Роковое путешествие

Кейт прибыла в Рим накануне вечером и, несмотря на усталость, решила тут же отправиться на прогулку. Она вихрем пронеслась от Колизея до арки Адриана, стараясь вобрать в себя атмосферу любимого города. Потом, не обращая внимания на сгущавшуюся темноту, направилась к знаменитым фонтанам. От усталости и нервного возбуждения у нее возникло странное чувство, будто она перенеслась в прошлое. У Колизея Кейт вдруг показалось, что стоит ей ступить под одну из арок знаменитого сооружения, и она увидит, как голодные львы рвут на части человеческую плоть, услышит свист кнута погонщика рабов и крики жаждущей крови толпы. До поздней ночи Кейт гуляла по Риму, наслаждаясь странным и волнующим ощущением. Это чувство сохранилось и на следующее утро. Разглядывая по дороге к дому Франчески окрестности Аппиевой дороги, девушка словно погружалась в атмосферу распада и смерти, витавшую над всем этим древним великолепием.

Как ни странно, обитательница маленького обшарпанного дома ждала ее. Похоже, Кейт все-таки не ошиблась адресом.

Женщина позвала высоким пронзительным голосом: "Франческа!" — потом пригласила Кейт войти, сообщив на ломаном английском, что девочка готова к отъезду.

Кейт очутилась в темной маленькой комнатке, насквозь пропахшей чесноком. Еще не совсем избавившись от вчерашнего наваждения, она поначалу решила было, что худая итальянка — нынешняя супруга отца Франчески, но потом сообразила, что элегантная и расточительная Розита вряд ли может вести свое происхождение из подобного квартала.

Женщина продолжала что-то бормотать по-итальянски, когда в комнату неуверенно вошла Франческа.

Кейт с трудом сдержала возглас изумления. Эта коренастая, крупная девочка с тяжелым мрачным взглядом ничуть не походила на ту Франческу, к образу которой Кейт уже успела привыкнуть. И тем не менее, казалось, где-то в глубине этого угрюмого молчаливого ребенка затаился призрак той воображаемой Франчески. Возможно, виной тому был наряд девочки, в точности соответствовавший образу, нарисованному Кейт: накрахмаленное и отутюженное белое кисейное платье, в темных прямых волосах гигантской бабочкой замер голубой бант.

Казалось, Франческа собралась на бал, где, несмотря на все попытки родителей сделать ее нарядной и привлекательной, обречена остаться гадким утенком.

Франческа была несчастна. Кейт поняла это с первого взгляда и порывисто шагнула к девочке.

— Франческа! Привет! — Девушка постаралась произнести это как можно непринужденнее. — Меня зовут Кейт, я отвезу тебя к твоей маме. Но сначала мы, конечно, прокатимся на поезде и заберемся на Эйфелеву башню, а по дороге обязательно угостимся разными вкусностями.

Девочка молча взирала на нее. Неряшливая особа покачала головой:

— Она не понимает. Она почти не говорит по-английски. А вы, синьорина, говорите по-итальянски?

— Я тоже не знаю итальянского, — с неловким смехом ответила Кейт. — Ничего страшного, как-нибудь разберемся. Она готова? Девочка должна с кем-нибудь попрощаться?

— Нет-нет. Все уже сделано. Отец попрощался с Франческой еще вчера. Я ее няня. Синьор не захотел последних прощаний.

Итальянка провела рукой по лицу, и Кейт на мгновение накрыла волна сочувствия к отцу Франчески, который, возможно, был куда более достойным родителем, чем мать. Кейт с трудом могла представить, что эта печальная девочка приживется в лондонской гостиной красавицы матери.

Кейт стало грустно, но, напомнив себе, что это ее не касается, она решительно взяла девочку за мягкую широкую ладошку и весело спросила:

— Так, значит, мы готовы, Франческа? Где твои вещи?

— Только вот это, — ответила женщина, показав довольно потрепанный дешевый чемоданчик.

