Рокоссовский

«Действуя таким несколько необычным для того времени способом, — пишет о замысле Рокоссовского Штеменко, — командующий войсками 1-го Белорусского фронта намеревался рассечь противостоящие силы неприятеля и разгромить их поочередно, не стремясь, однако, к немедленному окружению. Оперативное управление Генерального штаба учло эти соображения».

К середине мая разработка плана Белорусской операции была завершена. План операции получил название «Багратион» в честь Петра Ивановича Багратиона, героя войны 1812 года.

План предусматривал разгром немецко-фашистской группы армий «Центр», занимавшей в Белоруссии заранее подготовленную и хорошо организованную оборону. Конфигурация фронта здесь сложилась в виде огромного выступа на восток, площадью около 250 тысяч квадратных километров, образовавшегося в январе — марте 1944 года после того, как войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов разгромили ленинградскую группировку противника, а войска 1, 2 и 3-го Украинских фронтов очистили примерно в это же время Правобережную Украину.

Белорусский выступ, нависший над правым крылом 1-го Украинского фронта, мешал дальнейшему продвижению на запад советских войск на Украине, создавал угрозу их коммуникациям с севера. Кроме того,, он надежно, как казалось, обеспечивал фашистским войскам оборону подступов к границам Польши и Восточной Пруссии. Этот выступ во что бы то ни стало нужно было срезать.

Для осуществления этой цели Советское Верховное Главнокомандование привлекло войска четырех фронтов: 1-го Прибалтийского, которым командовал И. X. Баграмян, 3-го Белорусского [19] — командующий И. Д. Черняховский, 2-го Белорусского — командующий Г. Ф. Захаров и 1-го Белорусского. Замыслом операции предусматривалось, что войска этих фронтов, перейдя одновременно в наступление на Витебском, Богушевском, Оршанском, Могилевском и Бобруйском направлениях, мощными, неожиданными для врага ударами раздробят его стратегический фронт обороны, окружат и уничтожат его группировки в районе Витебска и Бобруйска, после чего, устремившись в глубину, окружат и ликвидируют войска 4-й немецкой армии восточнее Минска и создадут тем самым благоприятные условия для развития операции всех четырех фронтов.

19

2-й и 3-й Белорусские фронты были образованы в апреле 1944 года в основном из войск Западного фронта.

22 и 23 мая план «Багратион» подвергся обсуждению в Ставке. В нем принимали участие и командующие фронтами. Во время рассмотрения плана действий войск 1-го Белорусского фронта предложение Рокоссовского начать наступление вначале войсками правого фланга, а лишь затем левофланговой группировкой под Ковелем было одобрено. Сталин только рекомендовал Рокоссовскому обратить внимание на необходимость тесного взаимодействия с армиями 1-го Украинского фронта. Любопытный и характерный спор разгорелся при обсуждении операции на Бобруйском направлении.

Рокоссовский докладывал:

— Я предлагаю прерывать здесь оборону противника Двумя ударными группировками, действующими по сходящимся направлениям: с северо-востока — на Бобруйск — Осиповичи, и с юга — на Осиповичи.

Такое решение вызвало вопрос Верховного Главнокомандующего:

— Почему вы распыляете силы фронта? Не лучше ли объединить их в один мощный кулак, протаранить этим кулаком оборону противника? Прорывать оборону нужно в одном месте.

— Если мы будем прорывать оборону на двух участках, товарищ Сталин, мы достигнем существенных преимуществ.

— Каких же?

— Во-первых, нанося удар на двух участках, мы сразу вводим в дело большие силы, далее, мы лишаем противника возможности маневрировать резервами, которых у него и так немного. И, наконец, если мы достигнем успеха хотя бы на одном участке, это поставит врага в тяжелое положение. Войскам же фронта будет обеспечен успех.

— Мне кажется, — настаивал Сталин, — что удар надо наносить один, и с плацдарма на Днепре, на участке 3-й армии. Вот что, пойдите, подумайте часа два, а потом доложите Ставке свои соображения.

Рокоссовского отвели в небольшую комнату по соседству с кабинетом. Тишина. Тяжелая мебель, зашторенные окна, старинные часы на камине. Одиночество часто бывало приятно Рокоссовскому, но в этот раз оно тяготило его. Что скажет он Верховному? Правильность собственного решения не вызывает у него сомнения. Да, конечно, можно бы нанести и один удар, он выйдет, по-видимому, мощным, очень мощным. Но два — вернее, он точно это знает! Успех будет обязательно. И жертв — убитых солдат и офицеров — будет меньше. Так что же, один удар или два? Два! Один — это будет ошибка. И он, Рокоссовский, будет настаивать на своем.

Сталин был незаурядным и сложным человеком. Хорошо изучавший его за годы войны, Жуков писал:

«Трудно сказать, какая черта характера преобладала в нем. Человек разносторонний и талантливый, он не был ровным. Он обладал сильной волей, характером скрытным и порывистым.

Обычно спокойный и рассудительный, он иногда впадал в раздражение. Тогда ему изменяла объективность, он буквально менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым и жестким. Не много я знал смельчаков, которые могли выдержать сталинский гнев и отпарировать удар».

Трусом Рокоссовский никогда не был. Входя в кабинет Сталина, он сохранял спокойствие, как и всегда.

— Вы продумали решение, товарищ Рокоссовский?

— Так точно, товарищ Сталин.

— Так что же, будем наносить один удар или два удара? — Сталин прищурился. В кабинете было тихо.

— Я считаю, товарищ Сталин, что два удара наносить целесообразней.

— Значит, вы не изменили своего мнения?

— Да, я настаиваю на осуществлении моего решения.

— Почему вас не устраивает удар с плацдарма за Днепром? Вы же распыляете силы!

— Распыление сил произойдет, товарищ Сталин, я с этим согласен. Но на это надо пойти, учитывая местность Белоруссии, болота и леса, а также расположение вражеских войск. Что же касается плацдарма 3-й армии за Днепром, то оперативная емкость этого направления мала, местность там крайне тяжелая и с севера нависает сильная вражеская группировка, что нельзя не учитывать.

— Идите, подумайте еще, — приказал Верховный Главнокомандующий. — Мне кажется, что вы напрасно упрямитесь.

Вновь Рокоссовский один, вновь он продумывает одно за другим все «за» и «против» и вновь укрепляется во мнении: его решение правильное.

Когда его снова пригласили в кабинет, он постарался как можно убедительнее изложить свои доводы в пользу нанесения двух ударов. Он кончил говорить, и наступила пауза. Сталин за столом молча раскуривал трубку, затем поднялся, подошел к Рокоссовскому.

— Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это гарантия успеха. Ваше решение утверждается, товарищ Рокоссовский.

Весь ход операции в июне — июле 1944 года на 1-м Белорусском фронте подтвердил правильность решения, которое так настойчиво защищал в Ставке Рокоссовский.