Роковая кукла. Сборник фантастических романов

Превозмогая боль, он подогнул под себя ноги и стал медленно передвигаться в сторону тени, таща за собой тяжелого робота. Еще раз. Еще раз. Лаки казалось, что этот процесс длится вечно. Вселенная мерцала над ним.

Еще раз. Еще раз.

В ногах уже не было силы, и он вообще их не чувствовал. Робот весил, наверное, тысячу фунтов.

Даже при низкой силе тяжести на Меркурии эта задача была свыше его слабеющих сил, и им двигала одна лишь воля. Сначала в тени очутилась голова. Свет померк. Он подождал, тяжело дыша, затем с усилием, чуть не надорвав мышцы бедер, он толкнул себя вперед еще и еще раз.

Он был в тени. Одна из ног робота находилась все еще на солнце, рассылая отражения во все стороны. Лаки, посмотрев через плечо, смутно отметил это. И, почти с благодарностью, он забылся.

Были краткие периоды, когда к нему вновь приползали ощущения.

Затем, значительно позже, он спокойно лежал, сознавая, что лежит на мягкой постели, и пытался эти краткие периоды воскресить. В памяти всплывали люди, которые подходили к нему, движение в ракете, голос Бигмэна, пронзительный и взволнованный. Чуть лучше он помнил, как над ним хлопотал врач.

Потом снова провал, после которого он слышал вежливый голос Певераля, осторожно задававший ему вопросы. Лаки помнил, что отвечал связно, так что худшее к тому моменту было уже позади. Он открыл глаза.

Доктор Гардома хмуро смотрел на него, все еще держа в руке шприц.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

Лаки улыбнулся.

— Как я должен себя чувствовать?

— Я полагаю, как мертвый, — после всего, что вам пришлось вынести. Но у вас замечательный организм, так что вы будете жить.

Бигмэн, который нетерпеливо вертелся на задворках поля зрения Лаки, наконец-то стал хорошо виден.

— Нечего благодарить за это Майндса. Почему этот тип с грязью вместо мозгов не спустился и не выручил Лаки, когда увидел ногу робота? Чего он ждал? Он оставил Лаки умирать?

Доктор Гардома отложил шприц и мыл руки. Стоя спиной к Бигмэну, он сказал:

— Скотт Майндс был убежден, что Лаки мертв. Его единственной мыслью было ни к чему не прикасаться, чтобы никто не мог обвинить его в убийстве. Майндс помнил, что однажды он уже пытался убить Лаки и что другие об этом не забыли.

— Как он мог думать о подобных вещах? Робот…

— На Майндса давят, и в последние дни он сам не свой. Он позвал на помощь; это лучшее, что он мог сделать.

— Отнесись к этому спокойнее, Бигмэн, — сказал Лаки. — Мне не угрожала опасность. Я переспал ее в тени, и сейчас все в порядке. Что слышно о роботе, Гардома? Его спасли?

— Он здесь, под Куполом. Но мозг его разрушен, изучать его нельзя.

— Очень плохо.

Врач повысил голос:

— Ну, хорошо, Бигмэн, пойдемте. Пусть он поспит.

— Эй, — возмущенно начал Бигмэн.

Лаки тут же сказал:

— Все в порядке, Гардома. Дело в том, что мне хотелось бы поговорить с ним с глазу на глаз.

Доктор Гардома заколебался, потом пожал плечами.

— Вам надо поспать, но даю вам полчаса. Потом он должен уйти.

— Он уйдет.

Как только они остались одни, Бигмэн схватил Лаки за плечо и восторженно потряс его. Он проговорил полузадушевным голосом:

— Глупая обезьяна. Если бы жара не прикончила этого робота как раз вовремя — как в фантастических фильмах…

Лаки грустно улыбнулся.

— Это не совпадение, Бигмэн, — сказал он. — Если бы я ждал такой же концовки, как в фантастическом фильме, я бы умер. Мне пришлось перехитрить робота.

— Как?

— У него прекрасно отполированная коробка с мозгом. Она отражает бльшую часть солнечных лучей. Это значит, что температура позитронного мозга достаточно высока, чтобы нарушить его работу, но не достаточно — чтобы он прекратил работать вовсе. К счастью, большая часть меркурианской почвы состоит из сыпучего черного вещества. Мне удалось мазнуть черным его голову.

— Что это дало?

— Черный цвет поглощает тепло, Бигмэн. Он не отражает. Температура мозга робота быстро увеличилась, и он умер почти сразу. Впрочем, этого все равно долго бы ждать не пришлось… Ну, ладно, не стоит об этом говорить. А что происходило здесь, пока меня не было? Если что-нибудь вообще происходило?

— Что-нибудь?О! Да ты только послушай!

Лаки слушал Бигмэна, и выражение его лица становилось все мрачнее по мере того, как разворачивались события в рассказе. Когда Бигмэн закончил, он сердито хмурился:

— Вообще, зачем ты дрался с Уртейлом? Это было глупо.

— Лаки, — обиженно сказал Бигмэн. — Это был стратегический шаг! Ты всегда говоришь, что я на всех кидаюсь и мне нельзя доверить ничего серьезного и умного. А вот это было очень умно. Я знал, что могу стереть его в порошок при низкой силе тяжести.

— Похоже, тебе это не совсем удалось. Твоя лодыжка перевязана.

— Я поскользнулся. Несчастный случай. И потом, я действительно выиграл. Тут была сделка. Он мог здорово навредить Совету своим враньем, а если бы я выиграл, он бы слез с нас.

— И он дал тебе слово, что так сделает?

— Ну… — начал Бигмэн обеспокоено.

Продолжил Лаки:

— Ты говоришь, что спас ему жизнь. Он знал об этом, и все же это не заставило его отказаться от своих планов. Неужели ты думаешь, что он отказался бы от них в результате кулачного боя?

— Ну… — снова сказал Бигмэн.

— Особенно, если бы он проиграл и злился от унижения, что его прилюдно побили… Вот что я тебе скажу, Бигмэн. Тебе просто очень хотелось побить его и отомстить за то, что он смеялся над тобой. Твои разговоры о сделке — только предлог. Разве не так?

— Ах, Лаки! Марсианские пески…

— Скажи, я не прав?

— Я хотел заключить сделку…

— Но больше всего ты хотел подраться, а теперь смотри, что получилось.

Бигмэн опустил глаза.

— Прости меня.

Лаки тут же смягчился.

— О, Великая Галактика, Бигмэн, я не сержусь на тебя. Право, я больше злюсь на себя. Я неправильно обращался с этим роботом и чуть не погиб, потому что ни о чем не думал. Я видел, что он не в порядке, но никак не связывал это с воздействием жары на позитронный мозг до тех пор, пока угроза для меня не стала слишком велика… Конечно, прошлое — это урок на будущее, но вообще давай забудем об этом. Вопрос в том, что же делать в ситуации с Уртейлом.