Роковой джекпот
Шрифт:
– Конечно. Где бумаги?
Надежда со своим новым мужем засуетились, и через минуту на столе лежали бумаги. Художник не глядя все подписал, бросил ручку на стол и, взяв ключи у бывшей жены, проговорил:
– Гнилая ты, Надежда, как оказалось. А я ведь тебе ни разу не изменил.
Он уверенно направился в подвал. Там, при тусклом свете, он разгреб ненужный хлам, достал свой мольберт и, нежно стряхивая с него пыль, тихо сказал:
– Ну здравствуй, дружище.
В дверном проеме показалась неприятная физиономия нового мужа Надежды. Художник отвернулся и молча продолжил
– Здравствуйте еще раз. Мне жаль, что наше знакомство состоялось в такой неприятной обстановке. Признаться, я очень боялся вашего возвращения из тюрьмы, но сейчас вижу, что вы вполне адекватный человек. Именно поэтому я хочу сделать вам предложение.
Художник усмехнулся и мотнул головой. Очкарик продолжил:
– Понимаете, Евгений, у меня есть небольшая антикварная лавка в центре города. Используя ваш талант, мы с вами могли бы неплохо заработать. Я помог Надежде продать все ваши картины. Собственно, так мы и познакомились.
Художник молча повесил мольберт на плечо. Очкарик зашел внутрь и продолжил:
– Поймите меня правильно. Я профессиональный оценщик старинных вещей, мебели и предметов искусства. С вашим талантом и моими оценочными печатями мы можем заработать на безбедное существование.
Художник откинул потертый палас и опять принялся рыться в старом хламе. Очкарик уверенно сказал:
– Да, кстати, я внимательно изучил ваши картины и как специалист скажу вам одно: на сегодняшний день людей совершенно не интересует пейзажный реализм, сейчас в моде абстракция, фантастические сюжеты, мистика.
Художник тяжело вздохнул и посмотрел на очкарика. Тот со знанием дела продолжил:
– Если вы ищете свои холсты, то их тут нет, я их отнес к себе в магазин.
Художник схватил его за воротник рубашки и сказал:
– Слушай меня внимательно, специалист, не все в этом мире продается и покупается.
Потом вложил ключи в нагрудный карман рубашки нового мужа Надежды и направился к выходу. Тот крикнул вслед:
– Ну кому ты будешь нужен со своей судимостью, постоянную работу тебе все равно никто не даст!
Выйдя из подъезда, Художник огляделся и пошел по улице в сторону станции. Вдруг он услышал знакомый голос:
– Кого я вижу? Дружище, неужели освободился?
Обернувшись, он увидел местного баламута и выпивоху Василия. Тот радостно подбежал к нему и, протягивая руку, спросил:
– Ну что, родной, со свиданьицем. Ты вчистую или на побывку?
Художник, пожимая руку знакомому, спокойно ответил:
– Вчистую.
Василий, заключая его в объятия, театрально произнес:
– Такое дело надо отметить, а то не ровен час, опять закроют.
Художник поплевал через левое плечо и с улыбкой ответил:
– Типун тебе на язык, балабол. А ты так на работу и не устроился?
Василий, почесав кадык, уверенно ответил:
– А зачем? Мать повышенную пенсию получает, я пособие по инвалидности, да и люди помогают, кто чем может. Так и живу…
Через полчаса приятели сидели в местной пивной. Василий, сделав большой глоток из кружки, заговорил:
– Знаю я о твоем горе. Надька-то на суд даже не пришла. А года полтора
назад к ней мужики стали в квартиру заглядывать. Сначала военный ходил, потом она этого очкастого нашла, он вроде как коммерцией промышляет. Все машину твою обхаживал, потом продал и другую купил, чтобы ты права свои не предъявлял.Художник устало посмотрел на Василия и попросил:
– Слушай, Васька, давай о чем-нибудь другом поговорим?
Приятель посмотрел на него трагическим взглядом.
– Заниматься-то чем теперь думаешь?
Художник почесал в затылке.
– Не знаю пока, с моими штампами на нормальную работу меня не возьмут.
Василий выставил руки ладонями вверх.
– А зачем тебе работа? Выйди в центр и рисуй портреты, завтра как раз суббота, народу будет тьма.
Художник помотал головой.
– Да неудобно как-то. Меня же многие знают.
Василий допил очередную кружку.
– Ну и хорошо, что знают, значит, заказов больше будет. Переночуешь у меня, а утром вместе пойдем в центр, я буду народ созывать, а ты рисовать. Заработаем денег, вечером опять в кабак.
Ближе к вечеру приятели, шатаясь, вошли в квартиру. Старушка, увидев пьяного Василия, схватилась за голову и запричитала:
– Ты опять напился, сынок? Когда же ты за ум возьмешься? Тебе уже пятый десяток, а ты все дембель никак отгулять не можешь.
Василий ответил:
– Не переживай, мать, я нашел работу. Вот мой новый начальник.
Художник, переступая порог, тихо произнес:
– Здравствуйте, тетя Нина. Не узнали? Я сосед ваш, Евгений.
Старушка, хлопнув в ладоши, проговорила:
– Батюшки, Женя, ты? Так тебя же, вроде, того… посадили…
Художник пожал плечами.
– Я освободился два дня назад. Теперь вот буду новую жизнь устраивать.
Старушка кивнула головой.
– Ну, успехов, Женечка. Я постелю тебе в зале, на диване.
Утром, в восемь часов, Художник умылся, осторожно прошел в спальню и, толкнув в плечо сопящего Василия, тихо сказал:
– Васька, вставай, на работу пора.
Тот приоткрыл глаза и спросил сонным голосом:
– Женя, ты чего это?
Художник шепотом ответил:
– Договорились же вчера, что в центр пойдем. Я рисовать буду, а ты народ зазывать?
Василий замахал руками.
– Так рано еще, народ только после обеда начнет собираться. Ты иди, место пока выбери ходовое, а я к полудню подойду. Да купи бутылку пива, я с утра без него не могу.
– Хорошо, – согласился Художник. – Слушай, Васька, у меня сим-карту на мобильном отключили. У тебя есть ненужная карта?
Василий привстал с кровати и негромко сказал:
– Да, есть, на полке лежит. Можешь забрать себе.
Художник вставил симку в телефон, собрал вещи и покинул квартиру. Через двадцать минут он подошел к центральной площади, разложил мольберт и принялся рисовать.
Люди, проходящие мимо, с интересом вглядывались в холст, на котором, как по волшебству, появлялся рисунок, в точности повторяющий городской пейзаж. Трое молодых людей, девушка и двое парней, с большими сумками, закрыли Художнику панораму. Один из них вышел вперед и недовольно произнес: