 часам Рокоссовский был уже на площади. Сюда один за другим сходились полки. Танки, артиллерия заполнили улицу Горького, площадь Революции, Охотный ряд.