Итальянка наклонилась к Франческе. Та напряглась и отпрянула. Женщина неловко обняла воспитанницу, потом расправила ее огромный бант и платьице. Наряд девочки абсолютно не годился для предстоящего путешествия, о чем Кейт не преминула заметить.

Нянька пожала плечами.

— Франческа захотела надеть именно это платье, синьорина. Я понимаю, что это глупо, но если Франческа заупрямится... — Итальянка снова пожала плечами.

Глядя в упрямое, словно окаменевшее лицо девочки, Кейт прекрасно понимала, что няня имеет в виду. Похоже, ей предстоит не одна молчаливая схватка с этой странной девочкой, прежде чем они доберутся до Лондона. Вероятно, этим и объяснялась щедрая плата. Ну что ж, как-нибудь справится.

— Такси ждет, — проронила Кейт. — Нам пора. Спасибо, синьора... — Она шагнула к двери.

Девочка покорно двинулась следом. Она так и не произнесла ни слова.

Кейт уже открыла дверь, собираясь выйти под палящее солнце римской осени, как итальянка пронзительно вскрикнула и умоляющим голосом попросила подождать. Она рванулась в глубь дома, что-то бормоча себе под нос. Кейт уловила слово "бамбино", но, когда женщина вернулась, в руках у нее была лишь маленькая кукла. Нельзя сказать, что кукла поражала красотой и изысканностью: спутанные светлые волосы, грязноватое платье. Было непохоже, что столь незамысловатая игрушка являлась дорогим подарком состоятельных родителей. Но, судя по всему, именно эта непривлекательная потрепанная кукла была самой любимой игрушкой девочки — Кейт вспомнила, как Розита говорила, что Франческа никогда не ложится спать без своей куклы.

Но девочка осталась такой же заторможенной, никак не прореагировав на появление любимицы. Скользнув по кукле безучастным взглядом, Франческа равнодушно приняла игрушку из рук пожилой итальянки. Так и не сказав ни слова, девочка покорно побрела за Кейт к такси, и только в машине она вдруг обрела дар речи, выкрикнув почти столь же пронзительным, как и у ее няни, голосом:

— Arrivederci, Джанетта!

В поезде Кейт и Франческа сидели друг против друга, разделенные лишь узким проходом купе первого класса.

— Это твоя первая поездка в Англию, Франческа?

После внезапного прощания с Джанеттой все остальное время, пока они ехали в такси, Франческа упрямо молчала, никак не откликаясь на попытки Кейт разговорить ее.

Но в поезде она неожиданно нарушила привычное уже молчание и бесцветным голосом произнесла:

— Не говорить Inglese.

"О боже!" — несколько ошарашенно подумала Кейт. Неужели это правда? Или этот тяжелый взгляд маленькой Моны Лизы скрывает какие-то секреты? Ведь, общаясь с няней Джанеттой, довольно бегло изъяснявшейся по-английски, и своей матерью, говорившей и вовсе превосходно, девочка не могла не выучить хотя бы нескольких слов. Кейт пришла к выводу, что подобное предположение более чем вероятно, и твердо решила к концу поездки вытянуть хоть что-нибудь из своей необычной подопечной. А пока надо при всяком удобном случае как можно беззаботнее болтать с Франческой, делая вид, что ее абсолютно не волнует, отвечает та или нет.

— Скоро наступит время обеда. Ты любишь обедать в поездах? Лично я думаю, что это один из самых приятных моментов любой поездки. Не считая, разумеется, сна. Когда ты завтра утром проснешься, мы будем уже в Париже, а там рукой подать до Эйфелевой башни.

Глаза Франчески неожиданно расширились, в них мелькнул огонек. Ничто не свидетельствовало о том, что девочка поняла не только два последних слова, но ее реакция послужила для Кейт наглядным доказательством того, что Франческа ждет не дождется экскурсии на Эйфелеву башню. Девочка принялась старательно расправлять складки нарядного кисейного платья, словно спеша привести себя в порядок перед восхождением. Кейт решила про себя, что именно ради этого знаменательного события Франческа нарядилась, несмотря на все противодействие Джанетты, в столь неподходящее для путешествия выходное платье.